Поезда врезаются без расписаний
Небо синее, цвета марин, уйми,
кружат сверху битый час, пожми
прокат тормозов, красивый час.
Флаг моей формулы один, извейся.
Дома стоят над пробегом, как лего,
игра на небе монстров нега,
и потешается их громкое эго.
Гордое. И тучи блестят – ежевика.
Рев стоит громкий и дикий.
Звезды пыль челками метут,
и дуют в микрофон пухло, как Алсу,
целуя и вдыхая темень темноту.
И все будет хорошо у них, я знаю,
придет время. Но это мое время,
и мне светло, когда нет света.
Стук времени по мне, я слышу его грохот.
Тело вдрызг летит, но глаза подростка.
Что-то приди, мне надо немного.
Я с тобой слышу все, а так одинока.
У голубя в клюве ветка из всех слов
и он поет простым людям оды.
Сны болят, трахея горит,
и сердце рядом с ними не спит.
Лечись, заткнись,
но от правды не отступись,
и я лечусь
словами в куплете,
и мой слог всегда чист, что бы я ни написала.
Прикладами, окладами,
вашими досадами,
биологи, фотографы,
вахтеры, офтальмологи,
специалисты не понимающие в стихах ни бельмеса,
кружатся и моторы рвут, и ищут себе место.
Я могу их всех принять, но это будет вместо.
Кто кого бы вывез? Кто кому в дефисе?
Супер-дупер братия, но сок мой абразивен.
Материал коррозий и топаз на гипсе. А...
Ага-ага, апельсином брызни.
Хочешь, обналичь саму звезду, софит.
Она глупа и беззащитна, молода на вид.
И проедай ее не спеша.
И без нее будут небеса.
А Бог и так черен, слеп и черноок.
Не обижайся, мой слепой мастер,
поезда врезаются без расписаний.
Под колесами лежит чья-то Хонда,
а ее давно списали.
Вылит газолин
и обломки свеч
вдоль и поперечно,
все – черника.
Сны болят, спать велят,
у разбитого руля
все будет хорошо, оторвалась гланда,
наступает самая немыслимая фаза.
Свидетельство о публикации №120042206421