Veni, vidi, vici

Были козни, были казни,
по евангельским прикидкам
жить бы всем куда прекрасней,
если б не был дьявол прытким
и не сбил с пути Иуду,
не смутил Искариота.
Я тринадцатым не буду -
не желается чего-то.
Пусть Иуда - он сметливый,
он красивый, смелый, юный.
Город, шепчутся оливы,
жизнь - актриса на котурнах,
так прекрасна, что пергамент
удержать её не в силах.
За молитвой будет - амен,
где Харибда, там и Сцилла.
Ввозит ослик Иисуса
в город, цокая по камню.
Я писал бы - но не суйся,
я сказал бы, но куда мне...
Эх, писака, лох галимый,
по таланту и расплата -
гвозди Иерусалима
и мигрени у Пилата.
Ученик пошел на шалость,
врал и врал напропалую -
так предательство вмешалось
в безыскусность поцелуя.
Столб и пара перекладин,
смерть и плоть, и кровь христовы.
Но Пилат, суров и хладен,
у писак не спросит - кто вы?
Он молчит - смоковниц много,
предал - Veni, vidi, vici.
Сколько вас, идущих в ногу,
чтоб способней удавиться.
Кто тринадцатый, который
всё и вся перевирая,
обо всём напишет скоро
прямо у порога рая.
Кто, смешон, упрям, упорот,
скажет - хватит, не желаем,
славься, славься, вечный город,
славься Иерушалаим!
Ночью, сразу после смерти,
лёгкой тенью на балконе,
повторяешь - нет, не смейте
быть Иуды непреклонней,
исчезая в бездне черной,
узнавайте, холодея,
с кем беседует о чем-то
прокуратор Иудеи.