Любимым чадам небеса России

           “Прошу Вас, Иван Константинович,
            не обращать внимания на нападки
            на Вас лично и на Морское ведомство.
            Продолжайте твердо и неуклонно
            порученное Вам дело воссоздания флота…”.
                Император Николай II 


Под натиском тропических щедрот,
У пристаней трагических широт,
Где карнавал упругим ритмом страсти
Бросает вызов патриархам власти,

В угаре ромовом банановых республик
Мне ностальгия душу захлестнет,
Штормящим морем памяти зальет
Частицу Родины - матросский тесный кубрик.

Укроет бухта беженцев зимы,
Пернатых, черноспинных пилигримов.
Стремительные силуэты тьмы
Прорежут недра щедрые Гольфстрима.

Там под вуалью перелетных стай,
В придонных сумерках нирвана ватерлиний,
Там глубина раствор сгущает синий
Среди стволов разбитых бурей свай.

Доброжелательным теплом гостеприимства
Прилив от вахт привычных оторвет,
Органной мессы утренний аккорд
Соборов гулких двери распахнет,

Но Девы Непорочной материнство,
И проповедь распятого Христа,
И готики суровой высота,
Вернут с волхвами Родины единство,
Разлуки долгой опостылет гнет
И Небо Балтики, как прежде, позовет.

Там штормы в валунах теряют силы,
Блокадной памяти там братские могилы,
Нас Валаама колокольный глас
К сиянью Ладоги вернет в урочный час*.

Там озими озябшие ростки,
Янтарных дюн холодные пески,
Там ночи белые над опустелым пляжем,
Там куст рябины придорожным стражем,
Роняя алый и багряный цвет,
Ждет к дому Отчему и бережет от бед,

Но мы сегодня здесь швартуем корабли,
Чтоб в храмы предков воссоздать смогли
Народы Маркеса, Сандино и Альенде,
Дрейфуя с лавой древних контитентов,
Открыть сокровища забытых поколений,
Чьи тайны врезал в камень зодчий-гений
И трепетать, осознавая связь,
Кембрийских лав и манускриптов вязь.

Здесь алчность к золоту, добытому из жил,
Что бились в пульсе стынущих вулканов,
В базальт здесь гений инков воплотил
Дворцы просторные мифических титанов,
Здесь Анды грозные - обитель великанов,
Глазурью глетчеров, посеребрив виски,
Лавины рушат в пропасти туманов,
Здесь пена водопадов сквозь тиски
Каньонов, к небу рвется облаками,
Здесь сельва жаркая, с жестокостью цунами,
Штурмует стены цитаделей тайн,
Смывая символический дизайн,
Но памятью корней своих хранит
Пожары лицемерных панихид,
Чадившие смердящими кострами
Среди руин и мук распятых тел,
Кресты и капюшоны капуцинов,
Молитвы лесть и сталь кинжалов в спину.

Здесь, пряности и золото сумел
Кортес прибрать к рукам кровавыми торгами.
Придворным ядом лести и угроз
Жрецов индейских в жертву он принес
Гемофилитикам Эскориала,
Чтоб власть рептилий* в золоте увяла.

Здесь вспоминают будущее камни
В развалинах разграбленных гробниц.
Здесь божества ацкеков пали ниц
Перед толедскими коварными клинками,
И там, где минареты вознеслись,
Где пекло выжигало в жилах  жизнь
Осколки рвали тельники десанта,
Когда с Кремлем знакомилась Саманта
Чтут свой уклад, догмат не нашей веры -
Клухор, Синай, Балканы, Кордильеры
Ни мнение ЦК для них не свято,
Ни вето конгрессменов из Сената.

Стволы в руках детей,
Пустынь пророка знамя
Хранят дувалы, сакли и пески,
Стоит стена вражды меж племенами,
Печатью Каина, не стертая веками.

Здесь пять веков от высадки Колумба,
До залпов на Гренаде и Мальвинах
Ни сталью, ни крестом не угнездили страх -
Курс континента выверен до румба
И от угрюмой Огненной Земли,
Чьи берега обходят корабли,
До Рио-Гранде, чьи граничат воды
С империей под статуей свободы,
Как и в России - вечная борьба
Любви и власти лжи в душе раба.

Оставив за кормой фарватер в минной оспе,
Панамских шлюзов ржавые капканы,
От пирса, с хрустом разминая кости,
Махнем в водоворот Капа-Кабаны.

Неоновый закат плеснет в эфир
Синкопы самбы - плоти жаркий пир.
Затопят ночь юпитеры эстрад
Потянет вкрадчивый марихуаны смрад.

По мостовым, где меч конкистадора
Под длань «господа», творил позор террора,
Шурша протектором, мерцая глянцем лака,
Помчат нас в чад борделей кадиллаки.

Гипноз секс бомб гламурно толерантных
Убить не сможет память о пуантах -
Продажных тел призывные  извивы,
Как у мурен стремительны и лживы.

И эту ложь, линчуя жажду жизни,
Обрушит в души трезвый порнобизнес,
Сбивая всех, кто устоять не смог,
В толпу, где алчность продолжает торг.

Ночь тропиков удушливо густа.
Вбивает гвозди Южного Креста
В запястья, в сухожилья тысяч ног
Свихнувшийся в угарных ритмах Рок.

Спешим на рейд. Прибой лохматит дюны.
За бортом, в глубине коралловой лагуны
Чужая, пестрая страстями жизнь кипит.
Регтайма магию цветной кумир творит:
На выкате белки, жжет терпкий пот экстаза,
Возносит к небу летаргию джаза.
Навстречу, растворяясь в толще смога,
Струится звезд вселенская тревога
Так фосфор диатомовых светил
Хоронит свет в холодный донный ил,
В нём нашей фауны  окаменелый след
Найдут потомки через пропасть лет.

Иллюзии иллюминаций этих
Готовят для юнцов безусых сети,
А нам полярного сиянья миражи,
Неистребимый запах спелой ржи
Над куполами скифскими курганов,
Доносит сквозь просторы океанов
Морозный звон над башнями Кремля.
Зовет к себе суровая Земля
Из западни изменчивой Фортуны.

Там на ветру знобящем ивы струны
Вмерзают в лед  гиперборейских рек.
Я к ним вернусь - я русский человек
И мне напев скорбящий стужи вьюжной
Роднее роскоши банановой, недужной.

Так семга-радуга к родным ручьям спешит,
Живым огнем в тугой струе дрожит
И пробивается сквозь пенные пороги,
Дать жизнь в огне желаний и тревоге.

Дать жизнь и растворить тревоги мира.
Звенит ручей, сердца врачует лира,
Мы в Яви  жизнь трудами  познаем
Род продолжаем, строим счастья дом.

Над нами Лады-Матушки покров,
Гипербореи обережный зов,
Но ледники сковали сном Арктиду
И гнали  пращуров на Инд, Ефрат, в Тавриду.

Сюда, как птицы мы летим весной
Сторицей опытом наполненной душой -
Над Ирием зажечь костры Перуну,
А в памяти - сияние Коруны.

О, Русь моя, лебяжьими крылами
Любимым чадам даришь небеса,
Душ праведных божественное пламя,
Славянских гимнов множишь голоса.
***
 1985 - 2020 г. г.
 
Рептилии* – предки-основатели западных венценосных династий

К сиянью Ладоги вернет в урочный час* - Адмирал, который спасал Россию.

90 лет назад ушёл из жизни последний морской министр Российской Империи.

Адмирал Российского флота Иван Константинович Григорович умер во французском городе Ментона 3 марта 1930 года в полной нищете. Когда он там оказался, уехав из Советской России, ему, как полному кавалеру ордена Почетного легиона, полагалась специальная пенсия от французского правительства. Но он от нее отказался «по принципиальным соображениям». Жил, продавая нарисованные им самим картины...

Когда о бедственном положении Григоровича узнали англичане, то предложили свою пенсию «в вознаграждение заслуг Русского флота перед британским в эпоху Великой войны». Но он и от нее отказался. Гордый русский адмирал не мог согласиться жить на подачки от чужеземных правительств…

А родился будущий флотоводец и морской министр в Петербурге в семье офицера флота из потомственных дворян.

Детские годы провел в Ревеле, где учился – удивительное совпадение! – в одном классе с еще двумя будущими морскими знаменитостями: Владимиром Бэром, будущим командиром крейсера «Варяг», и Евгением Егорьевым, будущим командиром крейсера «Аврора».

В 18 лет поступил в Морской кадетский корпус в Петербурге, тот самый, на котором теперь установлены мемориальные доски с перечислением имен будущих героев российского и советского флотов. Потом долго плавал на разных кораблях, участвовал во многих кампаниях, неоднократно был награжден.

Герой 1905 года

В 1896 году Григоровича отправили военно-морским атташе в Лондон, где ему пришлось также надзирать за строительством заказанных Россией броненосца «Цесаревич» и крейсера «Баян». Во главе этого «Цесаревича» он и отправился потом на войну с Японией.

Это был один из лучших кораблей 1-й Тихоокеанской эскадры с мощным артиллерийским вооружением. В ночь с 26 на 27 января 1904 г. броненосец отразил минную атаку японцев на рейде Порт-Артура. Корабль был торпедирован, но броневая противоминная переборка, отстоявшая на 2 метра от борта, прекрасно выдержала взрыв. «Цесаревич» остался на плаву, хотя и дал крен в 17 градусов, и в таком положении всю ночь доблестно отражал атаки противника.
Имя командира «Цесаревича» прогремело на всю Россию. 28 марта 1904 года Григорович был произведен в контр-адмиралы и в тот же день назначен командиром военного порта Порт-Артур. Иван Константинович сдал броненосец и переселился на берег. Он умело организовал работу по ремонту поврежденных кораблей и постановке минных заграждений, и даже умудрился построить во время японской осады подводную лодку. 24 июля во время бомбардировки города японцами Григорович находился в рубке «Цесаревича». Газовым снарядом адмирал был сброшен на палубу, контужен и отравлен газами...
Порт-Артур был сдан, но честь контр-адмирала не была запятнана ничем. «Цесаревичу» удалось прорваться в Циндао, а позднее этот корабль участвовал в оказании помощи населению разрушенного страшным землетрясением итальянского города Мессина.

Многие историки того времени считали, что, несмотря на неудачу России в войне с Японией, сам Григорович был достоин наивысших похвал.

После войны с Японией Григоровича, уже ставшего полным адмиралом, назначили начальником штаба Черноморского флота и портов Черного моря. 14 мая 1906 года он был чуть не убит террористами. На параде в Севастополе они бросили в него бомбу, Григорович был контужен в голову.

Затем его перевели на Балтику, в порт Либаву. Тогда там вдруг появились странные матросы, которые выходили из казармы и шли на службу, неся клетки с белыми мышами. Местные жители с недоумением качали головами. Но то были члены созданного Григоровичем первого в России учебного отряда подводного плавания. Мыши подводникам были нужны, чтобы определять под водой пригодность воздуха для дыхания, поскольку специальных приборов тогда еще не было. Григорович одним из первых понял важнейшую роль будущей подводной войны и развернул в России строительство подводных лодок.

Морской министр

А затем настал пик его карьеры: 19 марта 1911 года Григорович стал 18-м по счету морским министром Российской империи. Герой войны оказался наиболее приемлемой кандидатурой и для Николая II, и для Государственной думы. Ему была предоставлена свобода действий, и он сумел добиться ассигнования огромных средств – свыше 500 млн золотых рублей – для нужд возрождавшегося флота.

Новоиспеченного министра упорно уговаривали разместить хотя бы часть заказов за границей. Одна из американских компаний даже предложила адмиралу взятку в миллион рублей. Но Григорович был убежден в том, что русский флот следует строить «руками русских рабочих, из русских материалов и на русской территории».

Это была невероятно тяжелая и сложная в те времена должность – после войны с Японией престиж флота упал, его материальная часть оказалась в жалком состоянии, офицеры были деморализованы, а матросы уже заражены революционной пропагандой. Потребовались нечеловеческие усилия, чтобы навести порядок, реорганизовать флот, приступить к строительству новых боевых кораблей, избавить министерство и штабы от бездельников и интриганов. А бюрократы морского ведомства оказывали министру ожесточенное сопротивление, что проявилось в нападках на Григоровича в либеральной прессе.

Дошло до того, что император Николай II по этому поводу отправил на его имя телеграмму, которую он приказом от 17 (4) ноября 1911 г. обнародовал по флоту: «…1-го сего ноября я удостоился получить от Его Императорского Величества Высокомилостивейшую телеграмму следующего содержания: “Прошу Вас, Иван Константинович, не обращать внимания на нападки на Вас лично и на Морское ведомство. Продолжайте твердо и неуклонно порученное Вам дело воссоздания флота…”».

Благодаря усилиям нового министра накануне Первой мировой войны русский флот имел уже 9 линкоров, 14 крейсеров, 71 эсминец, 23 подлодки, а в годы войны пополнился еще 9 линкорами, 29 эсминцами и 35 подлодками. Были созданы лучшие в мире эсминцы типа «Новик» и линкоры типа «Севастополь», первые в мире тральщики. Программу возрождения флота полностью завершить не удалось, но и то, что удалось сделать, трудно переоценить.

Один из его современников писал: «Энергия и распорядительность Ивана Константиновича творят чудеса… Флот существует, и заслуга в том Григоровича бесспорна».

Многие построенные тогда царским морским министром суда встретили в 1941 году Великую Отечественную войну в составе советского ВМФ...

Но Григорович был способен на большее. Вот как, например, характеризовал Григоровича помощник управляющего делами Совета министров А.Н. Яхонтов: «…Иван Константинович Григорович с первого же взгляда привлекал к себе симпатии. Это был «морской волк» в лучшем значении слова. Высокий, статный, с белоснежными густыми волосами, широкоплечий, крепко скроенный, с раскачивающеюся походкою, он выделялся среди окружающих своею незаурядною внешностью, исполненною достоинства и благородства. Вся его фигура дышала моральною и физическою мощью. Под суровой личиною нетрудно было распознать доброго, прямого, благорасположенного человека. Он пользовался неоспоримым авторитетом…».

В 1916-м году его даже называли кандидатом на пост председателя Совета министров, так велик был его авторитет. У адмирала было только одно условие: отправить в отставку наиболее одиозных министров: Протопопова, Трепова, Штюрмера. Но в последний момент Николай II, первоначально благосклонно отнесшийся к идее назначить Григоровича премьер-министром, отказался утвердить это назначение. И, быть может, так
был упущен последний для России шанс: боевой адмирал с безупречной репутацией, опытный и твердый организатор-государственник мог оказаться именно той сильной и авторитетной фигурой, вокруг которой могла тогда сплотиться несущаяся в бездну революционного хаоса Россия.

Пришлось пилить дрова…

Но когда грянула революция, и к власти пришло Временное правительство из масонов и либералов, то оно поспешно отправило доблестного адмирала и министра, воссоздавшего флот России, в отставку. Была создана «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц». Секретарем комиссии был назначен известный поэт Александр Блок. Он участвовал в допросах, вел протоколы и лично допрашивал подследственных. Начались обыски и аресты членов царского правительства. Пришли и в адмиралтейскую квартиру Григоровича, изъяли служебные и личные документы. Иван Константинович лежал с высокой температурой. Видимо, это и спасло его от ареста…

Адмирал мог сразу уехать за границу, но, даже оскорбленный, он не захотел этого сделать. Большевики потом не нашли ничего лучшего, как дать адмиралу унизительную работу в Морской исторической комиссии со скудным продовольственным пайком.

Суровой зимой 1920 года опытнейшему флотоводцу, бывшему министру флота приходилось подрабатывать на жизнь в Петрограде пилкой и колкой дров. А когда начался НЭП, и в городе открылись кондитерские и рестораны, Григорович вспомнил о своем юношеском увлечении живописью и стал рисовать торты и другие сладости для витрин кондитерской на углу Невского и Литейного.

Помогали ему и верные матросы, которые таскали своему прежнему голодающему командиру картошку и сухари, что по тем временам было вовсе небезопасно.

Григорович тяжело заболел, ему требовалось сложная операция, и в 1924 году Советское правительство милостиво разрешило адмиралу выехать за границу для лечения. Он уехал во Францию, и домой уже не вернулся. Перед смертью Григорович завещал, чтобы, когда времена изменятся, его погребли в Петербурге, в семейном склепе, рядом с могилой горячо любимой жены.

Возвращение домой

Только через много лет после его смерти Россия выполнила долг перед своим верным сыном. В 2005 году российские власти приняли решение о перенесении праха адмирала Ивана Григоровича в Россию и перезахоронении его в Петербурге. Ему были отданы высшие воинские почести. Прах выдающегося деятеля в Новороссийске встречал командующий Черноморским флотом, гремели артиллерийские залпы; гроб адмирала, когда его перевозили по городу, был установлен на пушечном лафете. Прах покойного, по традиции, переносили шесть капитанов, но без фуражек. Было признано недопустимым, чтобы царского адмирала и министра, ненавидевшего большевиков, несли люди с красными звездами на фуражках.

В Петербурге траурный кортеж прошел 26 июля 2006 года перед зданием Адмиралтейства, где работал Григорович.

На Никольском кладбище чудом сохранился его семейный склеп, где, согласно завещанию, и перезахоронили гордого русского адмирала. На могильной плите была выбита надпись: «Всегда любимая, всегда дорогая, о Россия, иногда вспоминай о нем, кто так много думал о тебе…».

И Россия не забыла своего верного сына. В 2014 году в составе Российского флота появился головной сторожевой корабль «Адмирал Григорович».
***

26.05.2021

Российский боевой корабль провёл ракетные стрельбы на фоне провокационных учений британского и украинского военных кораблей.

На фоне проведения провокационных военных учений кораблей ВМС Украины и британского корабля «Trent» недалеко от территориальных вод России, стало известно о том, что российский флот провёл свои военные учения в водах Чёрного моря, отработав нанесение ракетных ударов. Так, согласно сведениям, оказавшимся в распоряжении информационно-новостного агентства Avia.pro, российский фрегат «Адмирал Григорович», во время проводимых учений Великобритании и Украины, нанёс удары крылатыми противокорабельными ракетами.

 
Известно о том, что в рамках проводимых российским флотом манёвров, фрегат «Адмирал Григорович» произвёл пуски противокорабельных ракет «Уран» и «Прогресс», демонстрируя факт защиты территориальных вод России, тем более, что несколькими днями ранее представители ФСБ России сообщили о том, что осенью прошлого года британский ракетный эсминец нарушил территориальные воды вблизи Крыма, отказываясь подчиняться требованиям их покинуть.

Следует отметить, что в ближайшие дни в воды Чёрного моря войдут ещё три боевых корабля НАТО из состава АУГ, возглавляемой британским авианосцем «Queen Elizabeth», о чём ранее сообщало британское военное командование. Цель появления последних в Чёрном море остаётся неизвестной, однако, специалисты не исключают новых провокаций.
Подробнее на:

26