Лотова жена

               

                Спасай душу свою; не оглядывайся назад 
                Жена же Лотова оглянулась, и стала соляным
 столпом.
               
                Бытие, глава 19, 17. 26.

               
               
Я Флавия голос хотела б услышать, как он говорит :
«Сей столп соляной у Содома доныне стоит».
Историк горячий и воин, и явно поэт,
сквозь море он город увидел, которого нет.
Прошел чутким взглядом
сквозь соль многослойную, время, глубины, руины
глазами своими, мне думается, голубыми.

Он видел, взмахнув над дорогою посохом зрячим,
 как воздух смешался с огнем и наторканый серой горячей
залил пятиградье содомское, только ей не было больно  -
 стояла столпом безобразным,бесчувственной солью.

Но если вглядеться, взорлиться в библейское небо,заплакать ,
и к телу ее соляному припасть,то увидишь
 в том месте, где сердце - метелочка злака,
должно быть когда из Содома бежали они на заре,
  пристала и в соли застыла , что гусеница в янтаре.

А ниже на складке подола
прилипли листочки иссопа и мяты, терновника лист,
откуда взялись,
да наверное с луга, где лотовы овцы паслись.
И в локоне каменном виден застрявший цветок,
верней отпечаток, вернее один лепесток.

Я КлИмента Римского помню свидетельство, он говорит:
«А сей истукан соляной и доныне стоит.
 Стоит на горе у Содома, лишенная крова и дома.
За что так наказана женщина? Каждый подумай».

Века оползли, обвалились эпохи и эры,
не белой, не матовой даже теперь, а пропыленно-серой,
землистою, бурой со временем стала фигура, и жалко,
что синего нет у небес для нее полушалка.

В две тысяча пятом и я прилетела сюда,
 на восток Иудейской пустыни,
В  Усдум палестинский, когда-то он звался Содомом.
Все море в народе,
 а море на вроде гигантской солонки
не вижу столпа, но торчат соляные обломки.
 
Тут Мертвое море, где город стоял,
забавлялись зело содомяне,
их пепел и прах замурованы лавой,
 закинуты глиной, камнями,
покрыты водою недвижной, тягучей, тянучей,
от соли колючей .

А  мертвое мертво. И Мертвое море мертво,
ты тут не найдешь ни единой рыбешки,
не сыщешь крупинки, икринки, медузы, морского, ежа,
 хоть какой-то личинки,
 жука -плывуна, хоть бы самой простой водомерки ,
  здесь жизнь не живет, смерть снимает посмертные мерки.

Зачем я вошла и плыла в этой мерзости, что я хотела,
во что окунуться на что оглянуться, вернуться?
Тут  мерзостью пахнет  и серой, особенно серой,   
к тому ж подожженной, уже подбирается к телу,
не жди пресеченья,  тут есть только крайняя мера.   
 
Стою одиноко нелюба, невзора*, невера,
нет имени даже, лишь названа Лота женою,
глазницы затянуты солью и лижет затылок огонь, и гудит за спиною,
но губы еще шевелятся :
вынь, Господи грех предо мною,
сама я никак не могу,
 Содом так и держит,
тимпаны и флейты везде его,
 и платье трепещет мое любодеево,
когда меж товарок лихих я пляшу и пляшу на кругу.
               
                невзора*- некрасивая