раздор секретов

ядро закрывается поверхностями
зимы, и синие кудри манифеста
прирастают вкось и вкривь,
порабощая предположение.
издохшая принадлежность
чеканит восток легковерных,
сверток глаз мечтает о распределении
зла, об уменьшении полочных
сантиментов.
юдоль забирает возгласы,
забирает брови, подкашиваясь
над каждым предложением.
над каждой гранью надежды,
спело реющей гвоздем
руля.
разомкнуто движение недель,
силища пригоршнею добротствует
возгласы начинания.
исток подмешивает наркотики
в семенящий уголь перрона.
сезонные машинерии секут
лодыжки парапетов,
стонущее заграждение опорожняет
цветок розового мышления.
почки и кочки надменно стерегут
приближение, отчеканивают
прирожденное имущество.
вселение глобуса заканчивает
рядить гитары в сонм
продолжительности,
в необитаемые конкурсы
взлелеянных сквозняков.
голос с каждым разом уменьшается,
взимая свои пределы. огонь
метаболизирует масштабы,
сенокос исчезает памятником весны,
чредой забвения.
в клетке содержится вытеснение
почвы, в ней колется сырая снедь
оприходованного правосудия.
смеркается в нови дерева,
заболоченна ископаемая кладь,
вбирающая убожество дворовых
насечек.
секретом осени обугливается
вера исполнения, мириады
эрмитажей вписывают
круг в свой квадрат,
в свой порядок и песнопение.
отглаженная мастерица
храпом воздвигает
нищенствующие черешни,
удобренные привкусы
обналичивания.
пахнет домашними подвигами
эпитетов, и даль обговаривает
все условия завета,
все истощаемые проблески
отделки.
крашеные полдники обособляются
в вощеные жердочки сучения,
и табель купюр соскакивает
насестом  фетрового
раздора.