Христо Фотев Предчувствие

„ПРЕДЧУВСТВИЕ”
Христо Константинов Фотев (1934-2002 г.)
                Болгарские поэты
                Переводы: Терджиман Кырымлы, Геннадий Прашкевич


Христо Фотев
ПРЕДЧУВСТВИЕ

В една дъждовна, тъмна нощ ще ме убиеш ти.
Дъждът ще ми предложи крехкото си рамо,
ще го прегърна аз – с пет стъпки само
ще падна в ужасената ти памет,
тя – моят ненадеен мавзолей.

Не искаш, но ще ме убиеш ти. И аз слушам
как убеждаваш древната си съвест.
 (Ти имаш опит, стар, печален опит).
Повтаряш й, че всъщност аз съм жив...
И аз, покорен труп, ще имитирам
прекрасния живот на жив... Ще ме гримираш –
ти, скръбен, непохватен козметик, –
ще ме рисуваш от буквар в буквар и съхраняваш
в глухия си вик.

Как ще признаеш, че си ме ревнувал?
И на какъв език – че с тъмен страх
си гледал с ужас как те изоставям?
Ще казваш, че си ме спасил – и ще си прав.
Ще казваш, че съм твой и че съм жив...
А аз ще бъда мъртъв, мъртъв, мъртъв –
по-мъртъв от най-мъртвия мъртвец.

Ще ме убиеш ти, но дотогава аз ще празнувам
странния си празник от поглед в поглед
и от град във град. Безумен – сред големия площад, –
аз ще целувам твоя смях,
облечен в червена рокля и седефен страх...
Ще те изричам, без да се страхувам
по всички стъпала на моя глас.

В среднощния бюфет на зимна гара
аз ще целувам острия ти профил
на смъртно уморен и на заспал.
И ще усещам тежката ти власт, любов и скръб, и жал...
Ще предизвиквам – и без да искам ще те наранявам,
аз – малък и жесток, но ти ще слушаш.
Ще ме щадиш, дори ще ми се радваш,
до оня странен и далечен миг, във който
ти ще почувстваш как ти се изплъзвам.
И как оставаш сам...

В една дъждовна, тъмна нощ ще ме убиеш ти.
В една дъждовна, глуха нощ ще ме обсебиш
докрай във ужасената си памет,
ще ме поемеш ти от оня люспест
дъждовен и бургаски тротоар.


Христо Фотев
ПРЕДЧУВСТВИЕ (перевод с болгарского языка на русский язык: Терджиман Кырымлы)

Однажды ночью тёмной ты меня убьёшь.
Подставит дождь неверное плечо –
я обопрусь, и через пять шагов
паду в твою испуганную память:
в неджанный мною лягу мавзолей.

Ты нехотя убьёшь меня.
Уж внемлю,
как убеждаешь опытную совесть,
старуху древнюю, печаль принять:
твердишь ей, что я жив среди живых...
И я, покорный труп, ещё сыграю
житьё на ять...
Меня на то украсишь,
прескромный мастер опытный гримёр –
удобрив мною „братские могилы”*,
прибережёшь со временем на спор.

Тебе ль сознаться в ревности ко мне
и в жути перед нашим расставаньем?
Ах нет, старухи-совети стыдясь,
ты скажешь, спас меня – и будешь прав,
что жив я твой воистину мертвец
мертвее всех на свете,

а пока,
сменяя города и взгляды, я
отпраздную свое убийство на миру:
да расцелую смех твой в багреце
и в перламутре страха... Не боясь,
раскатисто стократы назову
по имени тебя.

В полночь – зима, вокзал, буфет, –
я зацелую твой готичный профиль
усталого как до смерти без сна,
тем ощутив твою любовь, печаль
и власть, и жалость... Мал, но крут,
по-доброму начну подзуживать тебя.
Ты пощадишь меня и дажу будешь рад мне
до странного неблизкого мгновенья
начала ускользанья моего, когда
ты ощутишь, что остаёшься сам...

Однажды ночью ты убьёшь меня:
под шум дождя в ночи бургасской вынешь
испуганною памятью всего –
вон чешуя дождя и тротуар.

               * Посмертные хрестоматии и прижизненные коллективные сборники, прим. перев.


Христо Фотев
ПРЕДЧУВСТВИЕ (перевод с болгарского языка на русский язык: Геннадий Прашкевич)

В одну дождливую, темную ночь ты – убьешь меня.
Дождь предложит мне хрупкое плечо свое,
я обхвачу его и, сделав пять шагов, упаду
в ужаснувшуюся твою память: она –
мой неожиданный мавзолей.

Не желая, ты все же убьешь меня. И я услышу,
как ты убеждаешь свою древнюю совесть,
ты ведь имеешь в этом давний, печальный опыт; и услышу,
как ты повторяешь, что, в сущности, я жив.
И я – покорный труп, буду имитировать прекрасную
жизнь живого. Ты загримируешь, перекрасишь
меня, и будешь перерисовывать из букваря
в букварь, храня в памяти мой последний вскрик.

Ты поймешь, что я тебя ревновал, что смотрел на тебя с ужасом.
Ужаснувшийся, ты воскликнешь, что, убивая,
спасал меня, и скажешь, что теперь я – твой,
а потому жив, хотя я буду мертв, мертв, мертв! –
мертвее самого мертвого мертвеца.

Однажды ты убьешь меня. Но до того мы успеем отпраздновать
странный праздник. Смеясь, на большой площади,
я буду целовать твой смех и твои страхи.
Среди ночи, в буфете пустого заснеженного
вокзала, я почувствую твой поцелуй, и
почувствую тяжкую власть твоей любви и жалости.
И вскрикну, я – маленький и жестокий,
и, наконец, выскользну из твоих рук.

В одну дождливую, темную ночь ты убьешь меня.
В одну дождливую темную ночь ты навсегда присвоишь
меня себе. И, падая, я вдохну, наконец, запах
твоего вечного, твоего мокрого, твоего деревянного
тротуара…