Каждому своё. Давиться так своим куском

Жизнь Ольги текла не так, как ей хотелось бы. Однако она не стенала, не винила, а старалась выжить в предлагаемых обстоятельствах. У неё уже отняли мужа и работу, разрушив семейное и экономическое благосостояние. Она понимала, что её жизнь планомерно уничтожают: невидимой, безжалостной, холодной рукой. Тогда она сказала: хорошо, забирайте всё, оставьте мне только молитву.
Вы скажете, а что можно забрать у человека без денег и развалившейся семьёй? Не велика и цена договора. Много чего: квартиру, здоровье, благополучие родных… Поверьте, это очень больно, когда у тебя, лишив сострадания и поддержки, размеренно, не спеша отнимают в течении дня то, над чем ты трудился годами, наслаждаясь твоим несчастьем.

Эта невидимая неумолимая «рука» ненавидела Ольгу, поскольку она была песчинкой в их часовом механизме, которую они выметали-выметали, и куда бы не вымели, эта песчинка оказывалась снова костью в горле.
Ольга не понимала, зачем им её жизнь? Зачем сложно так: запутывать её мысли, разрушать раз за разом жизнь?.. Столько «заботы»? Если можно просто убить. В чём дело? Почему её просто не убьют? Только ради того, чтобы обкрадывать её идеи и выигрывать торги?
Так и это стало невозможным, поскольку она самоустранилась – перестав смотреть новости, она совершенно была не в курсе дел, и они больше не знали от Ольги, как надо, чтобы стало лучше, поэтому не могли кратчайшим путём делать так, чтобы стало хуже. 
Однако, пусть даже и из непонятных побуждений, ей оставят молитву и пообещают оставить в покое родных. Она в ответ скажет привычное: спасибо.  А их (его) это привычно взбесит…

А пока Ольга молилась, и на ум приходили эпизоды из прошлого. Она свято верила, что, распознав ошибки прошлого, сможет уладить настоящее…

Первая свекровь сидела на диване, теперь уже в двухкомнатной квартире Ольги и заводила разговор то об одном, то о другом. Ольга сидела поодаль в кресле и не понимала, чего та пришла…, спустя пять лет, и чего хочет сейчас?
- Я смотрю, ты диван вот так развернула, - констатировала свекровь.
- Ну да, вяло отзывалась Ольга.
- А кто спит на нём, ты или Ильюша?
- Это комната Ильи.
- У тебя там двуспальная кровать? Я помню, у родителей твоих было так.
- Так и осталось, я не меняла ничего.
- Вот вы с Павликом разошлись, а он переживает до сих пор. – («Наконец-то! - подумала Ольга, - у меня ещё столько дел сегодня) – Может сойдётесь снова? – (После получасового разговора вокруг да около, Ольга не ожидала настолько крутого поворота) – Ну а что? – продолжала свекровь. – Я узнавала у соседей, у тебя не было никого. И сейчас нет. – (Ольге от этих слов стало гадко) – У тебя теперь двухкомнатная квартира. Давиться – так своим куском. Ты думаешь, нужна кому-то с ребёнком?
Ольга решилась прервать своё молчание:
- Вера Сергеевна, а почему Вы решили, что я должна давиться?
- Ну ты же не будешь жить всю жизнь одна? – скорее утверждала, нежели спрашивала Вера Сергеевна.
- Я не знаю, как сложится моя жизнь. Надеюсь, буду жить не одна, а с мужчиной, которого люблю.
- А Павлушу моего ты не любишь уже?
- Нет, не люблю, не любила и не хочу любить.
- А зачем ты выходила замуж?
- Хотела семью и ребёнка. Думала, он из хорошей семьи, значит сложится всё. Вашему Павлуше до свадьбы было известно о том, что я его не люблю: я не скрывала и вида не делала.
- Ты жестокая, Оля.
- Ага, я одна ращу сына на одну свою зарплату не солоно хлебавши, а Ваш Павлуша, сытно поев, страдает на диване. И я жестокая.
- Ты подумай хорошо, он не пьёт.
Ольга перебила, не став слушать:
- Я в курсе всех достоинств Вашего сына. Если он так любит меня, чего не пришёл сам? Или Вам просто надоело «ухаживать» за ним?
- Не ожидала. С таким характером ты останешься одна.
- Одна я не останусь никогда. В моей жизни есть и всегда будут люди, которые любят меня. Чего и вам всем желаю.
- Так вы не сойдётесь?
- Я же сказала уже, нет. Я не хочу давиться никаким куском. Спасибо, что зашли.
Вера Сергеевна нехотя поднялась с дивана и так же нехотя пошла обуваться.
- Ты пожалеешь.
- Не надо желаемое выдавать за действительное.
- Ну я пошла, - опуская ручку входной двери, прощалась свекровь, - передавай привет Ильюше.
- Хорошо. До свидания.

Ольга после не раз будет вспоминать об этом разговоре, восхищаться выдержкой и дипломатией свекрови, но никогда, даже в самые трудные времена, она не будет вспоминать о своём решении с сожалением, разве только о своём резком тоне.
Развод – это безусловная стратегическая ошибка. Но это ошибка обоих сторон. И соединение жизни  с не тем партнёром – это тоже безусловная стратегическая ошибка. И тоже обоих сторон. Здесь было всё ясно.
Однако как же Илья? Как в результате ошибки мог получиться такой замечательный человек? Значит замужество не было ошибкой? Тогда развод? Но если даже в самые трудные времена Ольге не было так плохо, как в замужестве, то был ли развод ошибкой?
И однажды она поймёт, что этот «психоанализ» не имеет смысла, только отнимает время и душевные силы. Иначе, находясь в лодке посередине озера, ты засунув вёсла до дна, пытаешься выгрести, а не гребётся.
Нужно помнить просто помнить о прошлом, чтобы избежать подобного в настоящем. Да, будет что-то ещё. Но именно что-то ещё, а не то же. Если не остерегаться прошлых ошибок, то придётся всю жизнь бегать по кругу, как пони в цирке.

Продолжение следует