Кариатиды

КАРИАТИДЫ
Мэри Нунан
 
Парижские статуи, задрапированные в камне
Складками из лапидарной сетки, с обнаженными
грудями и животами подпирают купола зданий
или держат антаблементы на головах,
как если бы они несли корзины,
грациозно ступая по родным каштановым рощам.
 
На землистые их лицах краска давно выцвела
или облупилась. Никто никогда не пригласит
таких дам пропустить стаканчик или потусоваться.
Обызвествленные теперь навеки, они служат
одной цели и неприступные изгибы их тел, пышных рук
и бедер как бы предупреждают: Не тронь меня!
 
Если кто-то заматерится, то эти слова
отскакивают от ушей, как мокрый снег или перья от
голубей. Их улыбки недвижны и их сердца –
ну, если у них есть сердца, - то совсем маленькие и твердые,
как скорлупа грецкого ореха. Я брожу по этому
городу из камня и гляжу исключительно вверх,
 
пока я не дохожу до отеля Бирон с роденовской «Падшей кариатиды,
несущей камень». Здесь изображение изгнанного с небес ангела сведено
до чисто человеческого масштаба: до девушки.
Скорчившаяся на постаменте фигура, ее опущенная голова
опирается на правую руку, в то время как обе кисти
запрокинуты над левым плечом и поддерживают лежащий на нем
 
большой камень. Как получилось, что она скорчилась здесь,
на уровне глаз туристов? Не бомба ли во время войны
свергла ее с ее насиженного места, заставив спуститься
туда, где она должна нести этот самый камень, из которого
позже будет вырезана сама - девушка, отягощавшая утробу матери,
родившую ее лишь для того, чтобы потом она жила в грязи?

Черновик: 2020-04-23

CARYATIDS
Mary Noonan
 
The stone women of Paris are draped
in folds of lapidary gauze, baring breasts
and bellies as they hang out under cupolas
or balance entablatures on their heads,
as they might have balanced baskets when
dancing in the walnut groves of home.
 
Their faces are cinereal, all colour long
drained out. No-one will ever invite them
for a drink, tell them to loosen up.
Calcified now for all time, they are in control
of this one task, unassailable in the curvature
of their stout arms and thighs. Touch me not.
 
And if someone calls out obscenities, these
bounce off their ears like sleet, or the feathers
of pigeons. Their smiles are fixed, and their
hearts – well, if they have hearts, they must be
small and hard as the shell of a walnut.
I drift in the city of stone, looking only upward
 
until I reach the H;tel Biron, and Rodin’s
Fallen Caryatid Carrying Her Stone. Here
is the banished angel reduced to human scale:
a girl. Crouching on the artist’s plinth,
her lowered head rests on her right arm, while
both hands bend to her left shoulder where
 
a great block sits. How did she come to be
squirming here, at the eye-level of tourists ?
Was it a bomb that toppled her from her perch,
forced her to descend to where she must carry
the very rock from which she will be cut –
a girl hefting the womb that will birth her,
press her to the dirt ?