анархическое послевкусие

10000 стезей в моих лоскутках,
в моих печальных растворах.
тихо греется обитель,
и завтрак испекается навзрыд ,
безо всяких притязаний,
в джинсах олово тянется к морю,
к фантазмам перипетий.
сюжеты прочнЫ, загвоздка
притесняет родильные муки.
в сказках желание живет,
как невидаль, как джунгли
души.
россказни обеден просыпаются наощупь,
как вата премудрости,
как лен распада.
в лесопильнях скитается
жидкое небо,
пасмурно обитает жимолость
в скворце.
развивается некая пагуба,
подобие таежного смеха,
растерзанного бескрайними
пространствами.
в руке судьба творит
свою опасность, и
власть кричит трясущимися
валенками, скрежещущими
вертоградарями. противоположность
отсечена привкусом тлена,
цветная маковка ликом пургу
обитает.
жалко теснится сыворотка
выемки,
в колокольне звон сострадания.
ходит по газу краденый
жгут, и сердце
говорит свое последнее слово.
характер свадьбы расписывает
промахи силовых отжимов,
и флейта в горбу,
как в кармане.
посеяна отсталость поколения,
и пожинается  фурнитура обличительных
жестов. впрямь, в кривизну
горбатится сивуха,
исколот до масштаба
тутовый фитилек нажима.
в припадке все дозволено,
даже притеснение скандала,
даже затыкание всех
впадинок и выпуклостей.
до осеменения ждут
растления,
до шубообразности
привнесен сей хворост.
из жадных конвертов
сыплются аплодисменты,
объятия обожения.
из роговицы пути
прорастает поздняя
прибавка к стоимости.
запечатана тайна седьмым
взмахом, зарыт клад
анархичеким послевкусием
опровержения.