https://www.youtube.com/watch?v=lNjAQLm2lVo
"-Господи! Опять наступает Пасха! Опять напяливай фрак, лаковые ботинки и ходи, как дурак, от Петра Григорьевича к Зое Николаевне, от Подстеги Петровны к Черту Ивановичу! И хоть бы не угощали, канальи! А то ведь как с ножом к горлу!"
( Аркадий Аверченко "Новая Пасха" )
... причинно-следственные связи
первоначального сюжета
и новой Пасхи странный праздник
и размышления об этом
а где-то в Тихом океане
есть остров идолов из камня,
на фото ни души, что странно,
если учесть его название
но были десять язв Египта
и кровью меченые двери,
народа Божьего молитвы-
исход из рабства суеверий
в пустыне долгое скитание
и Заповеди, и скрижали
и вроде бы их соблюдали,
да только вот Христа распяли
на Пасху во своё спасение,
нам, продающим первородство
и празднующим в воскресенье
своё "святое" благородство
первосвященники и храмы,
и кровью меченые двери,
обряды, идолы и хамы,
Земля, как остров суеверий...
http://www.youtube.com/watch?v=hJS_kPrl9uc
новая Пасха
© Copyright: Андрей Сафронов 7, 2020
Свидетельство о публикации №120041905972
Свидетельство о публикации №120041905972
Рецензии
Новая Пасха
Раньше были свои праздничные обиды и огорчения:
— Господи! Опять наступает Пасха! Опять напяливай фрак, лаковые ботинки и ходи, как дурак, от Петра Григорьевича к Зое Николаевне, от Подстеги Петровны к Черту Ивановичу! И хоть бы не угощали, канальи! А то ведь как с ножом к горлу! — «Индеечки кусочек!»
— «Спасибо, сыт. Не могу!» — «А вы через „не могу!“»
— «Увольте!» — «Ни-ни-ни! И мадеркой запейте! Или коньячком? А если нашего кулича и творожной пасочки не попробуете, то хозяйка и вовсе обидится! Ну кусочек! Ну, полкусочка!»
— Ах, чтоб ты лопнул со своим кусочком! Сыт уже, не лезет, а ешь! Плачешь, а ешь! Рыдаешь в душе, а пьешь: и дрей-мадеру, и го-сотерн и доппель-кюммель! За что они меня будут мучить! За какую провинность напихают в брюхо и во все карманы яиц: желтых, красных, зеленых; всмятку и вкрутую; шоколадных, деревянных, сахарных — за что? А не возьми я его яйца — за личное оскорбление примет!
Еще бывают и такие обиды:
— Фитюков-то, а? Ну не каналья? Не Иуда-предатель? Даже не нашел нужным на Пасху визит сделать!.. Что же, зря я, что ли, хороших куличей напекла, столько, что и девать некуда?!.. Зря я по всем лавкам бегала, чтобы самый сочный окорок купить? Нет, я того мнения, что этот самый Фитюков — форменный подлец. Сегодня он с визитом не пришел, кулича не попробовал, стакан вина у меня не выпил, завтра он кассу чужую взломает, а послезавтра уже и человека ему не трудно зарезать! Рукой подать!
* * *
У нынешних людишек российских тоже есть свои обиды и огорчения, но совсем иного сорта:
— Гм! Вот наступает Пасха, а куда бы мне пойти разговеться — и не знаю… Правда, куличи теперь всюду дрянь: сделаны из кукурузной продмуки и замешаны на комячейке, а, все-таки, заглотать бы кус в полфунтика — было бы совсем не вредно. Да при этом же еще и рюмочку спирта из машинки для завивки волос! Да куда пойдешь-то? Переплетовы за границу бежали, Прыгуновых в расход вывели[3], Пеликановы — он и она в Чека сидят… В прошлом году сунулся я было к Мясоед овым, дескать, поздравлю, выпью и закушу, все честь честью… так что ж они сделали?!.. Завалили входную дверь матрацами да и отсиживались так три дня. Хотел я на крышу влезть, да по водосточной трубе спуститься, да через окно и явиться к ним с визитом, будто нечаянно по дороге на огонек зашел, но ничего не вышло: зимние рамы у них были еще не выставлены, и чуть я с трубы не сорвался. Да! Трудно нынче визитеру обычаи седой старины исполнять. А впрочем, попытаюсь к Белобоковым завернуть: авось, если кухарке миллиардишко в руку сунуть, она через черный ход пустит!
А у Белобоковых тоже тревога, тоже сумятица:
— Ну, держись, Марья! — угрюмо говорит Белобоков жене. — Нынче визитер сильно должен напирать. Обголодали очень. Боюсь, как бы они не сорганизовались. Раньше-то, когда в одиночку ходили — легко его, подлеца, было отшить, а теперь они, говорят, стаями стали ходить, как голодные волки… Одна партия даже пулемет завела. Не пустишь — так и начнут по фасаду очередями!
В комнату, запыхавшись, влетел выставленный на улицу махальный — сынишка Белобоковых:
— Идет! Прямо к нам вот так и идет… Синий весь, глаза горят и зубами щелкает…
— Запирай двери!! Гаси огни! Петька, на парадную! Заваливай тюфяками! Кухарка! Если через кухню пропустишь — убью, как собаку. Все в погреб! Забирай провизию, может так три дня отсиживаться придется. Этот Фитюков правильную осаду способен повести. Петька! Тебе поручаю окно, что около соседнего балкона. Будет лезть — бей его по голове цветочным горшком!
До ночи сидели в мрачном, сыром погребе.
А ночью маленькая Катя открыла слипшиеся ото сна глазки, вгляделась при свете сальной свечки во что-то и пролепетала:
— Вон челт. Челт плишел!
— Где черт? — испугалась мать… — Что ты, милая? Из угла выдвинулась какая-то черная фигура и любезно сказала:
— Простите, Марья Кондратьевна, это никахой не черт, а я, Фитюков. Зашел по дороге к вам с визитом, с праздничком поздравить… Вы не смотрите, что я такой черный… Это я по дороге завернул к вам через дымовую трубу. Звонок у вас, очевидно, испорчен… хе-хе… Так вот я с крыши… Признаться, проголодался ужас как. Сейчас бы кулича хороший кус, да ветчинки. Как вы на этот счет смотрите, многоуважаемая?
— Видите ли… у нас ничего нет… не достали… Скажите, где были у заутрени?
— Дайте!
— Ни крошечки нет! Где были у заутрени?
— А тебе какое дело, бабье разнесчастное?.. Так ничего, говоришь, нет? Эй, Митька! Степа! Все сюда — ищи! Ищи, чем бы разговеться!!.
Топот многочисленных ног наполнил сердца хозяев леденящим ужасом.
— Пощадите! — пролепетал Белобоков.
— Нам, брат, вас щадить — сами ноги протянем! Шарь по всем углам! Это что? Кулич? И полкурицы?
Стой, держи хозяина — кусает за ногу! Свяжите его, пока мы разговеемся, поздравим хозяйку с праздничком…
— Чтоб вы подавились!
— Нечем и давиться тут! Как кот наплакал… В земле ничего не зарыто? Будь бы время, пол бы взрыли, да некогда: еще к Мясоедовым нужно спешить — поздравить с праздничком. А то я их знаю: не придешь с визитом — в претензии будут. А не пустят — ручную гранату в дверь брошу!!!
— Будете вы сидеть за это, — прохрипел хозяин.
— Ей-Богу, некогда сидеть — надо спешить.
— Я говорю — в тюрьме будете сидеть!
— Подумаешь, важность! Все там будем. А пока — всего хорошего. У кого разговлялись? Где были у заутрени? Да ты, собака, что за руку кусаешь?
* * *
Так пышно празднует ныне коммунистическая Русь лучший в свете праздник — Светлого Христова Воскресения!
Примечания
3. Расстреляли.
Источник: http://averchenko.lit-info.ru/averchenko/proza/smeshnoe-v-strashnom/novaya-pasha.htm
Андрей Сафронов 7 23.04.2020 12:36 • Заявить о нарушении
Раньше были свои праздничные обиды и огорчения:
— Господи! Опять наступает Пасха! Опять напяливай фрак, лаковые ботинки и ходи, как дурак, от Петра Григорьевича к Зое Николаевне, от Подстеги Петровны к Черту Ивановичу! И хоть бы не угощали, канальи! А то ведь как с ножом к горлу! — «Индеечки кусочек!»
— «Спасибо, сыт. Не могу!» — «А вы через „не могу!“»
— «Увольте!» — «Ни-ни-ни! И мадеркой запейте! Или коньячком? А если нашего кулича и творожной пасочки не попробуете, то хозяйка и вовсе обидится! Ну кусочек! Ну, полкусочка!»
— Ах, чтоб ты лопнул со своим кусочком! Сыт уже, не лезет, а ешь! Плачешь, а ешь! Рыдаешь в душе, а пьешь: и дрей-мадеру, и го-сотерн и доппель-кюммель! За что они меня будут мучить! За какую провинность напихают в брюхо и во все карманы яиц: желтых, красных, зеленых; всмятку и вкрутую; шоколадных, деревянных, сахарных — за что? А не возьми я его яйца — за личное оскорбление примет!
Еще бывают и такие обиды:
— Фитюков-то, а? Ну не каналья? Не Иуда-предатель? Даже не нашел нужным на Пасху визит сделать!.. Что же, зря я, что ли, хороших куличей напекла, столько, что и девать некуда?!.. Зря я по всем лавкам бегала, чтобы самый сочный окорок купить? Нет, я того мнения, что этот самый Фитюков — форменный подлец. Сегодня он с визитом не пришел, кулича не попробовал, стакан вина у меня не выпил, завтра он кассу чужую взломает, а послезавтра уже и человека ему не трудно зарезать! Рукой подать!
* * *
У нынешних людишек российских тоже есть свои обиды и огорчения, но совсем иного сорта:
— Гм! Вот наступает Пасха, а куда бы мне пойти разговеться — и не знаю… Правда, куличи теперь всюду дрянь: сделаны из кукурузной продмуки и замешаны на комячейке, а, все-таки, заглотать бы кус в полфунтика — было бы совсем не вредно. Да при этом же еще и рюмочку спирта из машинки для завивки волос! Да куда пойдешь-то? Переплетовы за границу бежали, Прыгуновых в расход вывели[3], Пеликановы — он и она в Чека сидят… В прошлом году сунулся я было к Мясоед овым, дескать, поздравлю, выпью и закушу, все честь честью… так что ж они сделали?!.. Завалили входную дверь матрацами да и отсиживались так три дня. Хотел я на крышу влезть, да по водосточной трубе спуститься, да через окно и явиться к ним с визитом, будто нечаянно по дороге на огонек зашел, но ничего не вышло: зимние рамы у них были еще не выставлены, и чуть я с трубы не сорвался. Да! Трудно нынче визитеру обычаи седой старины исполнять. А впрочем, попытаюсь к Белобоковым завернуть: авось, если кухарке миллиардишко в руку сунуть, она через черный ход пустит!
А у Белобоковых тоже тревога, тоже сумятица:
— Ну, держись, Марья! — угрюмо говорит Белобоков жене. — Нынче визитер сильно должен напирать. Обголодали очень. Боюсь, как бы они не сорганизовались. Раньше-то, когда в одиночку ходили — легко его, подлеца, было отшить, а теперь они, говорят, стаями стали ходить, как голодные волки… Одна партия даже пулемет завела. Не пустишь — так и начнут по фасаду очередями!
В комнату, запыхавшись, влетел выставленный на улицу махальный — сынишка Белобоковых:
— Идет! Прямо к нам вот так и идет… Синий весь, глаза горят и зубами щелкает…
— Запирай двери!! Гаси огни! Петька, на парадную! Заваливай тюфяками! Кухарка! Если через кухню пропустишь — убью, как собаку. Все в погреб! Забирай провизию, может так три дня отсиживаться придется. Этот Фитюков правильную осаду способен повести. Петька! Тебе поручаю окно, что около соседнего балкона. Будет лезть — бей его по голове цветочным горшком!
До ночи сидели в мрачном, сыром погребе.
А ночью маленькая Катя открыла слипшиеся ото сна глазки, вгляделась при свете сальной свечки во что-то и пролепетала:
— Вон челт. Челт плишел!
— Где черт? — испугалась мать… — Что ты, милая? Из угла выдвинулась какая-то черная фигура и любезно сказала:
— Простите, Марья Кондратьевна, это никахой не черт, а я, Фитюков. Зашел по дороге к вам с визитом, с праздничком поздравить… Вы не смотрите, что я такой черный… Это я по дороге завернул к вам через дымовую трубу. Звонок у вас, очевидно, испорчен… хе-хе… Так вот я с крыши… Признаться, проголодался ужас как. Сейчас бы кулича хороший кус, да ветчинки. Как вы на этот счет смотрите, многоуважаемая?
— Видите ли… у нас ничего нет… не достали… Скажите, где были у заутрени?
— Дайте!
— Ни крошечки нет! Где были у заутрени?
— А тебе какое дело, бабье разнесчастное?.. Так ничего, говоришь, нет? Эй, Митька! Степа! Все сюда — ищи! Ищи, чем бы разговеться!!.
Топот многочисленных ног наполнил сердца хозяев леденящим ужасом.
— Пощадите! — пролепетал Белобоков.
— Нам, брат, вас щадить — сами ноги протянем! Шарь по всем углам! Это что? Кулич? И полкурицы?
Стой, держи хозяина — кусает за ногу! Свяжите его, пока мы разговеемся, поздравим хозяйку с праздничком…
— Чтоб вы подавились!
— Нечем и давиться тут! Как кот наплакал… В земле ничего не зарыто? Будь бы время, пол бы взрыли, да некогда: еще к Мясоедовым нужно спешить — поздравить с праздничком. А то я их знаю: не придешь с визитом — в претензии будут. А не пустят — ручную гранату в дверь брошу!!!
— Будете вы сидеть за это, — прохрипел хозяин.
— Ей-Богу, некогда сидеть — надо спешить.
— Я говорю — в тюрьме будете сидеть!
— Подумаешь, важность! Все там будем. А пока — всего хорошего. У кого разговлялись? Где были у заутрени? Да ты, собака, что за руку кусаешь?
* * *
Так пышно празднует ныне коммунистическая Русь лучший в свете праздник — Светлого Христова Воскресения!
Примечания
3. Расстреляли.
Источник: http://averchenko.lit-info.ru/averchenko/proza/smeshnoe-v-strashnom/novaya-pasha.htm
Андрей Сафронов 7 23.04.2020 12:36 • Заявить о нарушении