My Rival Редьярд Киплинг Перевод

I go to concert, party, ball --
  What profit is in these?
I sit alone against the wall
  And strive to look at ease.
The incense that is mine by right
  They burn before her shrine;
And that's because I'm seventeen
  And She is forty-nine.

I cannot check my girlish blush,
  My color comes and goes;
I redden to my finger-tips,
  And sometimes to my nose.
But She is white where white should be,
  And red where red should shine.
The blush that flies at seventeen
  Is fixed at forty-nine.

I wish I had Her constant cheek;
  I wish that I could sing
All sorts of funny little songs,
  Not quite the proper thing.
I'm very gauche and very shy,
  Her jokes aren't in my line;
And, worst of all, I'm seventeen
  While She is forty-nine.

The young men come, the young men go
  Each pink and white and neat,
She's older than their mothers, but
  They grovel at Her feet.
They walk beside Her 'rickshaw wheels --
  None ever walk by mine;
And that's because I'm seventeen
  And She is forty-nine.

She rides with half a dozen men,
  (She calls them "boys" and "mashers")
I trot along the Mall alone;
  My prettiest frocks and sashes
Don't help to fill my programme-card,
  And vainly I repine
From ten to two A.M. Ah me!
  Would I were forty-nine!

She calls me "darling," "pet," and "dear,"
  And "sweet retiring maid."
I'm always at the back, I know,
  She puts me in the shade.
She introduces me to men,
  "Cast" lovers, I opine,
For sixty takes to seventeen,
  Nineteen to forty-nine.

But even She must older grow
  And end Her dancing days,
She can't go on forever so
  At concerts, balls and plays.
One ray of priceless hope I see
  Before my footsteps shine;
Just think, that She'll be eighty-one
  When I am forty-nine.

Моя соперница.

Иду в театр или на бал,
Но, смысл не вижу в том.
Сижу у стенки, полон зал,
Веселие кругом,
Несут в подарок ей цветы,
Мне боль вот чем  измерить,
Семнадцать  мне, а что же  ты-
Тебе же сорок девять.

Свой  не могу сдержать я стыд,
Волной по телу он,
Румянцем  лоб мой весь покрыт,
Внутри смущенья стон.
Она, как статуя  бела,
Румяны  щёк алеют,
Семнадцать  мне -  чуть, чуть мила,
Тебе же сорок девять.

Хотела б я такою быть,
Блистать в салонах, петь,
И остроумной всюду слыть,
Приходится терпеть:
Я неуклюжа, не до муз,
Шутить – тоску навеять,
Семнадцать мне, вот тяжкий  груз,
Тебе же сорок девять.

Из молодых снующий рой,
Их зрелость лишь грядёт,
А возраст мамочек порой
Моложе, чем её.
Признаться всё же я должна-
Тебя хотят лелеять,
Семнадцать мне, моя весна,
Тебе же сорок девять.

Всегда полдюжины мужчин
(к ним: «мальчик, ловелас»),
А я одна среди витрин,
Одета без прикрас.
Одежда: платья, пояса…
Возьму их все примерить,
К чему вот эта вся краса-
Жду. Будет сорок девять.

Зовёт меня: «мой милый друг»,
Но, лжив подруги взор,
Знакомых множество вокруг,
Легки  на разговор.
Изменчив круг её мужчин
И что бы им содеять,
С шестнадцати и до седин-
Тебе же сорок девять.

Но, возраст – он неумолим-
И танцам всем финал,
Бог  красоты уйдёт к другим,
Окончен будет бал.
Надежды луч, увы!  един,
Судьбу свою лелея,
Ей восемьдесят плюс один,
Мне будет сорок девять.