Тот мог любить...

Там, далеко, где были я и ты
Рассеяны во времени и свете,
В начале величавой череды
Фундаментальных миллионолетий
Была ль она, любовь? Какой она была?
И кто любил? И цель как настигала
Священная амурная стрела,
Иль не было ее спервоначала?

Там, в драгоценной чаше темноты,
Где из Ничто всегда рождалось Нечто,
Не зная о канонах красоты,
Два пламени сошлись предвечно,
Вне времени, вне пониманья, вне
Всего того, что жизнь пообещало,
Не ведая о собственном огне,
Там пламя пламя облизало.

Вот первый поцелуй, и вот чему
Все мы до самой смерти подражаем,
Когда мы ввергнуты в ночную тьму
И в ней тела любимых обнажаем.

О, это пламя пробудило мир —
Являясь из-под тайного исподу,
От лона материнских черных дыр
Тела вдруг обнаружили свободу.
И в тот же миг движенье началось,
Всего со Всем взаимоотношенья,
И Духу Мировому довелось
Вкусить, страдая, судорог рожденья.

И был тот Дух, что говорим мы: «Бог» —
Создатель Сам и Сам Свое Созданье,
Что говорим: «Начало и Итог...» —
Неведенье и высшее познанье.

Кому когда случалось отгадать
Лик вещества нечаянным прозреньем,
Тот мог всегда уверенно сказать:
«Мне лик любви являлся откровеньем».
Тот мог любить, любил и был любим,
И он советовал других любить другим.