Фома

… И в доме, Воскресший, опять
Ты встал посреди, точно пламя!
Как мог я Тебя не узнать?
Что стало с моими глазами?

Но, Боже, Ты в теле ином,
И только Твой голос, Твой голос
Мне так по-родному знаком,
Что сердце мое раскололось!

Ты молвил: «Вот раны Мои.
Гляди же!” Гляжу, замирая,
Ничтожный, как персть, меж людьми,
Пред Богом былинка земная.

Ты молвил: «Сомнений и лжи
Не ведай и волею доброй
Свой перст в Мои раны вложи,
Водвинь свою длань в Мои ребра”.

Но я от стыда трепещу
И только одно в просветленье:
«Господь мой и Бог мой!” – шепчу,
Упав пред Тобой на колени.

Прости мне духовную тьму,
Что жил я не столько по вере,
Сколь все ж по уму, по тому,
Что понял, проверил, измерил…

Рассудочен, Господи, я,
Душою так мало истратясь,
И требует вера моя
Извечно во всем доказательств.

О, как я завидую тем,
Чья вера – блаженная вера, –
От сердца, вне схем и систем,
Как небо, не ведает меры!

Хочу Тебе столько сказать,
Да горло мне сжало в порыве,
И тонет рассудок в слезах,
Впервые, мой Боже, впервые!

И плачу я, и трепещу
И только одно в просветленье:
«Господь мой и Бог мой!” – шепчу,
Упав пред Тобой на колени.