Иерихон - Подшивка к делу

Иерихон, портретная галерея, всё более похожая на материалы к делу то ли уголовному, то ли государственному.
Пожалуй, самый самостоятельный персонаж, плюющий с крыши Отдела Внутреннего Контроля на всё, что я думал о ней, когда писал первые главы. Впрочем, с немногочисленными женщинами в «Иерихоне» вообще беда - вечно они не оправдывают ожидания. Или нужно сказать - превосходят?
______

P.S. Спасибо тем, благодаря кому собрать на печать осталось уже не 42 тысячи, а 40 с половиной. Поступило интересное предложение: посчитать, во сколько обходится глава романа. Что ж, в «Иерихоне» 26 глав плюс эпилог, то есть, на данный момент «подарить главу» равняется непомерной сумме в 1500 р. И тут я должен вывесить транспарант: таких подарков я вовсе не жду. Это как раз тот случай, когда «важна не сумма, а внимание». Даже 10 р., закинутые в донаты - лишние телодвижения, то есть, демонстрация подлинного интереса и повод для искренней признательности.
____________


- С каких пор ты спишь, не раздеваясь?
Кампари вздрогнул. Теперь он забывался лишь между рассветом и выходом на службу, на краткое время, неумолимо таящее с приближением осени.
- Поверх покрывала... И с револьвером, - заключила Валентина, поймав его руку, судорожно ощупывающую карман, - Что творится у тебя в голове? Ну устроил побоище, ну загубил на корню блестящий проект Совета. Тебе не причинят вреда - без моего ведома.

Он встретился с Валентиной, поступив в старшую школу: высшие учебные заведения при Центре и Отделе Внутреннего Контроля располагались в одном здании. Будучи на три года старше, Валентина заканчивала образовательную программу, и шепоток «Далеко пойдёт» следовал за ней по пятам.
Кампари предположить не мог, что высокая, белокурая отличница следит за ним, пока не услышал: «Хочешь, стрелять научу?».
Уроки на контролёрской половине школы стали первой попыткой подобраться к нему поближе, изучить того, чьё существование не санкционировал Медицинский Совет, кто предстал перед отборочной комиссией в обход интерната, кто молча целился, слишком взволнованный, слишком сосредоточенный, чтобы расслышать реплики Валентины, не связанные с правильным положением рук и дальностью полёта пули.

- Ты что, уже здорова?
Кампари уставился в её лицо - круглое, свежее, по мнению многих - красивое. Если на виске и остался шрам, его надёжно скрывали густые волосы.
- Как видишь. Разоружись.
- Только после тебя. Зачем ты здесь?
- Что значит, зачем?

Валентина регулярно приезжала в Центр, считаясь правой рукой и преемницей господина Мариуса. Кампари, на тот момент протеже командора, склонял голову в приветствии, помня об уроках стрельбы, но откровенно издевался над показной безупречностью контролёрши, которая в его воображении сливалась с графиками необходимости, комендантским часом и неразличимыми жилыми кварталами.
Когда Валентина схватила его за рукав и заявила: «Я навещу тебя утром», он рассмеялся и ляпнул: «Ну давай».
«Я навещу тебя утром». Он прекрасно понимал, что это значит - годы в старшей школе не прошли даром. Зачем? Тоже не велика загадка: отставка старого командора - дело решённое. Валентина - кровь с молоком, валькирия, любительница мощных затылков и квадратных челюстей - не могла искренне заглядываться на длинноволосого, нервного - он посмотрел в зеркало и вынужден был признать - мальчишку. У неё одно запястье как его два.
«Ну давай». Чёрт бы побрал условные рефлексы. Кто тянул его за язык?
А впрочем, что ожидало Кампари в командорском кресле? Уязвимость и связанные руки.
Это же замечательно, что Валентина ему не нравится. Он встретит её с холодной головой, а дальше - кто кого. Один из них рано или поздно скажет больше, чем собирался, не словом, так жестом.

<...>

Но командор переоценил себя. Он наделал ошибок, был непоследователен, открыто демонстрируя, что общество Валентины не доставляет ему удовольствия.
Та отвечала на грубость неудобными вопросами. Кампари непроизвольно отталкивал её - она движением профессионала выкручивала ему руку, вытаскивала его из рубашки и расстёгивала ремень, невозмутимо замечая: «Мы же не дикари, чтобы мять или пачкать одежду». Он исчезал в утренние часы - Валентина являлась через день, как ни в чём ни бывало.
Насколько же она ценила иллюзию поводка в руках, раз готова была терпеть выходки Кампари? Видимо, настолько же, насколько он ценил иллюзию безопасности.

<...>

Взгляд Кампари метнулся по комнате и не обнаружил ничего, что Валентина могла бы счесть подозрительным. Ночная компания разъехалась по квартирам в предрассветных сумерках, хотя гуляли недалеко от монастыря. Повезло - на этот раз.
Сколько же её не было? Всю зиму, весну и лето. Отстранение от дел потеряло силу три месяца назад. Позаботилась о том, чтобы сроки наказания и лечения не совпали? Умно. Господин Мариус ничего не заподозрит, раз в её болезнь поверили медики. Или не поверили, а прикрыли осознанно? Но как ей удалось втянуть в игру Медицинский Совет?
- Вообще не изменился, - произнесла Валентина почти утомлённо, опустившись на край кровати, - Всё ещё спишь при полном параде?
- Ты тоже отлично выглядишь.
Он не врал: для человека, проторчавшего в Совете в два раза дольше, чем Пау, Валентина выглядела прекрасно: тот же ровный цвет лица, те же густые волосы, тот же мышечный рельеф под новым комбинезоном. «Она стала взрослей», подумал Кампари, когда контролёрша знакомым движением убрала волосы, закрывшие его левый глаз.
- Давно тебя выпустили? - небрежно поинтересовался он, в один прыжок покинув кровать.
Валентина молчала, рассматривая его.
- Что ты там делала?
Её губы тронула полуулыбка, которой Кампари прежде не видел.
- Ты никогда не отвечал на мои вопросы. Готов изменить привычкам?
Он пожал плечами, подошёл к окну, раздёрнул шторы. Над зарослями и
старыми особняками загорался день.
- Спасибо, что зашла. Увидимся. В Центре или в Отделе - как сложится.
- Ну началось, - Валентина приблизилась, обняла Кампари, прижавшись к
его спине, - Нам по-прежнему выгодней держаться вместе. Даже не представляешь, насколько.
- Слушай, - он издал нервный смешок, - Наши отношения не здоровы: то я тебя избиваю, то ты - меня. Разумней друг друга избегать.

<...>

- Кто? - раздался недовольный голос из-за двери с табличкой 34, оранжевой, как и все прочие двери на этаже.
- Смерть, - отозвался Кампари.
Он прислушался к повисшей тишине, затем - к шагам и шорохам, не без удивления отметив, что Валентина была не одна. Прошло не менее двух минут прежде, чем ручка повернулась, и на пороге вырос старый знакомый командора - офицер Отдела Внутреннего Контроля Домитиус, тут же отступивший в сторону. Только бессонная ночь и мрачные предчувствия помогли Кампари не заржать в голос, но челюсть всё-таки драматично отпала, когда Валентина, застывшая посреди комнаты, произнесла «Свободен», и Домитиус, не забыв смерить командора ненавидящим взглядом, безропотно зашагал прочь по коридору.
- Круто, - Кампари зашёл в комнату и запер за собой дверь, - А если прикажешь с крыши прыгнуть - сиганёт?
- Да уж, тебе такое не снилось.
- Бог миловал.
Вопреки словам, Валентина не выглядела польщённой. Более того,
Кампари внезапно задумался, каких усилий ей стоили прямая спина и аккуратно причёсанные волосы. А пугающий, безликий порядок в комнате? Здесь становилось ясно, что, несмотря на стандартные лампы, столы и кровати, все квартиры носили отпечатки жильцов: выщербинка на чашке, свисающий угол одеяла, стёртая краска на полу, выдающая регулярный маршрут от окна к двери. У Валентины же не было ничего своего.
- Нравится? - она проследила его взгляд, - Небось, не догадывался, что я действительно живу так же, как все? Вдвоём не развернёшься. Скажи, по- твоему, это - нормально?
Вопрос, который обычно задавал он сам, застал Кампари врасплох.
- Я знала, что ты явишься - рано или поздно. Неужели соскучился? Или голова заработала, и ты оценил, к чему всё идёт? Или понял...
Валентина сжала ладонями его виски, заглянула в глаза. Должно быть, лицо его приняло совсем ошарашенное выражение, потому что она выдохнула:
- Да нет, нихрена ты не понял.