Блаженные дурачки, бессребреники...

Блаженные дурачки, бессребреники,
Бездомная родова, в ком душа держится,
Жалуюсь Вам, молодцы-безыменники,
На то, что ничем не могу я утешиться...
В доме запущенном, в доме, поруганном сварою,
Кликой козлов и свиней опоганенном,
Некогда бывшем великой державою,
Ныне же отьмутараканенном,
Тоже я жил. Пил веселье отравою,
Видел глаза, слушал речи обманные,
Был презираем престольной оравою,
Думал, что это свои, Богом данные,
Кушал кусок я из длани дающего,
Меня же моим же кормящего крохами...
Все они были, считая от злющего,
Скупостью равны с царями Горохами.
Пропили все, переснули безмыслые,
Так и легли, где сидели до старости.
Только и вьется, что дым коромыслами
Долгой веревкой обидной отсталости.
Эх, да готов я просунуть головушку
В эту петелечку: с хрипами, с песнями
Эх, да повлек бы родную сторонушку
Вдаль-от беды с городами да весями!
Только душа изливается горечью,
Знать, маловато осталось в ней силушки,
Знать, переполнилась харкотной морочью —
Басом не вытянуть грубой «Дубинушки»!
Эх, да готов я ударить вприсядочку —
Шапку о землю — сквозь смех да и слезоньки!
Только я слыхом не слышу трехрядочки,
Знать, не ломать и во поле березоньки...
Эй, дурачки, дурачки непутевые,
Слышьте меня, распоследнего — третьего:
Залпом осушены чарки веселые
Царства последнего тысячелетнего!
Долго теперича меды настаивать,
Долго теперича кровушку скапливать,
Долго теперича струны настраивать,
Некому нонеча сказочку сказывать!
Эх, прогулял, прогулял, не гуляючи —
Все по усам, по усам — да и в полымя!
Эх, проиграл, проиграл, не играючи —
Были одетыми, будем и голымя!
Блаженные Дурачки, бессребреники,
Бездомная родова, в ком душа держится,
Жалуюсь вам, пустоты поименники,
На то, что ничем не могу я утешиться!
1987