Бретонский день. По ст. Эрнеста К. Доусона

По мотивам стихотворения Эрнеста К. Доусона  (1867 - 1900)
Бретонский* день, с англ.


Здесь сквозь солнечный воздух веет утёсника аромат,
Здесь на склоне холма я часами лежу, обратившись в слух.
Здесь лишь шорохи ветра подобно молитвам звучат,
Да журчит ручеёк, да разносится свист пичуг.

В золотистом свете, на склоне холма, что травой зарос,
Я замру, и весь мир затихнет в объятьях сна.
"Чем была эта распря, вражда из-за мирт и роз?
О какой я невинной девушке плакал, и кто она?"

Вне сумятицы злых речей, вне смешения языков,
На границе жизни и смерти я здесь прикорнул во мху,
В одинокой стране мечты среди пенистых облаков,
Между красной-красной землёй внизу и утёсником наверху.

Спать спокойно весь день, пока не настанет час
Благове'щенья...    
                во'т оно'
                звоном ко'локола
                поплыло':
"Матерь Божия, милосердная, в состраданьи воззри на нас,
Кто бессилен, и слеп, и себе причиняет зло."

=================
*Бретонский -- относящийся к области Бретань на с-з Франции.


*************************************

Об авторе по http://eng-poetry.ru/Bio.php?PoetId=65
Эрнест Кристофер Доусон (Ernest Christopher Dowson 1867 - 1900): английский поэт. Значительную
часть жизни провел во Франции. Умер в нищете. Начал печататься в середине 1880-х гг.
Позднее стихи Доусона были опубликованы в журналах "Желтая книга" и "Савой", вокруг которых
группировались поэты, критики, художники, выступавшие с программой «искусства для искусства».
Поэзия Доусона принадлежит к упаднической литературе конца 19 века. Его стихи, главная тема
которых любовь и смерть, очень музыкальны. Доусон — поэт-импрессионист, испытавший влияние
французской литературы, особенно Поля Верлена.

Об авторе по https://krapan-5.livejournal.com/630053.html
Доусон родился в довольно состоятельной буржуазной семье. Его отец много времени проводил
на Ривьере, в свои поездки брал сына, и мальчик рано проникся французской культурой.
В своё время Эрнест без труда сдал экзамены в Оксфорд. Начал печататься в середине 1880-х гг.
Был близок с поэтами, критиками, художниками, выступавшими с программой "искусство для
искусства".  Биограф поэта Джэд Адамс писал, что преданность Доусона искусству "была
просто религиозной, и он принес ей в жертву свою жизнь".
Поэт очень изменился после того, как его родители, оба тяжко больные туберкулёзом, покончили
жизнь самоубийством: сначала отец, а через полгода мать, которая всегда была психически
неуравновешенна. К тому же Эрнест влюбился в тринадцатилетнюю Аделаиду, дочь ресторатора,
где обычно столовался. Он каждую неделю целомудренно играл с ней в карты, и как говорил поэт
Йейтс,"это заполняло огромную часть его эмоциональной жизни".  И когда Аделаида, повзрослев,
вышла замуж за человека ее круга, Доусон тяжело переживал этот удар, хотя, быть может,
девушка и не подозревала о чувствах поэта. Пристрастие к абсенту подорвало здоровье больного
чахоткой Доусона, но жизни своей он не менял. Подолгу жил в Париже. Он неплохо зарабатывал --
много переводил с французского, писал прозу, но деньги легко спускал в ресторанах.
В 1891 г. Доусон принял католичество. Припадок горячки случился с ним в Париже,
знакомый увёз его в Лондон, где Доусон вскоре скончался. Ему было тридцать два года.
В конце жизни он говорил другу, что его литературная карьера не сложилась, и что ему следует
заняться чем-нибудь другим.  Но осуществить этого намерения ему так и не удалось.

*************************************

Оригинал:
Ernest C. Dowson
Breton Afternoon

Here, where the breath of the scented-gorse floats through the sun-stained air,
On a steep hill-side, on a grassy ledge, I have lain hours long and heard
Only the faint breeze pass in a whisper like a prayer,
And the river ripple by and the distant call of a bird.

On the lone hill-side, in the gold sunshine, I will hush me and repose,
And the world fades into a dream and a spell is cast on me;
"And what was all the strife about, for the myrtle or the rose,
And why have I wept for a white girl's paleness passing ivory!"

Out of the tumult of angry tongues, in a land alone, apart,
In a perfumed dream-land set betwixt the bounds of life and death,
Here will I lie while the clouds fly by and delve an hole where my  heart
May sleep deep down with the gorse above and red, red earth beneath.

Sleep and be quiet for an afternoon, till the rose-white angelus
Softly steals my way from the village under the hill:
"Mother of God, O Misericord, look down in pity on us,
The weak and blind who stand in our light and wreak ourselves such ill".