Институт имени Герцена

В начале семидесятых я поступила в институт имени Герцена на Неве, тогда назывался Ленинград.Для меня Ленинград по словам моего отца был один из выдающихся студенческих городов, с великой историей, связан с великими именами и событиями. Мой отец слышал живого Кирова и был потрясен и тем, как убили Кирова. Он называл его "трибуном революции". Будучи юношей не раз бывал на митингах, где выступал Киров с зажигательной речью.

 Мой отец охотился на диких зверей для большой семьи и был помощником своему отцу. Его навыки с детских лет помогали ему в студенческие годы. А попал в студенты он до удивления необычно. Во-первых его дорога в Ленинград была длиной в ...месяц. Почему? Да потому что ему было всего тринадцать лет и он был из бедняцкой семьи, как он называл свою семью. Одеть и обуть у них не так было хорошо. И он поехал учиться в институт, будучи ...совершенно неграмотным. Он даже не знал азбуки, не говоря об остальном. Так вот ему дали из бедняцкого комитета кулек сухарей, щепотку чая, три куска сахара, а родители снабдили его "качаном"(сушенным мясом) и тремя рублями. Вот с таким багажом он уехал сначала на пароходе, после пересел на паровоз, как его научили. На ногах у него были типа лаптей, только сшиты они были из оленьих лап. На вокзале у него отняли деньги и красный шарф с картузом местные "лихие" людишки, как он их назвал. Хорошо, что документы он спрятал во внутренний карман штанов, который сделала его бабка, мудрый человек. Поскольку денег вообще не было, то он забрался на крышу паровоза и так он ехал, пока по пути его не снимали, он мыкался по вокзалам, спрашивал у проводников, какой паровоз идет до Ленинграда? Ходил на речку,если она была поблизости, чтобы попить воды. Просить и воровать у него не было привычки. Давно были съедены сухари и сухое мясо. Несколько суток отец пил только воду и больше ничего. На железных крышах вагонов паровозов у него обутка вся скукожилась от жары и он не мог одеть их, завязал тесемки, закинул за плечо и так и доехал до самого Ленинграда. Он был весь в саже, голодный, загорелый и очень худой, на вид казался мальчиком лет десяти.Он очень хотел доехать до Ленинграда, чтобы учиться.
 Школ в его детстве не было, кроме церковно-приходских и то надо было их искать и еще ехать. Советская власть запретила эти школы, а советские школы только-только открывались.
 Приехав в Ленинград он сообразил подойти к милиционеру и спросить, как доехать до института имени Герцена(все это было у него записано на клочке бумаги). Милиционер оказался внимательным человеком и довез его на машине до самого института. Там его зачислили на довольствие в Институт народов Севера, на факультет экономистов-плановиков. Мой отец выглядел странно в отличие от других северян. У него были ярко-синие глаза, волнистые темно-русые волосы, крупный нос с горбинкой, слегка удлиненное лицо, прекрасные зубы, стройная крепкая фигурка.
 Но обнаружилось , что у него нет никаких знаний. Его посадили в первый класс и он экстерном проучился за четыре года курс средней школы. Его зачислили в студенты. Учился он долго, до Финской кампании, куда его забрали в батальон лыжников-снайперов, тем более он был "ворошиловским стрелком" и имел разряд лыжника. Затем началась Великая Отечественная война, и он попал на военно-морской катер "Охотник", где был командиром расчета, они сопровождали военные корабли с грузом по Северно-Морскому пути до Мурманска и далее. Их бомбили, топили, он был контужен, лежал в госпитале, барабанные перепонки его лопнули и несколько суток  у него текла кровь из ушей. Он рассказывал об этом аде, когда лед, вода и щепки смешивались в одну кашу и команда оказывалась в ледяной воде в бушлатах. Кто-то раненный тонул, кто-то спасал друзей и сам пытался спастись. Я удивляюсь силе и выдержке его нервов. Он рассказывал, что из полка осталось всего несколько человек. Командиры часто погибали на глазах и моряки, еще не успев даже узнать друг о друге погибали на глазах выживших чудом.
 Папа воевал на Ладоге, под Ленинградом во время блокады.Когда шли бойцы по городу, то был приказ ни при каких обстоятельствах не бросать в голодную толпу хлеб и галеты, иначе идти дальше не получится. Но бойцы незаметно отдавали свои пайки голодным ленинградцам, особенно детям, которые почему-то остались, несмотря на общую эвакуацию в Среднюю Азию. Либо это были подростки, которые наравне со взрослыми точили патроны и мины на военных заводах. Бойцы после делились друг с другом, если у кого что оставалось, либо вместе с командиром отказывались от половины пайков в пользу голодающих ленинградцев.
 В одной шинельке отец спал в снегу по очереди с другим бойцом, чтобы во сне не замерзнуть, они караулили друг друга по пятнадцать минут, не более. Спать хотелось до ужаса остро. Глаза сами слипались, но по звуку команды бойцы становились на свои позиции и были готовы бить врага. Ходили в атаки с криками "За Сталина! За Родину!"

  Отец говорил, что немец довольно точная и пунктуальная нация. Все делали по часам и наши бойцы с командиром это хорошо учитывали и пока немцы ужинали, обедали, они быстро меняли дислокацию, успевали подвезти боеприпасы, рассредоточиться.
 По окончании войны, отец поехал к себе на Родину, но в августе была объявлена война Японии и отец, не доехав до дома, попал по приказу на Курильские острова, в мотопонтонный батальон. Вернулся он домой через восемь лет.