18 апреля

  Лёд вышел. На круче у реки поглядел налево, в бывшие картофельные поля. Там всё задымилось. «Надо же, как парит, - подумал я. – Странно, что только там». И тут всё пространство реки тоже задымилось и двинулось мимо меня своим чередом… Снег! Крупка его была настолько немощна, мелка, что была, по сути, бесплотна. Её принесла скудная, почти прозрачная туча. Она быстро раскинула сети на всё видимое пространство. Берега резко стали отдавать медным на фоне снега-тумана, медленно ползущих снежных паров… Накрыло и меня. Я с удовольствием подставил лицо и руки странной этой нежности, тёплому касанию её.
  Через пару минут облако иссякло, и сильная река засверкала мутным свинцом, а деревья утратили медь.
  На речной луговине закричали два чибиса. Они облюбовали себе выжатую льдами водную купель и прилегающий к ней клочок берега. Подскакивали, перелетали с места на место, перебирали что-то клювами в травах и водах. Отчётливо были видны их хохолки. Через минуту к ним присоединился серенький куличок и закачался взад-вперёд маятничком.
  Выкатило солнце, и я отвёл глаза от выпавшего позавчера снега. Глазам было нестерпимо. И в этот миг в черёмуховые прибрежные развалы ссыпались десятки синиц. Все они летели надо мной в ещё влажной голубизне, рассаживались в ярко-жёлтом и оранжевом бархате плесени и мхов на ветвях старых деревьев и весело переговаривались. И я уже не жалел о прогулке.