Волшебный театр Динь Дзиня или Магические Карам Бу

               

           Так вот уважаемый читатель, хочу предупредить, что вся эта история выдумана от начала и
до конца. Кроме...
Анатолий встречал меня прямо на посадочной полосе. Ветер растрепал его длинные седые
волосы, обнажая высокий красивый лоб. Его шея
была замотана красным шерстяным шарфом,
хотя было по-весеннему тепло, а в покрасневших
от бессонницы глазах застыла боль и тревога. Я
понял, что у моего друга случилась беда...
– Привет, братишка, – сказал я, выбираясь из
кабины своего «Дзенталета» и спрыгнув на землю мы крепко обнялись.
– Привет, привет, ох, как я рад... Дай-ка я на
тебя посмотрю. Ух, хорошо, что ты прилетел... Я
так соскучился.
И Анатоль от всей души стиснул меня в своих железных объятиях. Стиснул так, что в спине
что-то хрустнуло и заныло.
– Осторожно, медведь, сломаешь.
– Ага, тебя сломаешь, «знаем, как вы в шашки не играете».
3
В.Падас
– Ах, так, ну держись: – я вытянул руки вверх,
выдохнул и на миг, представив себя струящимся
потоком света, выскользнул из железных тисков
друга. В следующую секунду я уже был у него за
спиной и, обхватив за талию, попытался оторвать
от земли и сделать подсечку, но Анатоль мгновенно среагировал, и резко наклонившись вниз,
схватил меня за щиколотки. Мы с хохотом покатились по весенней, пахнущей жизнью траве.
Возились минут пятнадцать и, вконец обессилив,
согласившись на ничью, лежали на земле, чемуто счастливо улыбаясь и смотрели в бесконечно
голубое предвечернее небо.
– Слушай, Тимон, как здорово, что мы снова вместе, как здорово, что мы есть... Сколько не
виделись?
– По-моему- вечность. Хотя, кажется, что
расстались вчера...
– Да-а-а-а, но вчера мы были мальчишками,
а сегодня...
Анатоль чему-то грустно вздохнул...
– Ты хочешь сказать, что сегодня мы с тобой
выглядим, как два дряхлых старых странника? –
спросил я, переворачиваясь на живот.
– Ну не совсем уж дряхлых, а так, немножеч4
ко, немножечко стареньких, но вполне два неотразимых мечтательных суперпацана.
Анатолий сел и стал приводить в порядок
растрепанную в возне шевелюру.
– Ладно, суперпацан, докладывай зачем вызывал. Видок у тебя, честно говоря, не ахти...
Что-то случилось?
Анатоль сорвал травинку, и задумчиво её покусывая, ответил:
– Понимаешь, ну-у-у, как тебе сказать... тут...
я... в общем...
– Так, понятно! Снова влюбился.
– Да что ты, – взмахнул он руками и даже
смущенно покраснел. – Ты же знаешь, что я вечно
влюбленный... Видишь ли, Тимон, у нас неприятности похуже. Пойдем, я тебе все расскажу.
Мы встали и, отряхиваясь от пыли и прошлогодней травы, направились к моему самолету.
– Ты смотри, а он как новенький!
– Кто? – не понял я.
– Да твой звездолет.
– Сам ты звездолет. Читай «Дзен-та-лет»!
Анатолий вдруг остановился, присел на корточки и громко расхохотался.
– Ты чего?
5
– А помнишь... А помнишь... – На глазах у
него выступили слезы и он, задыхаясь от смеха,
схватился за живот. – Помнишь, помнишь свой
первый полет, его первые испытания...
– Я вспомнил.
Если бы на нас сейчас посмотрели со стороны,
то увидели бы странное зрелище: два взрослых,
с виду нормальных дядьки, стоят посреди поля и
корчатся от смеха не в силах сказать и слово.
А дело было так. Мой любимый Дед был
страстным поклонником небесных сфер. Он соорудил на крыше сарая что-то вроде астрономической
обсерватории, и, бывало, целыми сутками созерцал
ночные и дневные светила... Там же он читал книги и прессу, сидя в кресле у телескопа и его комментарии приходили послушать самые любопытные жители нашего городка. Он угощал их чаем из
огромного самовара, который стоял тут-же и иногда
беседа затягивалась до позднего вечера...
В день испытания, а это было как раз за неделю до школьных экзаменов, не смотря на все
возражения Майи: «Мальчики, я категорически
против всяких испытательных полетов! Вот сдадите экзамены на пятерки ,и пожалуйста летайте
сколько хотите! А вдруг опять что-то случиться!
6

И что!? Мне снова возись? Нет! Нет! И нет!». Но
ведь каждый нормальный мальчишка знает, что
«первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом...»
Так вот. В день испытаний, ничего не подозревая, Дед, как обычно, восседал на своем астрономическом посту под огромным солнцезащитным
зонтом старого каштана. Он, что-то мурлыкая,
попыхивал старинным чубуком, и табачный аромат дальних морских странствий расплывался
светло-голубыми тучками по всей округе. В то
же время он созерцал в телескоп все что было и
внизу и вверху...
Честно говоря, летной практики у меня было
маловато... А если совсем честно, то ее не было
вообще. И поэтому, когда я на бреющем полете
зашел на посадку и появился с тридцатикратным
увеличением в объективе дедового телескопа, то
он сразу все понял... С неимоверной суперскоростью ,мы неслись на встречу друг к другу. Мои
глаза вылезли из орбит, а волосы торчали во все
стороны, как иголки у перепуганного ежика. При
всем этом, я во всю глотку орал: «Ма-моч-ка-аа-а!», мертвой хваткой вцепившись в штурвал.
Дед сориентировался мгновенно!!! Он вско8
чил на трубу, и его полосатая тельняшка была
прекрасным ориентиром.
– Штурвал! Штурвал на себя, на себя я тебе
сказал... – И он пригрозил огромным кулаком. –
На себя, на себя тяни, ёськина мать!
Я и сам знал, что надо на себя и тянул из всех
сил, потому что труба с дедом были уже совсем
рядом, да и от кулака надо бы увернуться... но
штурвал сдох... Я его просто-напросто оторвал и
полностью потерял управление над летательным
аппаратом.
– Прыгай! Прыгай, тебе говорят! – кричал
Дед, подпрыгивая на трубе и размахивая тельником.
– Хорошо ему командовать: «Прыгай!», а
куда! И на чем?
Короче говоря, мы с Дедом, оказались в одной
и той же больничной палате с ушибами, переломами и нервным потрясением...
– Тоже мне, Гастелло, – ворчал Дед. – Не-е-
-е-т. Все-таки, Тимон, ты у меня бестолковый. Я
же тебе как кричал: «Штурвал, штурвал на себя
надо брать...»
– Дед, так я и брал... Только он у меня оторвался...
9
– Так надо было круче прикручивать... Оторвался... Пол трубы как ножом срезали. Слава
Богу, что я успел увернуться... Во, вишь - ногу
сломал... – И дед задирал к потолку, загипсованную, похожую на шлагбаум, ногу.
– Да, увернулся он круто!
Сальто деда было неотразимым. При этом
он успел швырнуть мне один рукав тельняшки,
и выдернуть из кабины моего не очень удачного
эксперимента... Моим парашютом оказалась крона старого каштана. Она приняла меня в свои зеленые шелковые объятия ,и тогда я точно понял,
что остался жив...
– Да Бог с ней, с трубой, ты же мне чуть телескоп не угробил, – в голосе деда зазвучали грозные нотки.
– Прошу прекратить прения! – Майя строго
смотрела на нас своими очаровательными зелеными глазами в оправе круглых серебряных очков. – До экзаменов осталось совсем ничего, а вы
тут в воспоминания ударились... И так, билет номер 30...
– Ладно, оставим прошлое в прошлом, и вернемся к действительности.
–Так что случилось, брат мой, я слушаю.
10
Толик смахнул последнюю слезинку и уже
серьезно сказал:
– Видишь ли, Тимыч, я и сам не могу понять.
Так что давай по порядку.
Он порылся в боковом кармане своего длиннополого пальто и, достав лист золотистой бумаги, развернул и положил его на крыло. Это была
Афиша.
– Вот видишь, мы даже афишу сделали. – Он
как-то смущенно улыбнулся и тихо попросил: –
Прочти, пожалуйста.
Я напялил на нос окуляры и принялся за чтение: «Муниципальный, независимый детский
театр «Наш дом» с радостью приглашает своих
маленьких друзей, а также уважаемых бабушек и
дедушек, а с ними их родителей на новую Мистерию! Представление состоится такого-то числа,
такого-то месяца и года. Спектакль называется
«ПУТЕШЕСТВИЕ В ВЕЧНОСТЬ». В скобках,
красными крупными буквами, было написано:
(ВНИМАНИЕ! БИЛЕТЫ ОБРАТНО ЗАКАЗЫВАЮТСЯ ЗА ВЕЧНОСТЬ ПРЕД-ВА-РИ-ТЕЛЬНО!) и чуть
ниже, но уже синими: (АД-МИНИ-СТРАЦИЯ).
Начало было интригующим, и я принялся
читать дальше «Я, главный режиссер и художе11
ственный руководитель театра, искренне извиняюсь и предупреждаю, что точной карты »Путешествия» пока нет (так как мы еще не определились,
где заканчивается Вечность и где начинается).
– Толик, я чего-то не понял... У тебя, случайно, не найдется сигаретки, – оторвался я от чтения.
– Ты же знаешь, что я не курю.
– Ах да, вот молодец! И что, на самом деле не
определились.
– Ты о чем?
– О вечности. О конце и начале...
– Ха! А ты думаешь это так легко. – Анатоль
нервно закружил вокруг меня.
– Сева Кислый, уж на что голова, три диссертации защитил, двадцать семь патентов на изобретение имеет, да что там голова, он настоящий
ходящий «супер-комп» и никак...
Анатолий остановился напротив меня.
– Видишь ли, – от волнения он стал откручивать пуговичку на моем плаще, – видишь ли, все
дело в Точке Отсчета, но ее надо определить в гиперпространственном континиуме, а туда можно
попасть только через духовно-ориентированный
информационный портал...
12
– Так, помолчи, и оставь мою пуговичку в
покое, – прервал я Анатолия, зная его удивительную способность погружаться в тонкие и высокие материи бытия. – Все это ты мне объяснишь
попозже. А сейчас, дай-ка я дочитаю.
– Да, да, конечно, извини. Я вернулся к афише.
– «... не определились, где заканчивается Вечность и где начинается. Но! То, что Путешествие
продолжается, мы знаем точно! Поэтому с нетерпением ждем всех Вас на нашей Премьере!»
Мой друг , Анатолий , с самого детства был
очарован идеей Единства и Синтеза. Он мог сутками пропадать в нашей городской библиотеке,
и пыль книжного хранилища была для него благословенным нектаром. Он штудировал и изучал
мистерии и философию древней Атлантиды, храма Ибица, Египта, Рима, братьев Храмовников.
Анатоль мог цитировать по памяти из Овидия,
Гомера, Сафокла, Лейбница, Циолковского, Николаева, Наумова... Его ум жаждал новых знаний,
открытий и откровений. Вот поэтому в его театре
и актер, и зритель, являлись единым творческим
организмом. Все были и творцами и творением.
Спектакль создавался в момент путешествия во
13
времени и пространстве. А так как точной карты
не было, то к сияющей вершине Истины вело бесконечное множество троп. Вот поэтому не было
ни одного похожего друг на друга спектакля...
– Так-так-так, читаем дальше:
«... Вас ожидает встреча с Белым Странником, который исцеляет Любовью и избавляет от
страхов и всевозможных фобий сияющей чистотой своего сердца и разума». Я сдвинул очки на
лоб и внимательно посмотрел на Анатолия:
– Ты его видел?
– И не только я, его многие встречают. Он
часто помогает нам в самых трудным моментах
Путешествия. Да ты читай, читай...
Мне ничего не оставалось, как вернуть очки
обратно:
«...Большое Ухо, которое в последнее время
почему-то живет в холодильнике, проведет мастер – класс «Логопедического совершенства».
После чего вы будете сами выбирать: «Хотите
шепелявить – шепелявьте! Не хотите – Нет! Хотите заикаться? – Заикайтесь! Не хотите?..»
– И что на самом деле помогает? – недоверчиво спросил я у Анатолия.
– Еще как помогает! Я всегда был уверен, что
14
15
если очень сильно-сильно захотеть и поверить...
– То по вере вашей да и воздастся вам... –
пробурчал я.
– Вот именно по вере и упорной кропотливой работе по достижению к осознанной цели.
Да ты не прерывайся, читай, у нас очень мало
времени...
«...Для тех же, у кого неожиданно возникли
семейные проблемы, приглашаем посетить лабораторию «Духовно-креативной реабилитации» и
поучаствовать в семинаре-оратории «А если все
наоборот?» Либретто или краткое описание Оратории.
Часть I. Если бы у меня был (а)
а). Не та – а эта?
б) Не тот – а этот?
в) Ни то – ни это?
Часть II. Кто выбирает?
а) Папамаму?
б) Мамапапу?
в) Папамамупапу?
г) Они Нас или Мы Их?
Часть III. Оратория заканчивается карнавалом: «Да здравствует семья людей!» Плавно переходящим в семейный ужин при звездных фей16
ерверках и симфонии Сфер!!!
С уважением, режиссер и постановщик «Мистерии» Анатолий Глухов.
– Нда-а-а! Ну что? Очень даже круто, – я снова переместил очки, но теперь со лба на нос и исподлобья посмотрел на друга:
– Ты это все серьезно?
– Конечно.
– Ты уверен?
– Да!
–Так в чем дело!
– Понимаешь...
– Толик, только давай без терминологии по
поводу Порталов и Точек Отсчета...
Толик глубоко засунул руки в карманы пальто и раскачиваясь на носках, и задрав голову в
небо, твердо спросил:
– А тебя что не устраивает?
– Да нет, брат, все устраивает, но ты мне скажи: кому это все нужно? Им это нужно? Это нужно детям? Это нужно тебе?
Толик запрыгал вокруг меня Оранжевым Джином из Диснейлендского мультика про Алладина и
во всю свою режиссерскую глотку заорал:
– Нуж-но-но-но-но! Нуж-но-но-но-но! Нуж17
но-но-но-но!
Потом он схватил меня за лацканы плаща и,
глядя мне в глаза, своими голубыми бездонными
мечталками, уверенно сказал:
– Нужно, Тимон! Еще как нужно! Ты же пойми, ты посмотри, мы, взрослые, совсем перестали понимать своих детей! Мы даже думаем, что
мы умнее их! Ха! Если ты такой умный, то посмотри кто ты? Чем ты живешь? Что делаешь?
Что оставишь после себя?.. Мы разучились их
слушать, видеть, а самое печальное, – и Толик с
силой встряхнул меня за лацканы, – а самое печальное, мы разучились душевно сопереживать...
мы разучились любить, ценить и беречь их внутренний мир. А ты сам знаешь, какой он... нежный и беззащитный...
А потом он, наконец-то, отпустил мой плащ
и горько вздохнул.
Внезапно появились семь разноцветных бабочек. Они в каком-то очаровательном танце
стали кружить над его головой, создавая впечатление радужно-солнечного нимба. Толик перехватил мой взгляд, и его лицо озарилось счастливой улыбкой:
– Что, здорово?! Нравится?!
18
– Впечатляет. Как это у тебя получается?
– Да это не я, это мои внучки. Двадцать первый век, брат мой, двадцать первый век... видишь,
какой психо-эмоциональный корректор придумали? – и он покрутил пальцем вокруг головы.
– Да-а-а! Любопытно…
– Тимыч, ты меня извини, – Анатолий виновато развел руками, – Но, пожалуйста, несколько
минут не обращай на меня внимания. Хорошо?
Мне тут кое-что надо привести в порядок... Посиди, подумай...
И он, тут же сняв пальто, шарф и шляпу, уселся в позу лотоса:
– Все! Я спокоен! Я спокоен! Пульс 68 на 73,
давление 75/124.
Семь бабочек над головой деда превратились
в Большую медведицу (есть такое созвездие) ,
вспыхнули радугой рассвета и растворились в вечерней синеве. Толик сразу из позы лотоса перешел в позу «стойка на голове» (убей, не помню,
как называется эта асана на ее родном языке, кажется, Шаршасана). Потом он сделал сальто, совершил 28 кругов вокруг меня и моего «Дзенталета» и наконец-то плюхнулся рядом со мной.
– У-у-у-у-ух! Хо-ро-шо! Ну, как нет? – и он
19
обвел указательным пальцем вокруг головы. –
Исчезли?
– Исчезли, сразу после того, как ты установил себе пульс на 67 , а давление 80/120.
– Пардон, Тимыч, я работаю в диапазоне 75
на 124, давай будем точными...
– Ах, вот как? Докладываю, внучки просили
меня передать, чтобы ты берег себя, дедушка...
– Ох, ох, какие они у меня умницы!
Толик просто растаял в пространственносчастливой улыбке.
– Я тут наконец-то заглянул к ним на Остров...
Сам знаешь, все дела... дела... – начал рассказывать он.
– Как Майя? – спросил я, и что-то счастливогрустное прикоснулось к моему сердцу. Вот
Майку-то я не видел сто тысяч лет – это точно...
– А то ты не знаешь?! Майя!!! Прима умница, кряхтит, пыхтит, но светится! Воспитываем
трех внучек: Верочка, Надежда и Любовь. Я тебе
скажу, оторвы еще те. Мы по сравнению с ними
были второклашки в подготовительной группе...
– Да ладно, второклашки... Ты вспомни Сегин «ИУНПЯ».
– О! Сега, конечно, класс! Но они совсем
20
другие... Совсем другие. Перед тем, как мне покинуть Остров, девочки преподнесли подарок,
ты мол, дед не обижайся, но эта штуковина тебе
пригодится, мы её специально для тебя сделали
это И.П.С., что в переводе означает: Индикатор
Психо-эмоционального Состояния. Как только ты
почувствуешь, что у тебя накопилась негативная
энергия, неважно какого плана физического, эмоционального или ментального, Индикатор тебе
сразу просигналит. – И Толик снова покрутил
пальцем вокруг головы. – Так что, как видишь, я
теперь постоянно тренируюсь...
Анатоль кряхтя, стал подниматься с земли:
– Как я понял из их объяснения, – продолжил
он, – я должен трансмутировать отрицательноокрашенную энергию своего состояния в нейтральную, а уж если постараться, то желательно
трансформировать в позитивную... Короче вот
такие дела, мой брат.
Он отряхнул свою шляпу об штанину, замотал вокруг шеи шарф и, накинул длиннополое
кожаное пальто, – отдыхать некогда, пора за работу...
– Так что, в конце концов, стряслось? – я обнял его за плечи и прижал к себе.
21
– Случилось то, что я и предполагал... Межэпохиональный разрыв...
– Толик, давай попроще, ты же знаешь, что я
давно отошел от всех дел и ничего не смыслю в
современной ситуации...
– Вот поэтому я тебя и вызвал, – Толик с гордостью посмотрел на меня.
– Нужен свежий глаз! Нужно свежее видение! – и он ткнул указательным пальцем мне в
грудь.
– Ну, на счет видения не знаю, но посмотреть
могу в четыре глаза, это точно, – и я вернул очки
на их привычное место. – Толян, ты мне просто
обозначь задачу, без всяких выкрутасов, а я подумаю, как и что надо сделать.
– Хорошо, тогда слушай и смотри.
Он снова задрал голову в небо и, протянув
руки вверх, сказал:
– Вот смотри...
Я поднял голову и увидел усеянное звездами
ночное небо. Миллиарды, миллиарды звезд, галактик, созвездий, какая божественная Мистерия
Жизни!
– Все это находится в постоянном видоизменении, – услышал я восторженный шепот Ана22
толия, – все движется, дышит, взаимодействует,
ты чувствуешь, какая гармония! – Теперь уже он
обнимал меня за плечи. – Так вот, наша солнечная система в своем циклически-эволюционном
развитии вышла из созвездия Рыб и встала на порог созвездия Водолея. 432 тысячи смертных лет
длилась Кали Юга... сейчас же мы стоим на пороге грандиознейших возможностей! Мы вступаем в мир новых звезд, новых энергий, новых
открытий и откровений... нас ждут новые знания,
новые песни, новая Земля и новые Мистерии! – и
он вытянутой ладошкой показал мне на звездном
небе весь наш пройденный путь.
– Так в чем проблема, – я достал сигарету и,
наконец-то закурил.
– Когда происходят такие глобальные изменения – это всегда кризис... Так вот у меня кризис... Для меня закрыт Переход...
– Да перестань ты выдумывать, кризис у
него. Да если б я столько кругов вокруг себя и
собственного самолета намотал, как ты несколько минут назад, то уж давно б умер. – И я двинул кулаком Анатолию в плечо. – Ты что забыл,
что имеешь полное право воспользоваться Божественным Либретто, ведь ты его Хранитель и у
23
тебя ключи...
Толик как-то вытянулся, и мне показалось,
что даже побледнел.
– Знаешь, брат, дело в том... – и он, помявшись с ноги на ногу, одними губами произнес: –
дело в том, что Либретто тоже закрыто...
Я даже не почувствовал, как сигарета обжигает мои губы, положение на самом деле было
критическим. По Вселенскому закону Либретто
было неприкасаемо! В самые наихудшие эоны
и времена Либретто всегда было доступно для
Странников, и каждый находил там нужную
Страницу, Строку, Путь, а кто-то и Мудрость...
Там было Все и это Все выдавалось в кратком
Божественно-огненном описании... Либретто
было неприкасаемо, но оно вдруг стало недоступно, вот это дела!!!
– Слушай, а может я закурю? Как-то нерешительно спросил Толик.
– Разогнался, спортсменам и йогам курить
категорически запрещается, даже если они не начинали. Значит так: ты сообщил нашим?
– Да, уже все в курсе. Совет состоялся три
дня назад, вот только тебя пришлось долго разыскивать. Все виды связи перепробовал, даже те24
лепатический ретранслятор не помог... пришлось
дать телеграмму...
Когда мы еще не были взрослыми, то совершенно свободно обходились без всяких ретрансляторов... Мы понятия не имели о телепатии, о
телекинезе, а тем более о межпространственной
телепортации. Все совершенно свободно происходило само собой. Вот, к примеру, закрываешь
глаза и про себя говоришь: «Майка! Караул! Выручай!» И буквально через полчаса в дом влетает запыхавшаяся Майка, с толстущей тетрадкой
всяческих знаний. Да, да на тетрадке так и было
написано «Всяческие знания».
– Что, дорогуша, опять задачку решить не
можешь? Сколько раз тебе говорить: на уроках
надо слушать У-чи-те-ля! А не витать где-то в химерных иллюзиях. Нет, Тимон, я не понимаю, –
возмущалась она, и ее круглые очки съезжали на
самый - самый краешек носа. – Почему я должна все бросать, и как трепетная лань, нестись по
этой жуткой духоте через весь город? И только
потому, чтоб такой остолоп, как ты, не схватил
завтра двойку по геометрии? Почему?! Ну да
ладно, приступим. Она (не сильно) хлопала своей тетрадкой знаний меня по голове и, буквально,
25
через сорок пять минут все становилось на свои
места... Геометрия голографической Вселенной
вдохновляла меня своей математической стройностью и поэтическим откровением пространственных сфер...
Или вот что еще. Сидишь один одинешенек
в старинном бабушкином кресле и во всю глотку
декламируешь:
«Ветер весело шумит,
Судно весело бежит,
Мимо острова Буяна
В Царство славного Салтана
И желанная страна
Вот уж издали видна...»
– Э-э-э-э-э-х, сейчас бы на рыбалочку, на Донец, самая пора... карась просто зверь, только закидывай... И так размечтаешься, что в тот же миг
в открытом окне появляется лохматая голова Рустика:
– Слышь, композитор, хватит классиков мучить, айда на рыбалку. Я у Петровича знаеш каких червяков накопал, – и, растопырив пухленькие ручки, он показывал каких.
– Ну, как ты тут устоишь? Как не телепорти26
руешься? А ретранслятор сконструировал Сега,
когда мы стали взрослыми и жизнь разбросала
нас в разные стороны межшарового пространства…
Честно говоря, положение на самом деле
было аховое. Как я понял из рассказа Анатолия
кто-то или что-то вскрыл восьмеричный код, вошел в портал Торсионных Преобразований и заблокировал аспект Истины, только в этом случае
матрица Либретто может схлопнуться... Это чемто отдаленно напоминает компьютерный вирус,
но дело в том, что в нашу Махаюгу этого не случалось ни-ког-да!
– Слушай, братишка, мы с тобой отлично
знаем, что безвыходных положений не бывает и
если твои предположения верны, то у нас есть
над чем подумать и поработать...
Я начал рыться в карманах в поисках ненавистных сигарет (вот уж дурная привычка, кто не
курит, то лучше и не начинай).
– У тебя есть какая-нибудь конкретная идея,
– и мне пришлось хлопнуть Толика по спине, чтобы вывести из глубокой задумчивости.
Толян сделал несколько резких выдохов, растер лицо ладонями и внимательно посмотрел на
27
меня.
– Ты знаешь, что это очень опасно?
– Догадываюсь, рассказывай.
– Понимаешь, Тимыч, в последнее время в
Театре стали происходить совершенно необъяснимые вещи... – Толик застегнул пальто на все
четыре пуговички, – психопространсвенный континиум стал абсолютно непредсквазуемуемым...
При Путешествии можно провалиться куда угодно... Полный хаос... сплошная неразбериха...
По замыслу Анатолия, Театр являлся как бы
миниатюрной копией нашей Вселенной «в которой мы живем, движемся и существуем» и в то
же время, самой настоящей машиной времени.
Анатоль постоянно любил повторять древнее изречение: «Что вверху, то и внизу!» Перепрограммирование, или что-то там еще, нарушило баланс
сил...
Вы представьте себе на минуточку, что находитесь в современном огромном гипермаркете, среди тысячи таких же, как и вы покупателей,
посетителей или праздно шатающейся публики. Бесконечные лабиринты полок, витрин, выставочных залов, палаток, магазинчиков и везде
товары, товары, товары... Здесь можно купить
28
буквально все: телевизор, унитаз, зубочистку,
швейную машинку, клюшку для гольфа, воздушные шарики, сыр, колбасу, зубную пасту и даже
путевку на Гавайи. Все вокруг сверкает, светится,
мигает, живет, движется, дышит, продает и покупает, считает, экономит, разбазаривает, смеется,
ругается, поет, играет, пробует, нюхает, вздыхает,
любит и...
И вдруг! Неожиданно и внезапно гаснет свет!
Обволакивающий мрак! Шок! Страх! Паника!
Начинается хаос – все ринулись к выходу! Но где
он? Как его определить и найти в этом беспредельном мире человеческого желания и тщеславия?
И вот при всем этом, тебе крайне необходимо исполнить то, во имя чего ты сюда пришел...
Как сохранить в массовом стадном безумии ментальное спокойствие? Как устоять перед эмоциональным цунами инстинкта самосохранения,
который безжалостно сметает в ужасе и страхе
все на своем пути? Как не рухнуть в водоворот
человеческих тел бегущих, ползущих, кричащих,
стонущих, молящих? Как? Как найти рубильник
и включить свет?! Как? Я поежился, представив
на миг такую картинку:
29
30
– Да, работёнка будет не из легких!
Анатолий протянул мне руки ладонями вверх,
а я положил свои сверху.
– Тимофей, будет смертельно трудно!
– Понимаю, говори, что делать?
Толик крепко сжал мои пальцы своими клещами, и твердо глядя мне в глаза - сказал:
– Мы пришли к выводу, что пришла пора отправить Гонца... Другого выхода нет. Большой
Совет пришел к мнению, что только ты сможешь
пройти...
– Спасибо ребята! Я достал сигарету и теперь
сам стал наматывать круги вокруг Анатолия.
– И ты что серьезно считаешь, что я справлюсь с этой ролью?
– Мы все так считаем.
– Братцы мои, да вы посмотрите на меня! Я
же 13 лет как на пенсии... я и отжаться то 17 раз
не могу... а вы... ну хорошо... конечно кое-что я
еще помню и умею... но где я возьму сандалии
Мира и птицу Жизни? А? – и я уставился всеми
четырьмя глазами в ясные очи Толика.
– Ты найдешь их по ходу странствия, за это
не переживай, пошли.
И мы, обнявшись, направились в сторону
31
«Нашего Дома».
Были поздние весенние сумерки. Пронзительные звезды отражались под нашими ногами
в хрустальных капельках вечерней росы, и создавалось впечатление какого-то чудного полета в
этом звездно-небесном просторе. Где-то вскрикнула ночная птица... рядом о чем-то не о чем шелестел молодой камыш, пахло весной, надеждой
и новой жизнью...
– А теперь слушай меня внимательно и запоминай...
Мы остановились на узеньком мостике из
двух тонких берёзовых бревнышек, перекинутых
с берега на берег... Под нами весело и беззаботно
журчал весенний ручей, а где-то далеко-далеко в
горах, таял Вечный ледник...
Анатолий расстегнул пальто, размотал шарф
и снял что-то с груди.
– Это тебе просила передать Майя, – он разжал пальцы и я увидел Амулет – старинное серебряное зеркальце в тонкой золотой оправе на
серебряной цепочке... – Также она просила передать, что любит тебя, хранит и ждет... – И он одел
оберег мне на шею, – также она просила, чтобы
ты был там поаккуратней... Она так и сказала: «–
32
Передай Тимону, чтоб он там без всяких пацанячих фокусов...». – И Толик крепко сжал меня за
плечи.
– Спасибо ребята! Спасибо! Ну, ты сам знаешь, что надо сказать Приме... Я ее тоже люблю...
(между собой, Майю мы звали Примой, что значит – Первая! Высшая! Единственная!)
Майя! Моя незабвенная Прима! Сколько лет
нашей дружбе, сколько пройдено дорог... Сколько было встреч и расставаний, радости и печали... сколько прочитано стихов и спето песен, но
сколько еще не сказано и не исповедано...
Я прижал Амулет к сердцу и мысленно поцеловал Приму в ее прекрасно-конопушечный
носик.
Майка в нашей команде была всем! Сестрой
милосердия, Ангелом- Хранителем, настоящей
пацанкой и самой очаровательной девушкой во
всей округе, а может и во всем СССР. По крайней
мере, мы даже так не думали, мы это точно знали!
В общем, это была очень строгая и решительная
девушка. Это она назначила испытания «Голубого Грома» на понедельник, который попал прямо
на 13 число...
– И так, мальчики, растопырьте уши и вни33
мательно слушайте меня, объясняю для самых
бестолковых, почему именно в понедельник: вопервых, тринадцать – это самое классное число! Во-вторых, все взрослые будут на работе... А
в-третьих... в-третьих, в школе всего три урока!
Ур-а-а-а, да здравствует свобода! Да и вообще,
понедельник – самый удачный день для новых
начинаний, испытаний и свершений!
Майя приняла позу Наполеона и сверху вниз
посмотрела на нас. Мы молча слушали.
– Но! дорогие мои, я категорически предупреждаю, – и она поправила свои круглые очки,
которые с завидным постоянством умудрялись
сползать прямо на самый кончик ее очаровательного носика.
– Интегральный Ускоритель Психопаранормальных явлений (он же «И.У.П.П.Я», он же «Голубой Гром») – это вам не какой-то там Транспространственный Инстолятор... (Т.П.И)...
– Погоди, погоди, – с пол оборота заводился
Пашка, возмущенно размахивая руками и даже
заикаясь от волнения, – ты хочешь сказать, что
он не сработал? Что ты имеешь против Инстолятора? И он обвел нас взглядом, призывая на помощь.
34
35
– В том то и дело, что сработал... Или мне
тебе напомнить, как ты целую неделю на попку
не мог сесть?
Пашка шмыгал носом и покорно затихал. Досталось ему тогда от отца по полной программе...
Он только мог стоять и лежать на животе. А Майка его ненавязчиво добивала:
– Ты в «Сопромат» хотя бы раз заглядывал?
(«Сопромат» – учебник, рассказывающий о сопротивлении материалов). – А ошибки, которые
ты допустил при расчете и направлении взрывной волны? А точно не выстроенная мотивация?
Мы все сочувственно вздыхали, но в сердцах
были горды Пашкиным изобретением
– Да-а-а-а! Тогда круто рвануло – мечтательно произнес Рустик и даже зажмурил глаза.
– Вот именно рвануло! – возмущалась Майя,
– пол колхозного свинарника, как ветром сдуло...
бедных хрюшек три дня всем городом вылавливали...
Правда, всех собрать не удалось, несколько
штук куда-то телепортировались... Так что еще
несколько дней над городом витал чесночный запах домашней колбасы и жаренной на сале картошки...
36
– Да-а-а-а! Бабахнуло, так бабахнуло! – продолжал восторгаться Рустик, – у меня до сих пор
уши трансперсонально заложены, вот правым все
слышу, а левым...
– А это потому, что уши, хотя бы иногда, мыть
надо, – язвительно советовала Майя и расстегнув
огромную сумку, которую она притащила с собой, выбрала для Рустика самую большую шахтерскую каску, – я для твоей бестолковки самую
крепкую подобрала.
Мы так же все получили по защитному головному убору. Дело в том, что Примын отец работал Главным Горноспасателем в нашем небольшом шахтерском городке, так что у него на складе
было много разных защитных штуковин...
– Я еще аптечку на всякий случай прихватила, но это так... тьфу-тьфу-тьфу, на всякий случай, – и, сплюнув через левое плечо, три раза
постучала Рустику по голове.
– Ты че? – недоуменно округлил глаза Рустик.
– Так дерева нигде поблизости нет, – мило
подмигнула Майя.
– А-а-а! – Рустик расплылся в счастливой
улыбке, – понял! Если хочешь, можешь еще по37
стучать, – и он с готовностью подставил лохматый затылок.
Мы все знали, что пухленький Русланчик
был по уши влюблен в Майю, даже немножечко
больше, чем все мы...
И.У.П.П.Я (он же интегральный ускоритель
психопаранормальных явлений) был последним
шедевром гениального озарения Валентина (мы
все его почему-то звали Сегой, и откуда появилась эта кличка, никто уже и не помнил). Так вот
Валька, он же Сега, схлестнулся с Эйнштейном...
Дело было на кухне, где он чистил картошку для
своей огромной семьи (Ведь он родился в день
Валентина. В День Всех Влюбленных!!!) И семья
была у него преогромная... Так вот, после третьей
кастрюли с очищенной картошкой, Валька, промедитировав Теорию Вероятности А. Эйнштейна, пришел к выводу, – что что-то там не то... И
он придирчиво, вдумчиво стал интегрировать
формулу скорости света. Ну, вы ее все знаете V
= и оказалось, что на самом деле равно 300000
км/с. «…Ты смотри-ка, какая точность... не больше?.. не меньше?..» – чему-то возмущался Сега,
заканчивая пятую кастрюлю. А потом он просто
неожиданно куда-то исчез. Через неделю, так же
38
неожиданно, появился, где-то в половине четвертого утра и мы поняли, что - Свершилось!
– Братцы, докажем учителю Эйнштейну экспериментально! – взлохмачивая голову и светясь
огнем созидания, Валька разворачивал перед
нами свою концепцию.
– Вот! – И он положил прямо на пол огромную кипу чертежей каких-то расчетов, формул и
набросков.
Как мы поняли из вводной части – его идея
заключалась в том, что гениальный Эйнштейн,
подарив миру, скорость света, тем самым, сам
того не желая, как бы ограничил человечество
этой формулой...
– 299792 тысяч км/с – все! Приехали! А дальше, что! Я у вас спрашиваю? – он сверлил нас
горящим взором.
– А че, че? – теребил Рустик затылок, – а ни
че... дальше ни скорости, ни света, ни времени...
– Что такое пространство, что такое время?
– Валька сделал паузу, но, не дождавшись вразумительного ответа, продолжил: – время – это
всего лишь длина мысли! Мысль! Сознание! Вот
что, буквально, неподвластно ни пространству,
ни времени и не имеет никаких ограничений и
39
пределов!
«Проект «Голубого Грома» был, принял единогласно и в тот же день мы приступили к его
осуществлению.
Мама уже по несколько раз выдвигала ящики Мама уже по несколько раз выдвигала ящики
старинного комода и искренне недоумевала:
– Ничего не понимаю? Куда девалась моя пудра? Три коробочки, они вот здесь лежали, одна
«Весенняя рапсодия», другая «Осенний ноктюрн» и последняя «Иллюзия лета». Странно,
ума не приложу...
– Эх, если бы мама знала, что ее пудра нужна
для преодоления скорости света, то конечно бы
она так сильно не расстраивалась и не переживала...
– Дед, ты опять у меня все спички перетаскал, сложив ладошки рупором, кричала бабушка
в сторону Обсерватории, я же двадцать коробок
только вчера купила , и ни одной. Мне что печку
от солнца зажигать? Бабушка вздыхала и доставала из кармана передника свою личную.
Спичечная сера – это почти что порох, если
в неё кое-что добавить... Поэтому исчезновение алюминиевого ковшика бабушка свалила на
Шуршика: мол, опять балует, опять утащил... но
40
41
тут же попросила у него прощения, что мол, вчера пирожки пекла, а домовушку угостить забыла,
ох память, память...
Дед же сидел на крыше, смотрел в телескоп
и вяло оправдывался, что спичек не брал, ковшик – тем более и что у него самого куда-то исчез кисет с нюхательным табаком, медная труба
от самовара, молоток , плоскогубцы, и паяльная
лампа. Бербербетовую Соль и Китайский волшебный фосфор мы нашли в нашей школьной лаборатории. У Сеги там работала мама. Она была
классной химичкой! А еще играла в городском
самодеятельном театре Синеглазку... Уже через
месяц «Голубой Гром» стоял на самой верхушке
угольного террикона. Наученные горьким опытом со свинарником, мы выбрали на окраине города старую заброшенную шахту и там устроили
наш полигон. Мы стояли внизу, задрав головы и
любовались изяществом формы Валькиного гения, медная труба от дедова самохода сияла как
тысячи-тысячи звезд, готовая в любую секунду
рвануть и исчезнуть в Вечности, доказав беспредельность скорости человеческой мечты. И именно в ней Валька разместил свой И.У.П.П.Я.
– Ну, что, мальчики, пора! – сказала Майя,
перекинув через плечо полевую аптечку. Мы натянули каски, поочередно пожали Сеге руку и залегли в заранее выкопанном окопчике (ну так, на
всякий случай). И Валентин начал отсчет...
Я обнял Анатолия и, прижав амулет к сердцу,
мысленно пожелал моим друзьям Счастья, Любви и Добра!
– Скоро полночь, нам надо спешить, – и Анатоль подняв воротник быстро зашагал в ночь.
Когда лунная тропинка стала пошире, он взял
меня за локоть, и отдавая последние инструкции
строго, по братски, сказал:
– Тимофей, следи за серебряной цепочкой,
она ни в коем случае не должна порваться…
Так же не забывай о золотой нити. Старайся держаться ее середины… особенно будь очень
внимательным в Долине Иллюзий, там много
соблазнов и всяческой ерунды, а в случае наведенных кошмаров и страхов, держи курс к Свету.
Когда дойдешь до Дворца Мудрости, поприветствуй Учителей и расспроси о Древе Жизни, также передай, что мы ждем Вестника…
Да, и вот что еще, не забудь снять Сандалии
Мира у порога Храма, теперь ты сам должен быть
Миром… иначе портал не пропустит…
42
43
Он на секунду остановился и, посмотрев
вверх, уверенно произнес:
– Я знаю, что Либретто снова откроется
Странникам, радужный звездный мост соединит
миры и так восторжествует Жизнь! Театр снова
вернется к людям!
Н-нд-а-а-а! Задание вырисовывалось не из
легких, я теперь это конкретно осознал, и меня
даже потихоньку стало познабливать. Я поглубже запахнулся в плащ и, догоняя Толика, спросил:
– Слушай, а с чего хоть начинать?
– Понятия не имею, – пожал он плечами, –
для начала осмотрись, - и он откуда-то из глубины кармана выудил круглый китайский фонарик,
- а там оно само начнется…
– Что начнется? – спросил я не без тревоги.
Толик снова пожал плечами:
– Да все, что угодно! Предугадать не возможно…
– Ну, что же, спасибо за режиссерский совет,
но ты же помнишь, что по актерскому мастерству у меня всегда была тройка? Так что из твоих предлагаемых обстоятельств, я ничегошеньки
не понял, а посему доверюсь я лучше матушке44
интуиции, а там, как Бог рассудит…
- Вот-вот то, что и требовалось услышать, -
Толик повернулся ко мне лицом и с улыбкой сказал: – А кстати, в моем театре ни одного отличника, почти все троечники и ты первый среди них.
– Угу! Спасибо за ступенечку на пьедестале,
а что же отличники?
– Не выдерживают,… им Бродвей подавай,
Ла Скала, Лас-Вегас…
– А что, тоже не плохо, – я ткнул Анатолия
локтем в бок, - вот вернусь с творческой командировки, получу гонорар и тоже на Бродвей…
Толик резко остановился, и я со всего маху,
уткнувшись носом в его спину, сразу забыл о
Бродвейских похождениях…
Над нами угрюмой, холодной громадой навис Театр. Ни в одном окне не горел свет, не слышалось детских счастливых голосов, не гремели
оркестры, не взрывались фейерверки и петарды,
не пахло вкусными пирожными, пончиками и
попкорном.… Была ночь, тревожная темнота и
освещенный мертвым светом луны, печальный
призрак «Нашего Дома».
Мы остановились у начала лестницы, она
уходила в темноту, туда, где меня ждало «Путе45
шествие».
– Вот видишь, во что все превратилось, – и в
голосе Анатолия слышались такая печаль и боль,
что мое сердце невольно сжалось, и я хрипло сказал:
– Ничего, ничего – мы ещё посражаемся…
все будет, как говорит наш Сандро: – Чикаго!!!
Все будет хорошо! Ну, что же, мне пора…
Мы крепко обнялись и несколько минут постояли, прижавшись, друг к другу лбами.
– С Богом, Тимофей, с Богом! И пусть тебя
ведет звезда Истины!
А потом, сняв с головы длиннополую фетровую шляпу, надвинул мне, чуть ли не на самые
уши.
– Это тебе шапочка Мастера.… Ну, что? До
встречи!
И мы разошлись в разные стороны.
Подсвечивая фонариком, я стал медленно
подниматься по бесконечным ступенькам, ведущим к Порталу.… Почему-то в памяти промелькнули последние годы моей жизни. Дни проходили за днями, месяцы слились годами, и жизнь
текла и текла однообразными серыми буднями
и такими же серыми и однообразными делами,
46
мыслями и чувствами…
Мои старинные верные друзья – книги, сиротливо лежали на полках, подоконнике, столе,
стареньком диване, и толстый слой пыли забвения однозначно показывал, что к ним давно никто
не прикасался, и, что тот опыт Жизни, который
они хранили в себе, сейчас почему-то никому не
нужен…
Случилось так, что завтра было точной копией вчера, а во вчерашнем зеркальном отражении
совсем ничего не было видно… я попал в поток
безвременья… я разучился понимать язык птиц,
наслаждаться красотой и ароматами цветов, разговаривать с ветром и писать стихи…
Но самое печальное, что я больше никогда
не летал в цветных снах. Сны были бесцветны и
бесполетны. Но! Но вдруг! Ох, уж это вдруг! Изумительное, чудесное вдруг! В одно мгновение,
переворачивающее все с головы на ноги или на
оборот, с ног на голову.
Вдруг! Я получил телеграмму! Сквозь моросящий за окном дождь я услышал, как Степаныч
добродушно сказал:
– Тпр-у-у-у-у Зорька, приехали!
И я рванулся к двери. Ко мне приехал почта47
льон! Степанычу было лет семьдесят, это был
щупленький одноглазый и однорукий пенсионер.
Но я то знал, какой это был Великий Воин! Левый
глаз он потерял еще на Финской, когда на мгновение забывшись где находится, залюбовался такой гарной дивчиной, что три месяца пришлось
отваляться по госпиталям, да и то, слава Богу,
что так обошлось…
Ну, а руку? Правая рука, это уже в 46 году,
когда с победой из-за границы , да прямо в матушку Сибирь... Там на лесоповале её и отхватило... Но, при всем этом, медаль «За Отвагу» и
«Орден Боевой Славы І Степени» Степаныч без
всякого стеснения носил на груди своей старенькой выцветшей гимнастерки. Он, как раз, хотел
постучать кнутом в дверь, когда я настежь распахнул ее.
– Сте-па-а-ны-ы-ч!
Тот перешагнул порог, и мы трижды обнялись. От его чапаевских усов пахло настоящей
фронтовой махоркой. Я стащил с него почтарскую сумку, мокрую плащ-палатку и пригласил
к столу. Степаныч степенно уселся в кресло и,
оглядевшись, спросил:
– Давненько уборочку не делал?
48
– Давненько, давненько, – отвечал я, доставая с погреба графинчик с брусничной настойкой
и баночку соленых огурцов, - Степаныч, а ты каким ветром?
Почтарь одноглазым снайперским взглядом
оценил содержимое графинчика , и разглаживая
усы, проворковал:
– Брусничная! Ох, хороша она у тебя. Так вот
браток, в дорогу тебе пора…
А то вишь, совсем паутиной оброс, да и пылище, как после артобстрела дивизионом «Катюш»…
Мы разлили по рюмочкам, чокнулись и, посмотрев в глаза, друг другу, с удовольствием выпили.
– Хо-ро-ша-а! – Степаныч погладил себя по
груди, - вот что значит Природа! Брусничная, она
от всей болотной хвори…
И потом пробьет и жаром вышибет... Ты,
давай-ка, наливай по второй, а я тебе все растолкую, значит так, пришла тебе Телеграмма, распишешься потом...
Степаныч расстегнул нагрудный карман гимнастерки и достал вчетверо сложенный треугольник. Мы подняли рюмки за наших друзей, за тех,
49
кто здесь и за тех, кто там… И закурили по самокрутке.
– Да ты не томись, читай, а я отдохну маленько, – и он с удовольствием вытянулся в кресле.
Я почти сразу нашел очки и распечатал послание: «Срочно прилетай т.ч.к. Нужен т.ч.к.
Анатоль».
Луч фонарика высветил последнюю ступеньку, и я, секунду помедлив, шагнул в черный
проем широко распахнутых дверей. Почему-то
в голове всплыли слова тренера по гимнастике:
– «Умение пребывать одному, умение брать на
себя ответственность, доводить все до конца без
посторонней помощи, бросать вызов злу во имя
достижения добра – вот признак солнечного гимнаста!».
Я мысленно поблагодарил тренера за прошлый опыт, а сам подумал: – Ох, как он мне еще
может пригодиться в будущем...
В театральном фойе гулял бездомный сквозняк и золотистые номерки на пустых озябших вешалках позвякивали невыразимой грустью.
Со стен, в портретных рамках, на меня смотрели тысячи детских и взрослых лиц, всех тех,
кто когда-то был в этом зале , и в них еще свети50
51
лось счастье Катарсиса.
Я стал потихоньку продвигаться к сцене. Но
вот, если бы я только знал, где она находится? Толик объяснял так:
– Итак, сцена! То есть пространство без
ограничения времени, смысла, идеи, состояния,
меры – мер... Короче, Сцена! А на ней Я или Ты.
О! А если Мы! То над этим уже стоит задуматься. Осторожно! Бережно! Заботливо!
Творческое содружество – это тонкая энергия,
ну как цветочная пыльца на сиреневых крылышках утра, или как луч предутреннего солнца,
сквозь щелочки ставен твоего Дома Детства.
Помнишь? Ну, в общем, Сцена! Где я, ты, мы,
он, она, они – Божественное единство Индивидуальностей! А по-другому – Возможностей!
Это как весенний дождик, где каждая капля
несет в себе всю безмерность любви небесного
Океана. Ух, как часто мы раскрываем зонтик
бессмысленного отчуждения...
Преодолев фойе, я начал пробираться по
темному и узкому лабиринту гримерок, раздевалок, подсобок, бутафорских мастерских, туалета
для персонала, кабинета худрука и, наконец-то,
куда-то попал... Сначала мне показалось, что я
52
наткнулся на дверь в зрительный зал, а если это
так, то там-то и должна находиться сцена. Я шагнул в проем двери и провалился... Только минут
через тридцать я понял, что провалился в Оркестровую Яму. Минут двадцать пять ушло на то,
чтобы прийти в себя, отдышаться, найти фонарик
и оглядеться. Потому что падал долго и больно.
Долго, потому что Яма была глубокой, больно –
потому что умудрился приземлиться прямо на
дирижерский пульт...
– Яма – она и есть яма, хоть и оркестровая, –
размышлял я, лежа на ворохе нот, над единственным вопросом – как из нее выбраться?
Темнота была такая, что Толиков фонарик
напоминал одинокого желтенького светлячка на
огромной клумбе ночных похождений... Я нащупал правой рукой какую-то книгу. Толстый
слой пыли скрывал название. Я три раза дунул,
раз двадцать пять чихнул и наконец-то прочитал:
«Книга Странника». Коротко, ясно и лаконично!
Сказать, что это была удача, значит, ничего не
сказать...
– Так может не зря я отшиб бок, и развалил
дирижерский пульт? Да-а-а, вот уж воистину нет
худа, без добра. Об этой замечательной книге я
53
был наслышан еще с детства... Поудобней устроившись на нотных откровениях, подложив под голову Толикову шляпу и, смахнув рукавом остатки
пыли, я открыл первую страницу.
«ВОСТОЧНЫЙ ВЕТЕР
Посвящается детям Странников.
Ах, сад камней!
Ах, тени поднебесной...!
Ах, «Пень Песней»!
Не бойся, мальчик, смейся!
Не хмурь бровей!
Своей Судьбы и Дней,
Которые еще лишь на пороге
Большой Дороги...
Не бойся указателей пути:
Стоять!
Ползти!
Идти!
Лети, мой Брат, лети!
И дай же Бог, в полете совершенство!!!»
– Интересно, а кто же я? Сын Странника или
уже Странник? – промелькнула в мозгу любопытная мысль, впрочем, какая разница,читай дальше.
54
И я перевернул следующую...
«Приветствие Страннику.
Брат мой! Друг мой! Приветствую тебя, читающего эти строки! И благодарю Небо, и благодарю Землю, за ту невидимую связь, что соединяет наши сердца в этом миге, в этом кратком
миге Бесконечного Странствия! И ты знаешь,
что дело здесь не в словах, слова – тюрьма для
Любви и Истины... Но если ты на секунду закроешь глаза и успокоишь мятежность ума и чувства и обратишь свой внутренний взор к сердцу
и прислушаешься, то непременно почувствуешь
и ощутишь, как покой и уверенность наполняют
всего тебя. И уходит Тьма! И приходит Свет!
Свет твоей души! Свет твоего сердца! Свет
твоего совершенства! Друг мой! Пусть это будет так!
Протяни Надежде руку уверенности!
Освяти путь Веры золотым лучом вдохновения.
Накинь на хрупкие плечи Любви свой звездный плащ созидательного счастья!
Брат мой! Пусть это будет так!
55
P.S. Да подхватит Вселенский ветер парус
твоего Божественного Странствия!!!
Я выключил фонарик и долго-долго лежал в
тишине.
– Эх, Вильям Шекспир, Вильям Шекспир! –
мысленно прикидывал я свое собственное положение, – вот бы тебе этот сюжетик и тыщи на три
всем театрам мира хватило бы работы...
Так, хватит разлеживаться, а пора выбираться. Я аккуратно закрыл книгу, сунул ее за пазуху
и, кряхтя, поднялся.
– Первым делом, что надо сделать, это поискать Сандалии Мира, конечно, пригодился бы и
посох Гонца, но это все равно, что мечтать о последней модели БМВ, ездя на двухколесном самокате, – бормотал я, то и дело за что-то цепляясь
и обо что-то стукаясь. Наконец-то с горем пополам, я выбрался на сценическую площадку. Здесь
было немножечко посветлей. Старый одинокий
театральный фонарь, поскрипывая и покачиваясь от сквозняков, мужественно сражался с закулисным мраком, разбрасывая желто-оранжевые
тусклые тени света. – Надо срочно перекурить!
– хотя я очень хорошо знал, что по технике пожарной безопасности: «Курить в театре - Катего56
рически За-пре-ща-ется!!!» – В конце концов, в
исключительном случае, я могу сделать для себя
исключение, – убеждал я самого себя.
Я подсветил фонариком и увидел прямо перед собой самый настоящий Трон. Каких времен
и веков я определить не смог, но то, что это был
очень Древний Трон, я не сомневался. Не долго
думая, я смахнул с него пыль Толиковой шляпой,
поудобней умастился и с наслаждением закурил,
но не успел сделать и пол затяжки, как сигарета
вылетела из моих рук и повисла в воздухе.
– Извините, пожалуйста, но у нас не курят!
– У кого это у вас? – ошарашено спросил я,
крутя головой во все стороны.
– У нас! – последовал краткий и категоричный ответ.
Я уж было хотел возмутиться, но тут же начал анализировать: – Стоп, стоп! Во-первых, чтото невидимое вытащило сигарету прямо у меня
изо рта. Во-вторых, с кем это я разговариваю?
В-третьих, не наблюдаю ли я собственные галлюцинации?
Все, тщательно обдумав, я уже было хотел
включиться в дискуссию, как трон подо мной
смачно крякнул и рассыпался... Я снова долго и
57
больно куда-то падал...
– Подискутировали называется, – со скоростью падения мелькали мысли в голове, – да и
трон не трон, а так, бутафорская фальшивка...
Интересно, а куда это я лечу? В фойе был, в оркестровой был, на сцене... Cтоп. Ясно. Значит я
лечу в машинные отделения, оно как раз в метрах
пятнадцати под сценой. Ой-ей-ей – мягкого приземления не ожидается... Ба-х! Бум! И я снова потихоньку и медленно стал приходить в себя...
Когда театр был жив, здесь всегда пахло
чудными машинными маслами ионизированной
семицветно-светящейся плазмой, и ветрами всех
дорог...
Здесь витали мощные энергии и силы, раскручивая необъятные жернова сцены. А значит –
Новых Встреч! Открытий и Путешествий! Раньше здесь билось и дышало техническое сердце
Театра. Я лежал в кромешной темноте и слышал,
как из прорванной трубы капала вода и эти звуки
отдавались далеким, далеким и глухим эхо...
– Н-нда-а! Здесь тоже все ясно... надо выбираться! – Я начал шарить в карманах, но фонарик
бесследно исчез, видно обронил во время катапультирования, а без него выбраться было невоз58
можно.
– Извините, пожалуйста, это не ваша вещь? –
услышал я знакомый голос, и фонарик Анатолия
возник прямо перед моим носом.
– Кажется моя... мой... – я протянул руку, и
фонарик оказался у меня, – спасибо большое, –
благодарил я кого-то, тупо уставившись в темноту.
– Пожалуйста! Вы его забыли у трона, – и
голос исчез... вот так, просто взял и беспардонно
растворился.
– Ага, дружочек, – обидчиво засопел я, – значит, вы общаетесь, когда сами того желаете. Ну
и, пожалуйста, я тоже с удовольствием буду общаться сам с собой...
Итак, что мы имеем? Шишки, синяки и ушибы не в счет. Фонарик, слава Богу, нашелся! В
приведения я не верю, да и с галлюцинациями,
вроде бы, все нормально. Но кто-то же со мной
разговаривает? Так, так спокойно! Я остановился
у железной винтовой лестницы, ведущей вверх.
Если мне не изменяет память, то эта лестница ведет... Кряхтя и спотыкаясь, я начал карабкаться к
выходу. А, впрочем, не так уж и все плохо, у меня
появилась «Книга Странника», а лучшего путе59
водителя по мирам Путешествий и не придумаешь, успокаивал я сам себя. Так как в ней собран
опыт и знания тысячи тысяч душ странствующих
к Свету, так что надо найти тихое подходящее местечко и внимательно ее изучить, а самое лучшее
место – это под старым фонарем, потому что батарейки надо беречь, они еще пригодятся...
Я уперся головой в круглый металлический
люк и, поднатужившись, сдвинул его с места. Все
верно, я снова оказался на Сцене.
«Все дороги ведут в Рим» - усмехнулся я про
себя и, отряхнувшись от подвальной пыли, стал
подыскивать укромное местечко. И тут я наткнулся на Белую Дверь. Она стояла прямо посередине
сцены и открывалась во все стороны. Я озадаченно почесал затылок:
Интересно, интересно, если я открою дверь
Сюда? То по всей видимости попаду Туда…Я
обошел дверь с другой стороны.А теперь, если я
открою Туда, то куда попаду?.. Окончательно запутавшись, я решил пока не экспериментировать
и отправился дальше. Слева и чуть-чуть в глубине
я увидел большой волшебный сундук. На нем так
и было написано – «Волшебный Сундук». Инвентарный № 33/66. Наученный несладким опытом
60
с Троном, я теперь действовал осмотрительно и
аккуратно, вспомнив любимую поговорку своего
Деда: «Сначала надо знать, куда идти, потом туда
идти».
Поздно вечером, когда все дома засыпали, я
потихоньку вылезал в окно и забирался к Деду на
крышу. Он сажал меня рядом, и мы погружались
в созерцание небесных пространств. Он рассказывал мне о созвездиях, туманностях, черных
дырах и знаках Зодиака…
– И что удивительно, Тимофей, – восторженно шептал Дед, – что нет ни одной одинаковой
звезды или созвездия! Все уникально! Вот так и
Человек. – Он гладил меня теплой шершавой ладошкой по голове и продолжал: - Запомни, сынок,
каждый человек это гений, в которого Творец заложил кусочек знания о Себе. Вот и в тебе прорастает Его зернышко. Поэтому ищи в себе свою
уникальность, раскрывай и развивай ее на благо
людей, мира и жизни.
Дед нежно прижимал меня к себе и тихо продолжал:
– А там смотришь, и из тебя может получиться талантливый математик или поэт, а может
быть физик, художник, строитель или Президент
61
Хорошей Страны…
Так что, Тимыч, учись и ищи свой личный
Талант, а здесь тебе могут помочь числа и цифры…
Дед делал многозначительную паузу, попыхивая своим волшебным чубуком, и к звездам
плыли голубые колечки дыма, причудливо переплетаясь между собой, то в знак бесконечности,
то в тройку, то в девятку…
– Ну, давай рассказывай, – дергал я деда за
рукав, сгорая от нетерпения.
– Ну, тогда ложись и слушай.
Он расстилал травяной матрац, и я с наслаждением нырял в аромат сенного рая, в предвкушении новых знаний…
– В древней, древней древности, – начинал
Дед, – были разработаны многочисленные тайные знания, предназначенные для жрецов и магов. Нумерология была одним из таких тайных
учений. Учение о числе и цифре! Помнишь из
мифологии легенду о боге-Титане Прометее?
– Ага! Его еще тогда к скале приковали… ну,
давай дальше…
– Так вот Прометей говорил: «Открыл я людям науку о числе – главнейшую из всех наук».
62
– Так может за это его и приковали? – спрашивал я Деда, всем сердцем жалея бедного Прометея.
– Может за это, а может за другое… говорят,
что он также подарил людям Огонь! И не просто
огонь, а огонь разума, ума и сознания. Огонь будущих свершений и открытий Человеческих! Вот
Боги и разгневались… Так вот о числах. Каждое
число – это слово Мудрости. А Мудрость – это
знание, примененное с любовью. Вот скажи,
сколько тебе лет?
– Три-и-над-цать, – шептал я, незаметно погружаясь в объятия августовских снов. А Дед
продолжал:
– Существуют счастливые и несчастливые или благоприятные и вредоносные числа…
возьми число три – это первое нечетное число,
древние его считали божественной фигурой или
треугольником, в то время, как число один символизировало гармонию, порядок, добрый принцип единого Бога.
Голос Деда звучал все тише и тише и то, что
он мне доносил, разворачивалось во снах многомерными сияющими просторами и восторгом
свободного полета… Мне снились вещие сны…
63
– Так, так, так, – я обошел сундучок, и, на
всякий случай, попинал его ногой, - волшебный,
говоришь… ну что же, давай-ка посмотрим, что
это у нас за номер такой: 33/66? - И я занялся нумерологией: 3+3=6. Ого-го-го! Итак, мы имеет
три шестерки, 666! Хо-ро-о-шень-кое число, ничего не скажешь. С этим числом те же проблемы,
что и с Эйнштейновской скоростью света…
И отнестись к его значениям надо очень внимательно, так как с данными цифрами связана
одна из библейских легенд. В ней сказано следующее: «И он сделает то, что всем – малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам положено будет начертание на правую руку их, или на
чело их и, что никому нельзя будет ни покупать,
ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание или имя зверя, или число имени его. Здесь
мудрость, кто имеет ум, тот сочти число зверя,
ибо это число человеческое: число его 666». (Откровение святого Иоанна Богослова).
Не знаю, как сам сундук, но номер ему присвоили заковыристый, потому, что с годами и столетиями на основе самой легенды возникло множество предрассудков, символика этих трех цифр
стала тесно связываться с такими понятиями, как
64
«сатана», «дьявол», «зло», «черная энергия» или
«магия».
Я снова обошел сундук, но теперь уже слева
направо и опять легонько ткнул ботинком. Никакого эффекта, сундук как сундук…
Ладненько, продолжим наши нумерологические вычисления и посмотрим, что собой представляет сумма этого числа и я пальцем написал на пыльной крышке сундука: «6+6+6=18»,
ну, что же 18 – это уже не 666, а теперь суммируем и это число: 1+8=9. Во всех оккультных
вычислениях,числа 7 и 9, занимают особую роль.
Всегда считалось, что число 7 относится к духовной стороне жизни человека и действует на Землю, как Бог или творческая сила, являясь таковой,
оно тем самым, является толчком к духовному
подъему человечества. Число же 9, наоборот, в
планетарном мире представляет планету Марс,
обозначает физическую силу и, следовательно, относится ко всему материальному. Число 9,
представляющее человека, а также все, что связано с физической или материальной стороной
жизни, является главным образом числом силы,
энергии, разрушения и войны. Также число 9 является символом материи, которая никогда не мо65
жет быть уничтожена; так число 9 умноженное на
любое другое число, всегда воспроизводит себя:
9;3=27, 2+7=9, 9;9=81, 8+1=9.
Любопытный номерочек, любопытный, подумал я, но заглянуть в сундучек не решился.
– А куда спешить? Придет время и заглянем…
Сейчас бы прилечь где-нибудь и отдохнуть
минут сорок, так как после всех моих полетов и
приземлений моё тело болело так, словно меня
пропустили через мясорубку.
И вот тут-то я набрел на Вечную Пальму.
Она скромно стояла в сторонке, чуть-чуть правее
Белой Двери и ближе к авансцене. Пальма была
сделана из старой мешковины и марли, но как
раскрашена! Как раскрашена! Ну, просто, как настоящая! Вот под ней-то я и примостился.
Честно говоря, но во все эти гиперпространства, точки отсчета, нана частицы, торсионные
поля и всевозможные континуумы... я не то,
что не верил, но относился к ним философскиобывательски. Если есть, ну что ж – пусть будут,
а если нет – то «чем бы дитя не тешилось лишь
бы...» Если Толик во все это верит, то зачем раз66
рушать веру безжалостным критицизмом? Время
и жизнь сами рассудят, что есть, чего нет...
Я же, как актер-исполнитель, должен хорошо сыграть роль и выполнить поставленную
перед собой задачу. А посему должен вжиться в
те предлагаемые обстоятельства, в которые меня
направила судьба...
В «Академии Театрального Искусства» мы
учились по системам великих Мастеров Сцены:
К.С.Станиславского, В.В.Немеровича-Данченко,
Мейерхольда, Таирова, Вахтангова, Михаила Чехова, Шукшина, Эфроса и многих-многих других...
Наш руководитель курса, незабываемый
Мих. Мих! говорил:
– Отроки, запомните на всю жизнь и усвойте
– надо любить не себя в искусстве, а искусство в
себе!
Но как бесшабашные отроки могли усвоить
эту истину в то юное время, когда любили только
себя?
– Хорошенькое задание: пойди туда, не зная,
куда и найди то, не зная что, – меня уже начала
утомлять абсурдность ситуации.
– Здесь надо было не меня вызывать, а какого67
нибудь «драматурга», посовременней. Ну, хотя
бы с Давосского предгорья, их там вон каждый
год, сколько собирается, а то нашли Гонца с тринадцатилетним пенсионным стажем, – это во мне
закипало старческое раздражение.
Я вспомнил, как Толик, пожимая плечами на
мой вопрос: «А что начнется?» диалектически
ответил:
– Да все, что угодно... предугадать невозможно...
Я достал предпоследнюю сигарету и, усмехнувшись, подумал:
– Интересно, а куда подевался невидимый
друг пожарников? Я черкнул зажигалкой, огонек
вспыхнул, поколебался и погас. Я сделал попыток десять и, не выдержав, сказал.
– Слушай, дружище, хватит шалить, мне это,
в конце концов надоело.
– Извините, но здесь не курят!
– Я знаю...
– Тогда зачем вы это делаете?
А на самом деле, если знаю, то зачем делаю?
Я вздохнул и засунул сигарету обратно в пачку, а
про себя усмехнувшись, подумал: так смотришь,
и избавлюсь от вредной привычки.
68
69
– Слушай, а нам не пора познакомиться? –
спросил я, слепо уставившись в пустоту.
– А это как? – спросил голос.
– Да очень просто! Ты кто?
– Я! – это Я! – ответило Я.
– И все?
– И все!
– Ну, что же рад познакомиться, но мне это
ни о чем не говорит...
– Почему?
– Потому что Я – это тоже Я.
– Очень приятно! – ответил голос и добавил:
Я тоже рад познакомиться.
В голове мелькнула ехидная мысль: – вот
если бы сейчас за мной наблюдали специалисты
с «Сербского» и не дай Боже с «Кащенки»... Я
почесал спину об шершавый ствол пальмы и ничего умного не придумав, спросил:
– Ты приведение, что ли?
– Ну, что вы, – радостно хи-хи-кнул голос, –
приведения сами по себе, а я сам по себе.
– Та-а-а-а-к, понятно, а может, перейдем на
ты?
– Давай на ты. Тут же согласился голос.
– Ну, вот так уже ближе... слушай, но дело в
70
том, что я тебя совершенно не вижу.
– Почему? Но я же здесь! Вот же я, смотри.
Для большей убедительности, я достал носовой платок и тщательно протер очки, но снова
ничего не увидел.
– Ну как? – с надеждой спросил голос.
Ситуация была пикантной...
– Ну, что тебе ответить? Пока никак...
– Странно, – задумчиво произнес голос и,
полминутки помолчав, добавил:
– Мой учитель говорил: «Если хочешь увидеть, то посмотри в себя... если хочешь познать
свет, то сам стань светом...»
– Так, что ты мне предлагаешь? – спросил я,
поудобней устраиваясь на полу под Вечной Пальмой и, подкладывая «Шапочку Мастера» под голову, – посмотреть в себя?
– Ну да» Если тебе не трудно... – тихо произнес голос.
Я закрыл глаза и сразу уснул.
71
СНЫ
Сны бывают разные. Те, которые помнишь и
те, которые мгновенно растворяются в астральном океане Майи...
Вещие сны видят только дети, если им
только не мешать нашими взрослыми кошмариками. Иногда видим эти сны и мы. Но за суетностью наших будней забываем их или на трамвайной остановке ,или в толчее метрополитена,
в маршрутке, булочной, в органах юстиции или
при ненужных встречах и так далее...
Сны обладают удивительной способностью
сбываться. (Кстати, это те сны, которые мы,
к сожалению, не помним). А те, которые помним
– они не сбываются. А зачем? Они уже случились...
Умение уходить в сон – это очень древнее
умение. Вспомните, как кролик проваливается в
сон под взглядом удава? Какой там спать! Прыгать надо! И чем быстрее – тем лучше! Удав-то
прыгать не умеет?.. Вот так-то!
- Ну и что дальше? Заглянуть-то заглянул, но
все то же самое.
И тут началось настоящее светопредставле72
ние. С пола медленно поднялась огромная картонная коробка из-под дамских шляпок и величаво, как инопланетная летающая тарелка, поплыла
прямо в мою сторону. Вслед за ней вспорхнул старинный зонтик с резной костяной ручкой, за ним
белоснежно-изумительный фрак и не менее белоснежный цилиндр (ну, тот самый, настоящий, из
Англии). Да! Все это сопровождалось чудесной
музыкой. Буд-то звенели серебряные колокольчики, потревоженные весенним ветерком.
Все эти вещи подлетели ко мне и расположились в нужном порядке. Цилиндр повис в воздухе, зонт встал с правой стороны, а фрак, изящно
раскинув фалды, замер в вежливом приветствии.
И лишь одна круглая картонная коробка все кружила и кружила, словно не находя себе места.
– Ну, что впечатляет! Просто потрясающе, –
пробормотал я, прикидывая в уме, как бы я выглядел в этом наряде? (опять почему-то вспомнился Бродвей…)
– Ну, а теперь увидел? – снова спросило Я.
– Мне не хочется тебя огорчать , но…
– Ага! Все ясно! Тебе нужно загрузить воображение, - авторитетно подсказал голос.
– А ты, случайно, не подскажешь, где нахо73
дить кнопка перезагрузки? (И я вспомнил недавний конфуз с американцами…)
– Точно не знаю, но где-то в районе головы…
– Спасибо, умник, я и сам знаю, что не
ниже…
– Я стал концентрироваться в «Центре Воображения», где-то в районе между бровями и
шишковидной железой…
Сначала все расплывалось и путалось, да и
дирижерский пульт напоминал тупой болью в
правом боку…
Но постепенно световая палитра стала меняться и я вдруг!.. совершенно ясно увидел, как в
черном, пустом пространстве появились две ладошки с растопыренными во все стороны разносияющими пальцами.
– Yes! (Йес). Мы это сделали! – заорал я.
– Что?
– Руки! Не-е-е-ет, это были не руки! Это
были крылья бабочки, что, перелетая с цветка
на цветок, собирает нектар утра! Это было сердце птицы, что радостным пением приветствует
пробуждение жизни. Это был солнечный огонь,
освещающий тьму.
74
Мы оба были в восторге. Я видело свои
руки!
– А еще, что ты видишь еще? – тормошил
меня голос.
– Погоди, погоди, не мешай! Ты думаешь,
что это так просто…
И тут я увидел ноги в золотистых черевичках , по восточно-загнутыми вверх носками. Две
руки и две ноги мирно уживались друг с другом.
Только руки были там, где должны быть ноги, а
ноги наоборот.
Голос веселился от души:
– Ур-а-а-а! Смотри, как здорово! Я похож на
руконожку!
И тут мне пришлось включить логику.
– Если есть руки и ноги, то должно быть и
все остальное…
Я снова направил свой внутренний взор в
самого себя. Видать, творческое вдохновение
еще не совсем угасло в моей душе, от мелькающего калейдоскопа разных возможностей, меня
даже стало чуть-чуть подташнивать, светоцветовые образы менялись с чудовищной скоростью,
то принимая форму радужной спирали, то рассыпаясь холодными искрами бенгальского огня,
75
наконец-то в голове что-то ярко вспыхнуло, и я
открыл глаза. Передо мной стояло маленькое изящное существо Света и весело смеялось. И смеялись два серебряных колокольчика в правом и
левом ушке.
«Ди-и-и-и-нь» – говорил один, «Дзи-и-и-инь» – отвечал другой.
Ди-и-и-и-нь – Дзи-и-и-и-нь!
Ди-и-и-и-нь – Дзи-и-и-и-нь!
И смеялись глаза, в которых отражалась бесконечность, и даже солнечно-шелковый костюмчик струился светом.
– Ну, что?! Вот теперь привет! – сказал я, вытирая капельки пота со лба и, невольно любуясь,
произведением собственного воображения.
– Привет! Привет! – зазвенел малыш, – ты
просто супер! Я! Я! Я вижу се-е-е-бя-я!
И он так развеселился, что стал кувыркаться прямо в воздухе, я еле успел схватить его за
ногу.
– Погоди, ты куда?
– Мне захотелось полетать!
– Что, прямо так…?
– Ага! Давай вместе полетаем, прямо так!
Я задумался над заманчивым предложением
76
и, почесывая затылок, спросил:
– А ты думаешь это просто, летать прямо
так?
– Конечно! Смотри! – и он полетел. – Вы что,
не верите! Ну, тогда попробуйте сами!
Я, было, попробовал, но тут же отказался, а
на голове появилась еще одна лишняя шишка.
– Послушай, дружочек, давай перенесем полеты на будущее, предложил я, прикладывая ко
лбу Толиков фонарь.
– Почему? – с детской непосредственностью
пожал плечами Дзинь.
– Потому, что я хочу знать, как тебя зовут.
– Меня? – малыш так глубоко ушел в самого себя в поиске собственного имени, что все
пространство превратилось в один огромный
радужно-солнечный шар. А я, вместе с пальмой,
сидели в самом центре этого энергошарового
пространства.
– Не знаю, как тебе, – обмахиваясь шляпой
прокричал я, сам не зная куда…
– Но, вот послушай! – и я тихо запел: Ди-и-ии-нь – Дзи-и-и-и-нь…Динь-Дзинь!
Малыш тут же оказался рядом со мной в позе
лотоса и его глаза, как два родниковых озера, све77
тились счастьем!
– Спа-си-бо! – прошептал он и, по-дружески,
ткнул локтем в бок, прямо в самую больную почку…
– Я сразу понял, что ты Мастер! – и он, подмигнув, показал мне большой палец.
– Ну, Мастер не Мастер, мы пока еще учимся,… но кое-что уже имеем,… ты вот что, в следующий раз не стучи по моим больным почкам и
давай договоримся так – будем уважать возможности друг друга…
– Ты извини! – и Он так искренне растопырил руки в извинении, что мое сердце сразу растаяло.
– Но, ты мне придумал такое классное Имя!
И Малыш, взмахнув головой, разлился колокольчиковыми перезвонами:
Ди-и-и-и-нь - Дзи-и-и-и-нь…
Ди-и-и-и-нь - Дзи-и-и-и-нь…
И под их перезвон я снова сладко вздремнул.
Мне снился Сандро.
Сандро обеспечивал в нашей команде, а позже и в «Нашем Доме» Службу Безопасности. Все
мужское население нашего городка, начиная от
7 и заканчивая 70 и далее..., хорошо знали его в
78
лицо и относились уважительно. Сашка часто появлялся с синяками и кровоподтеками и на немой
вопрос Майи, разводил руками и коротко объяснял: «Надо было...». Так что мы жили как за монастырской стеной, нас тоже знали в лицо и уважали. Рустик же был его несокрушимым тылом
во всех разрешениях конфликтных ситуаций...
А еще Сандро тайно писал стихи и маленькие рассказики на произвольную тему. Вот один
из них:
«Новелла о новелле»
(странное название, не правда ли?)
Когда начались перестроечные времена и
разная неразбериха, Сан Саныч, а он тогда возглавлял отдел культуры, умудрился подмахнуть
себе творческую командировку, и ни куда-нибудь,
а прямо на Шангрийские острова:
– Ну, а что? – убеждал он собственную совесть, – ехать, так ехать! Когда еще за границу
попадешь? И так, дальше колхоза «Путь Ильича»
никуда не выезжали...
И он решительно отправился обмениваться
опытом...
79
На островах все было экзотично и эзотерично... Четырнадцать дней пролетели, как один миг
и Сан Саныч мучился вопросом, какой бы сувенир привести местной культуре.
– Надо бы что-нибудь такое, чего у нас нет, а
чего у нас нет? – думал Сан Саныч, третий час,
потея от жары и местного колорита, блуждая по
базарчику. – Да ничего у нас нет!
И тут он увидел Дракошку. Тот сидел на прилавке, привязанный за лапку шелковой ниточкой
и наслаждался жизнью.
– Сколько? – спросил Сан Саныч у кареглазого продавца и ткнул указательным пальцем в
заморское существо. Дракоша тут же попробовал
палец на вкус, а Сан Саныч, завопив на весь базар, сунул укушенный перст в рот. Но! От своего
не отступил и, поторговавшись с полчаса, приобрел Гошу за один доллар и 35 центов.
Вот таким образом Дракоша оказался в наших просторах. В день открытия «Независимого
муниципального детского театра «Наш Дом» он
был торжественно вручен Толику Глухову, на радость всей детворе и их родителей. С тех самых
пор Гоша, живя на чужбине в огромной круглой
коробке из-под дамских шляпок, принимал самое
80
активное участие во всех Путешествиях и суетных буднях театральной жизни...
Его первая встреча с Академиком Международной Академии Информатизации Кешей Кислым (Почему Кислым? Может потому, что он
был лимонно-желтый, а может потому, что любил говорить правду...) состоялась совершенно
случайно.
Как-то ранним утром, когда весь честной
народ еще сладко посапывал в своих постелях,
он облетал вверенное ему сценическое пространство. И тут неожиданно увидел, что дверь
Главного Режиссера чуть-чуть приоткрыта. Ну
как тут не заглянешь? Он заглянул и... И увидел
странную картину, – какое-то желто-оранжевое
существо сидело на краешке огромного старинного стола, облокотившись о зеленую абажурную
лампу. И в четыре часа тридцать минут утра (по
местному времени) бесперебойно считало: 777,
778, 779,800. Гоша вежливо чихнул и спросил:
– Извините пожалуйста, а вы не скажите, что
это вы делаете?
Странное существо с грустью взглянув на секундную стрелку больших налапных часов и, отключив секундомер, ответило:
81
– Good marning! (Гуд мо:нинг) мой юный
друг. I'm glad to meet you. (а йм глэд ту мит ю).
Выдержав паузу, и не дождавшись ответа,
это очаровательно-лимонное существо сказало
на другом языке.
– Permetter – moi de mu prezenter – (пэрмэ'тэ
муа дэ мё презен'тэ). Кеша Кислый! – и с достоинством кивнуло разноцветным гребешком.
Дракоша совсем не знал, что на это ответить...
– Молодой человек, – сделав удивленные
глаза, возмущенно спросил Кеша, – вы хотя бы
какой-то язык знаете? Вот вы у меня спросили,
что я делаю? Так я вам отвечу – считаю Вечность!
Когда ты проживешь пять тысяч семьсот двадцать четыре года, 9 месяцев, 19 дней, 12 часов,
25 минут и 888 секунд...! – И Кеша было снова
потянулся к хронометру, но вовремя сдержался и,
внимательно разглядывая Гошу, спросил:
– Ну, что вы мне на это ответите, мое экзотическое очарование?...
Гоша по привычке попыхтел, посопел, вспотел маленечко, свистнул пару раз и откровенно
признался:
– Видите ли, уважаемый ученый, я... я... я
82
знаю, что я ничего не знаю... – и он грустно опустил все семь своих голов.
– Ну, что вы, что вы, – заволновался Кислый,
глубоко тронутый откровением Гоши, – не стоит
так расстраиваться,… а знаете, что по этому поводу сказал один мудрец?
– Что? Сразу же встрепенулся Дракоша, и в
его глазах засветилась надежда.
Кеша закатил свой правый глаз под самый
хохолок, разыскивая в кладовой памяти нужную
полку и, вспомнив, процитировал:
– «От большого знания многие печали, и кто
умножает познания, умножает скорбь».
От этой цитаты Гоше почему-то стало еще
грустнее, и он искренне пожалел неизвестного
мудреца: это же надо столько знать...
– Да, конечно, очень глубокая мысль... – Кеша
обеими крылышками поправил свой великолепный панковский хайер и как-бы для самого себя
продолжил:
– Но, образовывать массы – это просто необходимо! Ибо мысль питает жизнь. И поэтому, где
мысль останавливается, там начинается процесс
разложения. Да вы не стойте, не стойте, присаживайтесь вон за ту парту. Вам удобно?
83
Гоша сиял всеми четырнадцатью глазами,
радостно пыхтел, посвистывал и был безумно
счастлив. Он первый раз в своей жизни сел за
парту.
-Я у вас спрашиваю, вам удобно?
-Угу, – кивнули семь голов Дракошки, изучая,
ощупывая, обнюхивая и немножечко откусывая
(ну а как без этого) новое место своего пребывания.
– А можно вопрос? – и Гоша поднял сразу
все 8 лапок.
Кеша достал розово-желтый носовой платок, взял с круглого инскрустированного столика пенсне, тщательно протер его и, нацепив на
клюв, сказал:
– Только давайте договоримся так! Вопросы
будете задавать по очереди.
Гоша растерянно вращал глазами, не зная,
какой лапе отдать предпочтение задать первый
вопрос (ну, прямо как та сороконожка).
– Ну, хорошо, разрешите юноша, вам немножечко подсказать...
– Ага! Подскажите, пожалуйста, а что такое
знание? – и все 8 лапок сразу опустились.
– Хо-ро-ший вопрос! Кеша откинул крылыш84
ки за спину и начал прохаживаться по кафедре.
– Это смотря как посмотреть! С одной стороны, знание – это сумма накопленного жизненного
опыта! А с другой – это энергия, заставляющая
тебя безустанно стремиться к познанию Истины!
Познанию самого себя! Кеша остановился и сделал несколько глоточков из хрустального стакана.
Дракоша усиленно усваивал услышанное, он
даже не пыхтел, не сопел, не потел, не посвистывал, как всегда по привычке. Он просто замер и
мечтательно куда-то улетел…
- На одном древнем портале, - нарушил Кеша
созирцательное молчание, - если мне не изменяет
память: - записана такая строка: - «Познай себя,
всяк сюда входящий».
И Кислый через пенсне уставился на Гошу:
– Как вы это оцениваете?
– Я? – окончательно еще не вернувшись в
себя, переспросил Дракоша.
– Вы, молодой человек!
– Я… я думаю, что.… Да! – уверенно кивнул
Гоша.
– Что да? – не понял Кеша.
– Ну-у-у, что и опыт… и это… самое… как
85
ее… Истина!
– Юноша! – Кеша в изумлении взмахнул своими лимонными крыльями, – да вы подаете надежду! Вот ответьте, как вы можете возлюбить
ближнего своего, если в своем сердце не познали
чувства любви!? Ибо в писании сказано: «Возлюби ближнего, как самого себя»,
– Ближнего? – переспросил Гоша, и покрутил головами вокруг себя, – я?
– Ну не я же? – ответил вопросом на вопрос
Кеша.
– А почему это я не чувствую? – Дракоша
удивленно пожимал плечами, – я чувствую…
Я люблю! И он уставился на профессора.
– Вот!
И Кеша ткнул правой лапой прямо в грудь
Гоши, - вот она новая поросль! Вот оно новое
будущее! – громогласно воскликнул он куда-то в
пространство и с нежностью, похлопав Дракошу
по спине, продолжил:
– Образование – это обязанность всех выдающихся мыслителей мира!
И он, влетев на зеленую настольную лампу и
выудив откуда-то громкоговоритель, объявил:
– Все правительства мира ответственны за
86
образование!!!
– Массы должны быть ци-ви-ли-зо-ван-ными!!!
Они с Дракошей прислушались, не откликнется ли кто? Но вокруг было тихо…
– А, знаешь, почему молчат? – присев рядом
за парту, спросил Кислый.
– Не-е-е-е-т! Неуверенно признался Гоша.
– Потому, что коррупция и сплошная бюрократия!
Он почесал лохматой лапой за ухом и доверчиво продолжил:
– Вот сейчас, во всех массовых и немассовых
средствах информации, все о коррупции толкуют.… Все ломают головы, как ее одолеть? – он
снял пенсне и аккуратно положил в футляр, – ну,
не совсем победить, но хотя бы в рамках приличия… совсем, мол, коррупция и бюрократия, непобедимы!
– Да что вы говорите, - огорченно прошептал
Гоша учителю на ухо, - совсем, совсем, никак…
Никак?
Он понятия не имел, что такое коррупция, а
тем более бюрократия, но эти обе ,ему ну не капельки не нравились…
87
– Это они так думают, – Кеша махнул лапой в
неопределенное пространство, встал и направился к кафедре.
– А лично Я, думаю Иначе!
– Извините меня пожалуйста за вашу ученость, застенчиво запыхтел Гоша, а не расскажите вы мне, что такое Иначе? – И он снова вытянул
вверх все 8 лапок.
Кеша гордо выпятил грудь, почистил пёрышки на животе и под крылышками, и снова закатив
глаза, промолвил:
Во-первых, я знаю способ, как ее уничтожить
окончательно! – он опять почесал, но уже левой
лапой за затылком и уточнил:
- Ну, может быть не совсем окончательно, ну,
на довольно-таки продолжительное время!
И Кеша, повернув голову вправо, приоткрыл
левый глаз, желая увидеть реакцию Гоши.
Тот был в неописуемом восторге. Он махал
всеми восемью крыльями, кувыркался в воздухе
и искрился четырнадцатью глазами:
– Вы… вы… вы… просто Гений! – восторгался Дракоша, – вы… вы.
– Молодой человек, – в голосе Кеши зазвучали учительские обертоны, – прошу вас не мельте88
шить перед моим клювом, и присядьте, пожалуйста, на ваше место.
Гоша мгновенно выполнил поручение, и навострил все семь ушей.
– Но сейчас, – Кеша постучал указкой по столу, - меня больше интересует, что вы сами думаете по этому поводу, - и он снова нацепил пенсне.
– Я? – переспросил Гоша, – я ничего не думаю…
– Почему?
Кеша остановился и уже правым глазом, повернув голову влево, покосился на ученика. Дракоша на секунду задумался и тоже закатил глаза,
сразу под все семь черепушек, потом, вдруг, радостно улыбнулся и ответил:
– Потому, что я не умею думать!
– Вот! Вот! Вот! – пронзительным голосом
Председателя ЛДПР вопил Кеша, - Это просто
никуда не годиться! Это безобразие! Это настоящее преступление!- Кеша уже не ходил, а от возмущения подпрыгивал к самому потолку неба, -
это геноцид, в конце концов!
– Извините. Профессор, это вы о чем? – перебил Гоша манифестацию Кислого.
– О вас, молодой человек, о вас! И о миллио89
нах таких же, как вы!
Кеша вскочил на трибуну и сложив крылья
рупором, голосом самого Левитана, сделал официальное заявление:
– Господа коррупционеры и бюрократы! Вы
преступники! Вы живете в голограмме собственных иллюзий! Ваше желание владеть и властвовать ненасытно! Ваш эгоизм и себялюбие неудержимо! И скоро вам всем каюк!
Это было произнесено с такой энергией гражданского долга, что обвинительный вердикт еще
долго витал в информационном пространстве
окружающей среды.
Они снова прислушались, но услышали лишь
эхо сказанного…
– Но я же ничего никому плохого не сделал…
Я не совершал никаких преступлений…
Ну, если только нечаянно, ногу кому-нибудь
оттоптал немножко… а больше я ничего, – тихо
оправдывался сам перед собой бедный Дракоша.
– Правильно! Ты ни в чем не виновен! Это все
Они! Это они совершили преступления, не дав такому юному и прекрасному дарованию должного
и приличного образования! Это они не дали тебе
возможности научиться думать! – и Кеша посту90
чал клювом по самой главной Гошиной голове, –
а этим Они лишили тебя возможности испытать
истинное счастье и творческую муку в познании
мира и самого себя!!!
Кеша налил из хрустального графинчика
полный стакан воды и выпил его единым махом,
– вот так-то!
– А я об этом даже как-то и не задумывался, -
и Гоша затеребил в задумчивости сразу все семь
юных голов, - вы говорите, самопознание?
–Угу, – буркнул Кислый и добавил, - семь в
одном и один в семи… или что познающий и познаваемое – суть одно…
И здесь Гоша растерялся окончательно и даже
на некоторое время лишился дара речи…
– Да ты не горюй, - подбодрил его Кеша и
протянул полный графин с водой, – на-ка вот,
освежись…
Гоша благодарно мигнул и тут же осушил
графинчик…
– Ты же знаешь, что я знаю, как нам исправить
эту неблагополучную ситуацию?! – Кеша сделал
значительную паузу, посмотрел во все стороны,
к чему-то прислушался и, заговорщицки подмигнув, громко сказал: - мы их победим!
91
– Кого их? – переспросил Гоша, еще не окончательно вернувшись сюда…
– Коррупцию и еже с нею!
– Победим?
– Непременно!
– Как? – и все 14 глаз Гоши превратились в
14 вопросительных знака??????????????
– Радостью! – мудро и грустно улыбнулся
Кеша.
– И все?!!
– И все! – учитель снова подсел к Дракоше
за парту, и, обняв за плечи, доверительно продолжил:
– Знаешь, сынок, все гениальное – удивительно просто! Научись радоваться! Тебе трудно
– а ты радуйся! Тебе хорошо – радуйся! Радуйся
каждому мгновению этой жизни! Своей жизни..
радуйся... – и Академик, положив свою седую голову на плечо Гоши, на несколько мгновений погрузился в светлый радостный сон...
Дракоша замер и только одна единственная
мысль пульсировала во всех его головах:
– Бог мой! Помоги мне, чтоб я не запыхтел,
не засопел, а уж тем более, не начал подсвистывать... пусть Он немножечко отдохнет! – и Геор92
гий с любовью скосил все четырнадцать в сторону Учителя.
– Так вот! Я кажется не закончил, – воскликнул Маэстро, вернувшись из трансцедитальной
медитации, приводя оранжево-желтый фрак в порядок. Он вспорхнул на краешек стола и уселся
на свое любимое место под старинной ажурной
лампой.
– Вот скажите, коллега! Вы умеете радоваться?
Уж лучше бы он этого не говорил. Кеша тут
же пожалел, что так не подготовлено, задал вопрос.
– Потому, что Гоша так пыхтел, так сопел!
Так подщелкивал и подсвистывал, что просто
ого-го-го, хоть уши затыкай!
– Может Шойгу... Может МЧС вызвать? Прикидывал про себя Кеша.
Потому, что Гоша еще при этом светился 7х7
– сорока девятью радугами и раскручивался маленьким, но мощным тайфунчиком...
– Нет! Не стоит, – и Профессор три раза хлопнул в ладошки.
Дракоша сразу же принял приличный вид
и сдерживая радость изо всех сил, вернулся за
93
парту.
– Вот видишь, мы умеем радоваться, – Кеша,
посмотрев в окно и, потянув за шнурок, выключил настольную лампу.
За окном окончательно расцвело...
– А вот Они – умеют ли?
– Не знаю! – честно признался Гоша.
–В том-то беда, что нет! – Кислый печально
щелкнул клювом и занял место за кафедрой. И
так юноша, скажите мне, пожалуйста, какой из
всего этого вы сделали вывод?
Георгий держался как студент на Госах. Спокойно! Уверенно! Но искорка сомнений нет, нет,
да и промелькнет в какой-нибудь из голов...
-Надо спасать, – наконец-то твердо и убежденно заявил Гоша.
- Кого? Из под пенсне, посмотрел учитель на
ученика.
– Гоша вздохнул, выдохнул, сново вдохнул и
уточнил.
– Их! Людей!
– Почему?
– Умрут без радости, – и все четырнадцать
глаз с надеждой и уверенностью прильнули к
Учителю.
94
– Что ж! – Кеша снял пенсне и задумчиво стал
покручивать его на лапе, – я рад, что не ошибся,
сразу увидев в тебе твое Дарование! Но на сегодня, мой юный друг, наша беседа закончена! Прошу Вас завтра не опаздывать на занятия.
И тут прозвенел звонок, извещающий об
окончании лекции.
Ди-и-и-и-нь – Дзи-и-и-нь
Ди-и-и-и-нь – Дзи-и-и-нь
А я проснулся, но лежал с закрытыми глазами и думал: Путь Странника не легкое испытание, с каждой новой ступенькой понимаешь какую ответственность ты берешь на себя и какие
грандиозные задачи и трудности тебя ожидают
впереди… и порою бывает так, что кажется непосильной эта ноша, и непреодолима стена собственного неведения и ограниченности, но нога
уже ступила на следующую ступень и ты , отбросив сомнения и страхи продолжаешь поиск Пути,
к познанию Света в себе и раскрытию неограниченных возможностей Души, а ведь это Она,
солнечная, невидимым золотым лучом соединяет
нас с Вечностью, с Отцом Нашим , с Царствием
Небесным , с Любовью…
Дело в том, что у Странника нет зеркала,
95
чтоб посмотреть на себя со стороны, ибо зеркало, это уже отражение, уже иллюзия, уже майя
двойственности, а задача Странника сплавить
естество Единой Цельности: Где Любовь – это
божественный фундамент твоего сердца, Знание
– золотая нить Ума Души, а созидание Жизни –
семицветный луч твоего Духа. Служение это не
прогулка за грибами…, хотя бы почему и не прогуляться? И я вспомнил Завидовские леса… золотую осень … шелест багряных листьев…
 Увядающий аромат травы, хвои, грибов, далекое а-а-у-у-у-у … и тихое привет… трубный
зов лосей… и запах прощального костра…
Так, хватит воспоминаний и размышлений,
сейчас нужно думать, что делать дальше…
-Э-э-э-й, Мастер! – я открыл глаза и увидел
Дзиня в белом изящном фраке и изумительном
английском цилиндре с раскрытым зонтиком в
руке. Он висел между потолком и полом, выделывая различные цирковые штучки…
- Смотри не свались там… - по отцовской
привычке проворчал я.
- Не-е-е, не свалюсь, а ты лучше скажи, что
ты тут делаешь? И он плавно спланировал прямо
ко мне.
96
-Я? Хм! – если честно, то я и сам еще толком
не разобрался. Анатолий определил сверхзадачу,
а вот сквозное действие мне предстоит выстраивать самому…
 - Понимаешь, Малыш… я тебя очень прошу,
не называй меня Мастером…
- А почему такая скромность? – и он скорчил
такое удивительное лицо, что я расхохотался.
- Потому… потому, что я только учусь…
- Не понимаю, почему все так бояться ответственности? – теперь он изображал искреннее
недоумение.
- Да никто не боится, просто я на самом деле
не знаю с чего начинать…
- Что начинать?
- Роль Гонца.
- Так это же очень просто: - Дзинь тут же
начал разгораться режиссерским азартом, он
взъерошил волосы и вышагивая точь-в-точь как
Толик на репетиции, тут же определил мою действенную задачу
- Надо начинать с себя! Ищи в себе! – и он
ткнул пальцем себе в грудь, а потом постучал по
голове.
- В себе? Ну, это понятно. А дальше то что?
97
- Ты, что на самом деле балбес, или только
притворяешься? И Дзинь уставился на меня своими бездонными сине-голубыми брызгалками.
- Юноша, не забывайтесь, с кем разговариваете: - и я в ответ строго посмотрел на Малыша
всеми своими четырьмя.
- А с кем? Как ни в чём небывало спросил
Дзинь.
-С кем, с кем… со мной…, с человеком…
- Ты, что на меня обиделся? Ну, извини, пожалуйста, за балбеса… я … я хотел сказать троечник…: и он так начал извинительно кланяться,
шаркать ножкой и размахивать цилиндром, что я
не выдержал и снова рассмеялся.
- Так вот уважаемый Человек! – Малыш опять
воплотился в образ Главрежа, и поставив ногу на
Волшебный Сундук посмотрел на меня с высоты
Театрального фонаря.
- А вы – то сами знаете, что такое Человек?
- Кто? Я?
- Ты, ты и не делай удивленные глазки: - теперь он ходил передо мной заложил руки за спину с видом строгого преподавателя перед провинившимся учеником. Десять шагов туда… десять
обратно… туда … сюда… туда… обратно…
98
- А как ты сам думаешь? Знаю я или нет? -
парировал я вопросом на вопрос.
Дзинь остановился, изучающее посмотрел
на меня и почесав затылок ответил:
- Думаю, что нет! Вернее … не совсем…
Где-то в глубине меня стало закипать чувство
раздражения и досады.
- Тогда ответь мне, дорогуша, как может чело-век, не знать что такое че-ло-век? И я, усмехнувшись, посмотрел на него, наслаждаясь своей
неотразимой логикой.
Ха! Да, очень просто! Теперь он летал надо
мной, и гудел точь-в-точь как мой «Дзен – та –
лет».
- Перестань планировать, даю разрешение на
посадку, - скомандовал я и протер глаза.
- У меня от твоих виражей в глазах потемнело…
- Не потемнело, а посветлело, - возразил Малыш, ложась на крыло и делая разворот на приземление.
- Ну, да так посветлело, что стало темно…
- Иду на посадку, - и он тут же оказался рядом со мной!
Дзинь счастливо светился и мигал всеми
99
посадочно-контактными огнями, и от него веяло
прохладным заоблачным ветерком.
- Ух, здорово полетал! Так ты утверждаешь,
что знаешь, что такое Человек? – и Дзинь ткнул
меня локтем в бок.
- Эй, эй поосторожней, у меня почки…
- Очень даже нормальные почки, - с авторитетностью, по крайней мере К.М.Н. (кандидат
медицинских наук) по урологии заявил Дзинь, - в
молодости беречь надо было, но ты не увиливай,
не увиливай и так…
Ну, что я ему мог сказать о человеке? Что мы
можем сказать сами о себе? Homo sapiens. А так
ли это на самом деле? Кто – Я? Зачем – Я? В чем
смысл моей жизни? Для чего я пребываю здесь,
на Земле? На самом ли деле я Сын Божий? Или
недозрелый плод Дарвинской эволюции, покинувший обезьяною семью и приоткрыв в мозгу
пару извилин, ринулся на покорение Природы и
завоевания Мира?.. Кто – Я??? Кто? Куда я иду? И
что я хочу спросить? Почему Либретто стало недоступно, и погасли огни детского театра «Нашего Дома»? Почему остановилось его сердце и не
вращаются необъятные жернова сцены? Почему
не слышно детских радостных голосов и не вид100
но лучезарных глаз их родителей… дедушек…и
бабушек…
Финита ля комедия, когда-то пошутили французы, и началась трагедийная драма…
Тают ледники…
Волнуются океаны…
Вздыхают вулканами горы…
И всё чаще и чаще содрогается под ногами
матушка Земля…
Чьих это дело рук? Наших! Наших! Так что,
если мы и дальше будем цепляться за ошибки
прошлого, то всё человечество станет на пороге
тотального самоуничтожения. Значит, люди потеряли интерес к будущему! Они устали жить и
готовы умереть … Мистерии больше некому будет разыгрывать.
- Ну вот, а ты утверждал, что знаешь, - задиристо сказал Дзинь, а я тут же локтем прикрыл
свой правый бок, зная его дружескую привычку,
стучать по моим почкам.
 - Не умничай Малыш, - отвечаю, - я сел в
позу лотоса, натянул на голову Толикову шляпу,
снял очки и объявил:
- Во-первых, Я – Сын Божий!
- Пять! И Дзинь растопырил прямо перед
101
моим носом свои пять разносияющих пальца.
- Ну а чей же ты еще можешь быть? Мы все
дети Единого Творца, - безапелляционно объяснил он.
- Давай договоримся так, общую оценку Ты
мне выставишь в конце экзамена, а сейчас не
сбивай меня с толку…
- Дзинь тут же вытянул правую руку вверх,
ну прямо как первоклашка на уроке, но которому
так сильно захотелось в туалет…
- А вопросы задавать можно?
- Можно, только не все сразу, - я вспомнил,
что давно не курил и потянулся за сигаретой.
- Ну, вот объясни, зачем тебе курить? Ты же
сам знаешь, что это полная гадость! – и он в недоумении растопырил руки так, что они обхватили полсцены.
- Ты думаешь, что от этой бяки станешь
умнее?
- А подглядывать за желанием других не
этично! – Язвительно отпарировал я.
- А я и не подглядывал, ты сам так запыхтел,
и закоптил… что я сразу подумал: курить хочет,
и Дзинь легонько ткнул локтем.
- Ладно, уговорил, не буду.
102
- Молодец! Я же говорил, что ты супер, а ты
мне не верил. Вредные привычки нужно трансмутировать раз и навсегда! Вот скажи сам себе
– я больше не курю! И всё! Баста! Потому, что ты
человек и не можешь быть рабом, какой – то там
вредной привычки.
- Ну да. Это прямо как Тарас Бульба, - я тебя
породил, я тебя и убью.
- Не знаю кто такой Бульба, но убивать никого не надо…
- Это уже точно, - пробурчал я, а про себя подумал; а ведь Малыш прав, каждый человек свободен в своем выборе и не имеет права навязывать свою волю другим людям…
- А как ты думаешь, из чего состоит человек?
– с неподдельной заинтересованностью спросил
Дзинь.
- Это что экзамен по анатомии?
- Ага, - кивнул он, - только по высшей…
- Ну, что ж, тогда отвечаю, - я мысленно поблагодарил Учителя Коханевича за его чудесные
лекции по Космогинетике и начал экзамен.
- Ну, во - первых, у человека есть голова,
ноги и всё остальное … ещё у него имеется сердце, мозг (в котором иногда поселяется ум) и пять
103
органов чувств… у некоторых бывает шесть, и
они говорят, что это интуиция… вся информация о человеке и его жизни закодирована в ДНК.
(Дезоксирибонуклеиновая кислота), которая располагается в женской яйцеклетке. Кстати, это
самая крупная клетка в человеческом теле, она
представляет собой абсолютно круглый шар и
примерно в 200 раз больше клетки среднего размера. (Аналогично тому, как Солнце, является
самой крупной звездой в Солнечной системе.) У
неё есть мембрана, называемая блестящей оболочкой (аналогичной озоновой оболочке – мембраны планеты Земля).
Внутри мембраны имеется жидкость, в которой как в курином яйце, расположена еще одна
совершенно круглая сфера, называемая женским
протоядром содержащая 22+1 хромосом – ровно
половину хромосом, необходимых для создания
человеческого тела.
Внутри блестящей оболочки есть два полярных центра. Её оплодотворение происходит, когда маленький сперматозоид несущий ещё 22+1
хромосому, проникает внутрь, он устремляется к
женскому ядру. При этом его хвостик отпадает и
просто растворяется, а крошечная головка увели
чивается, приобретая форму и размеры женского
ядра (т.е. оплодотворяет материю всего ядра).
Женское ядро выбирает из миллионного
множества сперматозоидов именно тот, который
сумеет достичь ее размеров. Яйцеклетка не позволит сперматозоиду войти, если его сфера в будущем не будет иметь такого же размера, что и
её ядро. Войдя друг в друга они образуют Зиготу,
первую клетку будущего человеческого тела, которая и несет в себе Всю Информацию о Реальности.
В результате слияния женской и мужской половых клеток, происходит как бы «Взрыв» с выделением энергии необычайной красоты, и Выдувание искривленного (сферического). Пространства
– Времени, аналогично как при образовании или
зарождение новой Вселенной или Звезды. А теперь еще раз вернемся к нумерологии: 22+1=23 и
2+3=5 – это сумма женских хромосом. 22+1=23 и
2+3=5, мужских. Итого 5+5=10, т.е. единица. Число один в символике соответствует Солнцу. Оно
является началом, с помощью которого строятся
остальные девять чисел. Это число представляет
все, что является творческим, индивидуальным
и положительным. Основой всех чисел является
единица, основой всей проявленной жизни является также единица. Поэтому, мой дорогой друг,
можно смело утверждать, что человек – это Дитя
Солнца.
Я закрыл глаза и устало прислонился к стволу Пальмы… Что ни говори, но я уже вторые сутки на ногах и все эти события и «приключения»
давали о себе знать… За всю лекцию Дзинь не
проронил и слова, он просто сидел и внимательно слушал.
- Ну что еще юноша, вы хотите узнать о человеке?
Малыш посмотрел мне в глаза и спросил:
- Скажи, ты счастлив?
- Что?!
- Я спрашиваю, ты счастлив?
- Кто? Я? Счастлив?!
- Да, да ты, - и он нежно обнял меня за плечи.
Вопрос был настолько неожиданным, что я
просто остолбенел, я искал в себе ответ и не находил… я не знал, счастлив я или нет, и я честно
признался.
- Знаешь, Дзинь, я не знаю… я стою посередине между Нет и Да…
106
- Ну что ж, середина это тоже не плохая позиция, - с полной серьезностью и пониманием рассуждал Малыш.
- Но, видишь ли, в чем дело…, - и я не успев
среагировать, получил локтем в почку, правда совсем не больно, поэтому даже не возмутился.
- Дело в том, - как ни в чем не бывало, - продолжил Дзинь, что счастье – это чувство для личности… для себя… если у тебя что – то есть, что
ты желаешь – ты счастлив, а если у тебя этого
нет – то наоборот … мне кажется, что это чувство несколько эгоистичное… и оно не несет той
возвышенной энергии и той божественной силы,
которую дарит Радость!
- Тогда в чем разница между счастьем и радостью?
- А ты не улавливаешь?
- Пока нет.
- Счастье – это когда ты что–то делаешь для
себя, а радость это когда ты что – то доброе даришь другим, может я не прав, - и Малыш пожал
плечами, - но я думаю так, а ты как считаешь?
- А я никак не считал и не думал, на меня
вдруг навалилась самая настоящая апатия.
В голове не было не одной путевой мысли, и
я только чувствовал, как ноют и болят ушибы и
ссадины, и как в непонятной тревоге сжимается
и покалывает сердце…
 Я ощущал себя полным балбесом и троечником с 13 летним пенсионным стажем…
- Слушай, а давай поменяемся, - и Дзинь стащив с меня Толикову шляпу, напялил мне на голову английский Цилиндр.
- Во! Класс! – и он снова показал мне большой палец. - А теперь примерим сюртучок, - и он
мгновенно снял с себя фрак.
- Малыш, извини, но мне сейчас не до игрушек, я устал, и хочу отдохнуть…
- Все верно, потому, что самый лучший отдых это…, - и я тут же оказался в белоснежном
изящном фраке, - это игра! – воскликнул Дзинь и
многоцветным волчком закружил по сцене.
- Отдых отменяется! Свисти! – скомандовал
он.
- Что-о-о-о?
- Свисти!
- Свистеть?
- Да!
- Кто?
- Ты!
- Я?
- Ага!
- А как?
- Да очень просто, засовывай пальцы в рот и
свисти!
- Я?
- Ну да! Ты, ты.
- А зачем?
- Да ты что и свистеть не умеешь? – возмутился Дзинь.
-Умею… вернее когда -то …
- Ну, так давай! Давай!
- Но …
- Что «Но» что?
- Но у меня грязные руки, - и я растопырил
пальцы у него перед носом, они и на самом деле
были далеко не первой свежести…
- Ну и что?
- Как ну и что? А инфекции там разные … микробы…
- Да ты боишься??! Ты …ты просто всего боишься, - Малыш произнес все это с таким огорчением и с такой жалостью, что я не на шутку
разозлился.
- Ах, так! Говоришь свистеть? Ну что ж, по109
жалуйста! Я решительно вышел на середину
сцены, засунул четыре пальца в рот, и что мочи
дунул… О-о-о-о-о!!! Звук был потрясающим, как
будто лопнул старый паровой котел.
Но Дзинь был в восторге, он повалился на
сцену и дрыгая руками и ногами радостно хохотал.
- Здоро-о-во! Здоро-о-во! Ура-а-а!
И тогда я свистнул еще раз. Это уже была
почти мелодия!
Дзинь вскочил, и захлебываясь от возбуждения и восторга, затараторил: - Отлично! Ты супер! Ты просто мачо…, а теперь представь, что
у нас полный зал зрителей, и сейчас мы устроим
самую настоящую, космическую посвистушку,
ведь это так просто и так здорово!
И он набрал столько воздуха, что его щеки
превратились в два белых облачка! Не верите?
Честное слово в два белых облачка, а глаза – в
озорные лучики солнца. А когда он засвистел, с
ним свистели все! Мамы, папы, бабушки и дедушки, засунув в рот пальцы, раздув щеки и зажмурившись от удовольствия, кубарем неслись
по семицветной радуге в страну детства, в свое,
такое близкое, прошлое…
110
О! Это была сказка! Мальчишки и девчонки,
повизгивая от восторга и радости, лихо подсвистывали им, при этом дружно притопывая ногами. И Единство жизни, времени и понимания царили в Театре.
Да, но разве может быть радость у сердца, не
знавшего детства?
Скриб – Скрибу снился тяжелый сон. Он метался на своем топчаке за фанерной перегородкой, временами вскрикивал, постанывал, а то
вдруг, вытянувшись, замирал…
И мутные слезинки скатывались по его небритым щекам. Снова и снова ему снилась война. Скриб не был Воином, он был вечным Рабом
Войны. Сколько Скриб себя помнил, он рождался
и погибал...
Рождение и смерть проносились в его воспаленном сознании ускоренной хроникой жизни...
Вот, он не успевает закрыться щитом и вражеская
стрела на вылет пробивает сердце и последнее,
что мелькает перед его изумленным взором, это
темно – синий кусочек такого звездного неба…
Вот ему не хватает буквально трех шагов, чтобы
добежать до спасительного окопчика, как настигнувший взрыв мины разбивает зеркало мира на
111
мельчайшие осколки, швыряя в лицо комья земного шара. Вот он попадает в ловушку газовой
атаки и его легкие просто сгорают от химической
реакции, а сознание погружается в бездну кошмарных галлюцинаций…
Скриб погибал везде, где была война, его
тело и душу разрывали бомбы, снаряды, гусеницы танков, колючая проволока концлагерей, он
сгорал в печах Дохао и Освенцима, обугливался в
безумии вьетнамских джунглей, а однажды был
просто аннигилирован в водородно–ядерном эксперименте…
Кто бы знал, как Скриб ненавидел войну. Но
когда посторонний шум ворвался в его сон, нарушив течение таких больных, но таких уже привычных переживаний, в мозгу Скрибыча автоматически сработал механизм сторожевого пса,
механизм когда - то и кем-то запущенный, и вот
уже многие и многие века не знающий сбоя, - где
не надо думать и решать, так как приказ кем – то
давным-давно отдан…
Скриб вскочил с топчана, на ходу водрузил на
голову блестящую каску, и вооружившись дробовиком, красным огнетушителем и ручной противопожарной сиреной, при этом не забыв свиснуть
112
верному Дозору, который тут -же дремал под топчаном, ринулся на усмирение стихии.
Когда они неожиданно материализовались из
тьмы, мы с Дзинем просто онемели. Картина была
потрясающая, - сирена испугано завывала, из огнетушителя брызгала пушистая струйка воды, а
преданный Дозор вилял хвостом и радостно повизгивал. Скриб на мгновение замер посредине
сцены, в своем стареньком кителе и в штопаномперештопанном нательном белье на босые ноги.
Вернее нога была одна, а на месте другой был деревянный скрипучий протез. За него – то Скриб
и получил это прозвище…
Но когда он увидел меня в белом фраке и английском цилиндре, с засунутыми в рот пальцами – то его замешательство было недолгим.
- Фас! Фас их! - гаркнул он во все горло и
пнул Дозора деревянной ногой. Тот же, испугано
прижав уши, со всех четырех собачьих ног рванул в закулисный мрак, увлекая за собой старого
вояку.
Но пролетая мимо нас, Скрибыч успел пальнуть сразу из двух стволов казенного оружия. Не
знаю как Дзинь, но я в миг оглох на оба уха.
- Тебе не кажется, что нам нужно исчезнуть,
113
- прокричал мне Малыш и тут – же растаял в воздухе.
- Эй, ты куда? Ты где? Близоруко метался я
по сцене, не зная, что предпринять.
- Да, где – ты, в конце – концов?
- Ну, чего раскричался? Вот я, здесь, - и он
появился точно так, как и исчез.
- Ну, ты даешь! Думаешь, это просто … взять
и? …
- Ах, да! Извини, я все время забываю, что ты
плотный…
В это время из кулисы снова вырвался безумный смерч из отчаянного гавканья, завывания,
пенных брызг и нецензурных выражений…
- Свисти! Свисти! Вот и досвистелись! Что
делать?
Дзинь подлетел к сундуку, открыл крышку и
скомандовал: - Прыгай!
И я, не успев подумать, сиганул…
- Не потеряй цилиндр, - услышал я голос Дзиня, и с грохотом горного обвала крышка сундука
захлопнулась за мной.

Пока человек скован пространственно – временной сферой, ощущая над собой ее власть, он
не может выйти за ее пределы и весь мир состоит
114
для него из прямых линий, доступных его ограниченному сознанию. При расширении сознания,
когда начинает работать мысль, память, чувства
и интуиция, видение становится объемным, охватывая другие секторы, и прежняя линия превращается в кривую, которая, замыкаясь, образует
круг…
Я кубарем летел в пространственно – временном колодце и разномерные миры и многомерные пространства невообразимыми цветовыми вспышками раскрывались перед моими
глазами.
В одно мгновение я увидел все мои жизни, те
которые были…
Ту в которой живу…
И те, которые уже грезились впереди…
- Вот так сундучок, под номером 33/66, - не
успел подумать я, как полет прекратился, и меня
тряхнуло так, что на несколько секунд сознание
покинуло мою телесную оболочку…
Я лежал на зеркально – мраморном полу и
наблюдал, как алая струйка крови растекается
перед моими глазами. Толи я шваркнулся носом
при приземлении, толи кровеносные сосуды не
выдержали межпространственной перегрузки…
115
Дело в том, что Порталы объединены единым
резонансным звучанием Творца. Но при этом,
каждый имеет свою собственную ноту. И если ты
берешь аккорд, то окончательным его звучанием,
объединяешь несколько пространственно – временных сфер, и когда ты гармоничен в вибрации,
то аккорд вливается в мелодию, а та в свою очередь в Симфонию Сфер – путь свободен и разбивать нос необязательно… Я достал носовой
платок и стер с лица и пола следы неумелой синхронизации…
- Учиться никогда не поздно, - утешил я сам
себя, и, поднявшись с пола, стал оглядываться.
Я находился внутри сфероидального пространства в самом центре его северного полюса.
Весь периметр окружности занимало огромное
плазменное панно, с несущимися в бесконечность,
зелеными рядами цифр и каких – то абстрактных
формул. Южный полюс хищно смотрел на меня,
вывернутым на изнанку всевидящим оком, и я
ощутил жуткое одиночество и невероятную печаль…
За этим мертвенно – холодным шелестом
безликих чисел, слышались мольба и зов тысяча тысяч человеческих душ, нечаянно утерявших
116
тропу в иллюзиях потребительских снов…
Невдалеке от меня стояла небольшая вращающаяся платформа с удобным крутящимся
креслом и элегантным пультом управления. Меня
явно приглашали присесть за рабочее место.
- Ну что ж, посмотрим, что нас ожидает
здесь? – и я внимательно стал изучать панель,
пытаясь понять, какую же нужно нажать кнопку,
их было семь. В конце – концов, я выбрал ноту
соль и осторожно прикоснулся к клавише. Свет
медленно начал меркнуть, а цифры ускорив свой
бег, слились в одно сплошное сине – серое марево
из которого стала выплывать космическая панорама планеты. Куда бы я не бросил взгляд, всюду
падал черный снег человеческого безумия…
Поёживаясь, я поплотнее запахнулся во фрак
и откинулся на спинку кресла. Вдруг зазвучал Голос, тихий, полный скорби, и горького знания он
исповедал историю одного Странствия…:-
БЕЗ СВЕТА и ЛЮБВИ не видна ИСТИНА!
Ибо ИСТИНА – это СВЕТ  и ЛЮБОВЬ!
Я, последний летописец сей планеты, когда
на ней не осталось ни одного живого существа,
а лишь эфирные призраки слепо бродят среди
117
развалин и пустынь в безуспешных поисках утерянных желаний, заканчиваю сию повесть в глубочайшей скорби и печали, по той прекрасной
Возможности упущенной моими братьями и сестрами…
И пребывая в необъятном одиночестве, исполняю их последнюю волю, повествуя сею Летопись.
Беда началась, когда Великое Число превратилось в цифру. Конкретный примитивный ум,
отравленный материальной заинтересованностью, быстро и неумолимо все привел к «Порядку». В конце-концов Человек стал цифрой.
За какие-то тридцать лет активных экспериментов, начиная от банального компьютерного программирования, заканчивая разработкой
наночипов, которые безболезненно вводились
младенцам, еще беззаботно пребывающим в
сердцах и утробах своих матерей, мы добились
неоспоримого прогресса в идеологической, экономической и научной областях мысли. С помощью
трех шестирядных чисел был присвоен личный
идентификационный код каждому человеку земного шара. Это позволяло шедевру технической
мысли суперкомпьютеру «Ласковый Зверь» про
анализировать всю информацию в заранее заложенном диапазоне…
В течение 33 секунд, с использованием космических спутников сканирования, снимались
все параметры любого количества идентификационных клише. Определялось буквально все!
– от места нахождения, до количества сахара
в моче, а состояние нейрогормональной системы было под строгим неукоснительным контролем. Само собой это подразумевало обратную
компьютерно-биологическую связь.
«Ласковый Зверь» мог задать любую программу, вплоть до изменения генома в хромосоме. Он мог манипулировать любыми психофизическими состояниями человека, начиная от
уничтожающего чувства страха и заканчивая
наркотическим одурманиванием, превращая,
индивидуум в тупое орудие производительных
сил…
Единственное, что ему было неподвластно
так это Божественная Душа человека. Но, что
такое Душа? Если ее не свернешь в цифру? Поэтому это понятие просто стиралось из памяти…
На нашей земле наступил «Золотой Век»
119
Началась Глобальная Перестройка. Она совпала
и с космическими переменами: Сердце планеты,
подстраиваясь под новые вибрации зодиакальных
взаимоотношений, сдвинуло ось и начало гармонизировать информационную решетку, континентальная суша пришла в движение, а Мировое
Правительство вверглось в панику. Что делать с
семимиллиардным населением? Все, явно, могут
не поместиться на оставшихся клочках земли…
И не найдя решения в своем бездуховном сознании, оно обратилось за помощью к «Ласковому Зверю». Ему понадобилось ровно 66 секунд,
чтобы дать ответ. Программа была принята
единогласно, под кодовым названием: «Золотой
миллиард»…
Шесть миллиардов идентификационных наночипов были вычеркнуты из цифровой памяти
«Ласкового Зверя».
Вот так идея о мировом сосуществовании
народов земли превратилась в создание Единого
Полицейского Государства, с мощной системой
контроля и слежения. Экономика и идеология
основывались на Правлении Олигархического Класса, разрешающего производить столько
продуктов и услуг, сколько нужно для функцио
нирования лагерей массового рабского труда. В
течение столетия горстка людей, считающая
себя элитой, поработила целое человечество.
Они ,самолично, объявили себя богами, хозяином,
царями природы, покорителями и завоевателями
жизни. Великое понятие – Служение было подменено понятием Управление. При управлении
Бог не нужен. Управляющий самолично приватизирует и небеса, и землю, заменяя религиозные
символы на собственные портреты в позолоченных рамочках…
Отпав от Целого, так и не осознав, что не
только Земля, но и все Мироздание и вся Вселенная – сотворенная Отцом Небесным – это Его
щедрый подарок своим Сыновьям, наши управленцы в атеистическом угаре строили «Новый
Мировой Порядок». Теперь жизнью правили алчность, агрессивность, нравственная ограниченность и безбожественное, искусственное сознание «Ласкового Зверя». Так сбылось древнее
пророчество о числе человека 666 и приходе
«Князя Тьмы»…
Я, последний Летописец пространственно – временного континуума под №
3,141592653589…

Заканчиваю сею Летопись с единою надеждою: да послужит она маяком спасения и уроком
опыта для тех, кто еще не утерял Великое Число. Ибо без Света и Любви не видна Истина! Так
как Истина – это Свет и Любовь.
Голос замер и наступило глубокое безмолвие. Кольцевое плазменное панно уже полностью было занесено черным снегом и на нем не
было видно не одного проблеска света. Этот мир
на моих глазах погружался в небытие. Что я мог
сделать? Чем помочь?
Я достал последнюю сигарету из помятой
пачки «Примы» и памятуя о данном слове: «Бэст!
Больше не курю», размял ее между пальцами. Табак просыпался на пульт, мои колени и на зеркально – мраморное отражение мертвого мира,
а я окончательно попрощался с одной из моих
вредных привычек…
Каждому человеку, рано или поздно, необходимо разобраться со своей низшей природой,
понять откуда происходят все его недостатки, мешающие идти к Свету!
И, разобравшись, подняться над ними и своею гордынею…
Ум человеку нужен, чтобы думать о Боге,
122
Любви, Гармонии, Покое, Красоте, Жизни и о
Вечности Бытия. Каждый должен стремиться
стать всесторонне развитой Триединой личностью – Мистиком, Поэтом, Ученым.
Как Мистик, человек будет чувствовать присутствие Божественного Начала; как Поэт – он
сможет воспевать Божественное Начало; как
Ученый – через науку, познание и интеллект, он
должен узнать Божественное Начало во всех сферах жизни и ее проявлениях.
Я трижды прочитал «Отче наш»:
«Отче наш, сущий на небесах! Да святится
имя Твое; да придет Царствие Твое! Да будет
воля Твоя и на земле, как на небе; Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день;
И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем
всякому должнику нашему; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
И Великий Призыв:
- Из точки Света, что в Уме Бога
Пусть Свет струится в умы людей.
Да сойдет Свет на землю.
Из точки Любви, что в Сердце Бога,
Пусть Любовь струится в сердца людей.
123
Да вернется Христос на Землю.
Из центра, где Воля Бога известна,
Пусть Цель направляет малые воли людей
Цель, зная которую, служат Учителя.
Из центра, что мы называем родом
человеческим
Пусть План Любви и Света осуществиться,
И запечатана будет дверь, за которой зло.
Да восстановят Свет, Любовь и Могущество
– План на Земле.
Я так же от всего сердца поблагодарил Летописца за такое нужное нам предупреждение. Потом собрал крошки табака в ладошку, и вернув
ноту Соль в ее прежнее положение направился к
выходу.
На пульте лифта был выбор из 49 возможностей. Недолго думая, я набрал Ми, Соль, Си первой октавы и шагнул в проем Портала…
Слушай, ну сколько тебя можно ждать? – Возмущался Дзинь, делая вид что страшно замерз и
устал от ожидания.
124
- Еще б чуть-чуть и я точно подхватил бы насморк, жду его, жду, а его все нет и нет, а здесь
дует и дует…
И на самом деле дуло и сквозило, что надо.
Потоки энергий переплетаясь между собой неслись с неимоверной скоростью и шумом.
 Грохотало так, что и ста Ниагарским водопадам просто нечего было делать?
- Ну чего замер? Давай двигать отсюда ноги,
что-то мне здесь совсем не нравится, да и тебе не
мешало б отдохнуть, предлагаю слетать к О.Д.С.,
вот она обрадуется.
- А кто такой О.С.Д.? – прокричал я, двумя
руками удерживая цилиндр на голове.
- Сам увидишь, погнали! – Малыш протянул
мне руку, раскрыл старинный зонт, с которым не
расставался последнее время, и мы куда – то полетели...
Очень Добрая Собака (О.Д.С.) жила на необитаемом острове. На калитке ее фазенды красовалась невидимая Табличка, на которой было
написано: « - Не бойтесь! Здесь живет: Очень
Добрая Собака». И что интересно – все жители
необитаемого острова обходили ее дом стороной. До чего иногда бывает странная психология
125
у людей. Напиши: - «Осторожно! Злая …» и тут
же полезут через забор. А тут: - «Не бойтесь…»
- а они за 100 метров, да сторонкой, сторонкой …
и калачом не заманишь…
Поэтому О.Д.С. наслаждаясь покоем и тишиной, беззаботно лежала в гамаке, подвешенном
между двумя цветущими сакурами, лениво перелистывала старинные романы, и с удовольствием
хрумкала «Нэстлики».
Золотая цепь и именной алмазный ошейник
пылились где – то в будке полузабытым напоминанием о былых заслугах…
- Кажется, нам надо позвонить, - сказал я
Дзиню, показывая на серебряный колокольчик, с
привязанным на нем голубым шелковым бантиком.
- Дергай! – уверенно сказал Малыш. Я дернул. Табличка мигнула и на ней появилась новая
надпись: - «Где вы там шляетесь? Я давно жду.
Входите».
Калитка распахнулась , и мы вошли в эти удивительные владения. Поражало изобилие цветов
и разных экзотических деревьев и растений. Прямо на середине тропинки, ведущей к дому, лежал
самый настоящий чишерский кот ( тот самый, из
126
Алисы), подставив солнышку свою знаменитую
усатую морду. А рядом кувыркалось и резвилось
около дюжины разношерстных котят.
- Привет! – сказал кот, вяло махнув хвостом.
- Заваливайте, мы вас ждем, - и он снова погрузился в нирвану, закрыв невидимые глаза, видимыми были только усы.
- Привет, привет, - пробормотал я, изо всех
сил стараясь не отдавить кому-нибудь лапу или
хвост.
- Ну как? – спросил Дзинь обведя руками.
- Нравится?
- Впечатляет.
- Ха, это еще цветочки…
И мы двинулись по узенькой, вымощенной
морскими ракушками и галькой тропинке. Справа плескалось родниковое озеро. Я замер, и очарование охватило меня. Вода была хрустальночистая, она притягивала к себе своей изменчивой
игрой света, переливаясь тысячами тонов, полутонов и зеркальным отражением неба, солнца, деревьев и самой жизни. Дно было выстлано жемчужно-радужным песком, и когда из-под
земли вырывались целебные роднички, то оно на
глазах превращалось в чудесную долину вулка127
нов и гейзеров…
- Не спи, замерзнешь, - и Дзинь легонько двинул меня локтем по (ну сами знаете по чем…). Я
вздрогнул, и очнулся от водного наваждения.
- Потопали дальше.
И мы потопали.
- О! какой чудесный фрак, да и цилиндр, я
вам скажу, великолепной ручной работы, что ни
говори, но раньше умели делать…
Очень Добрая Собака, расплываясь в милой
улыбке, до самых собачьих ушей, встречала нас
на последней ступеньке бамбуковой веранды.
- Рада, очень рада, последнее время, люди
совсем разучились ходить в гости , всё куда-то
спешат, бегут, суетятся, не с кем даже побеседовать за чашечкой …ой, да что же я все болтаю и
болтаю, да вы проходите, проходите, вот здесь в
тенечке вам будет очень комфортно.
Низенький, но вместительный бамбуковый
столик был накрыт с душевной щедростью. Чего
на нем только не было!
- Вы перекусите с дороги, а потом будем ужинать.
О.Д.С. усадила нас в уютные плетеные шезлонги и пододвинула к Дзиню огромное блюдо с
128
фруктами, орехами и какими-то проросшими семенами.
-Вах! Какая вкуснятина! – воскликнул Дзинь,
выуживая из серебряного тазика огромную, желто – солнечную, истекающую ароматом Азии,
скибку дыни:
- Мы к тебе по делу, вернее, он, и Малыш
разломив дольку пополам, протянул мне половину, - понимаешь у него возникли небольшие
проблемы, а я ему помогаю их решить. И он с
удовольствием отхватил приличный кусок фрукта, медово-янтарный сок заструился по его подбородку.
- Это очень хорошо с твоей стороны, всегда
нужно помогать ближнему своему, в нашем бесконечном странствии…
При этом, Очень Добрая Собака, поприятельски подмигнув мне, протянула Дзиню
изумрудную гроздь винограда.
- Я вижу вы побывали в пространственно –
временной сфере под № 3,14159265389…, - ставя
передо мною антикварную чашечку с ароматным
кофе спросила Очень Добрая Собака, - Тяжелая
ситуация… тяжелая…
- Угу, я чуть насморк не схватил, ожидая его
129
с другой стороны, - вмешался Малыш, похрустывая виноградными косточками, - там просто жуткий сквозняк.
- Вот поэтому, я думаю, что Тимофею не помешает легкая реабилитация, - и Очень Добрая
Собака снова подмигнув мне, добавила:
- Ну, брусничной настойки у меня, к сожалению, нет, но классный, прошу заметить мой
фирменный глинтвейнчик, я с огромным удовольствием сию же минуту приготовлю. И она
мгновенно исчезла на кухне.
- А мне молочно – фруктовый, - крикнул ей
вдогонку Дзинь.
 - Как всегда, с черешней, малиной и с тремя лепестками розы?... – уточнила Очень Добрая
Собака, позвякивая посудой.
Магическое очарование от Очень Доброй
Собаки и всего окружающего было настолько
притягательным, что мне казалось, что я сплю и
вижу сон...
С веранды открывался великолепный пейзаж.
Где-то в далёком-далеке, там, за нежной туманностью пространственной синевы, поднимались
в величественном молчании снежные вершины
горных пирамид…
130
А рядом с крыльцом благоухал в весеннем
разливе, оранжево-белый куст китайского жасмина. Всюду разливался покой и гармония.
- Ну вот, теперь можно и перекурить, сказала
Очень Добрая Собака, ставя на стол разнос с напитками, и протягивая мне ящичек с настоящими
гаванскими сигарами.
- А он не курит, он сам себе слово дал, - тут
как тут встрял Малыш, потягивая коктейль из
огромного фужера.
- Что ж, похвально – похвально, а я вот,
сколько не давала сама себе, но так и не могу избавиться от этой напасти. И Очень Добрая Собака, плюхнувшись в кресло, с наслаждением
задымила.
- Ну ладно, вы тут общайтесь, а я пойду, покачаюсь в гамаке, - и захватив фужер и тарелку с
фруктами, Малыш направился к цветущим сакурам.
Очень Добрая Собака проводила его ласковым взглядом, и пустив несколько колечек в небо,
сказала:
- Какое чистое создание, сплошная непосредственность, - и посмотрев на меня, спросила, - ну
как вам, мой глинтвейн?
131
Я, молча, поблагодарил ее взглядом, и с наслаждением отхлебнул обжигающий напиток.
- Он вернет вам силы, а они вам, ох, как пригодятся, итак, что там у нас за проблемы?
- Я коротко рассказал ей о «Нашем Доме».
О том, что у Анатолия творческий кризис, о межэпохальном разрыве и о моей роли Гонца, в
которой я окончательно запутался, и куда идти,
и что делать дальше, совершенно не имею понятия…
Деревянным половником Очень Добрая Собака подлила в мою чашку свой шедевр барменского искусства, и в задумчивости почесав лапой
ухо, сказала:
- И на самом деле, у вас на земле сложилась
очень интересная ситуация. Весь Разумный Космос наблюдает за вами с огромным вниманием
и надеждой. Ваша планета – это часть Целого, а
так, как все взаимосвязано, то от вашего выбора
будет многое зависеть…
- А почему эта ситуация сложилась именно
сейчас, а не двести или триста лет назад или наоборот, вперёд? – спросил я, поудобней вытягиваясь в шезлонге.
- О-о-о! Здесь стечение нескольких слагае132
мых. Как ты, наверное, знаешь, все, что пришло
в воплощение подчинено основному Закону Периодичности. У каждой проявленной жизни три
великих цикла: Рождение…Жизнь…Смерть…
или Появление…Рост…Исчезновение…, а можно выразиться и так: Инволюция…Эволюция…
Обскурация…
Очень Добрая Собака внимательно посмотрела на меня, как бы пытаясь понять, доходит
ли до меня то, что она говорит. Пока до меня доходило…
- Есть так же малые временные сроки, - пододвинув ко мне блюдо с фруктами продолжила
Очень Добрая Собака, - отпущенные человечеству на совершенствования и восхождения. Это
периоды в две и три тысячи лет. 600 и 100 лет.
Периоды в две тысячи лет соответствуют движению Солнца по Зодиаку и вхождению его поочередно в каждое из созвездий. Так вот, на данный
момент у вас совпали рубежи столетий и тысячелетий, что бывает раз в тысячу лет, - Очень Добрая Собака стряхнула пепел в инкрустированную червонным золотом изящную пепельницу,
снова плеснула в чашки глинтвейна и раскурив
новую сигару, продолжила мысль.
133
- Совпали циклы в две и три тысячи лет, что
бывает раз в 6 тысяч лет, а также осуществляется
переход Солнца из созвездия Рыб в созвездие Водолея, в эпоху Синтеза и Гармонии. Такие совпадения – это редкое событие и всегда знаменуется пришествием Учителя. Вспомни пришествие
Будды, а затем Христа…
Именно с таким периодом связан крутой поворот в сознании человечества и переход масс на
следующую ступень Эволюции.
В ближайшем будущем вас ожидает встреча
с Утешителем, а затем, в нужные сроки, и Второе
Пришествие… И каждая такая встреча с Учителем – это сдвиг в сознании людей, это подъем их
на следующую ступень развития, это дар человечеству Нового Учения, нового мировоззрения,
новой философии…
Я слушал Очень Добрую Собаку и в моём сознании раскрывалась грандиозная картина Бытия
и моего времени. И я понял, что Новое – не значит отрицание старого или отказ от него. Новое
– это иной взгляд на те же вещи, с учетом роста
сознания индивидуума и масс. И те, кто принимает Новое, образует ту передовую часть человечества, на сознание которых опираются Водите134
ли или Учителя.
Очень Добрая Собака, словно прочитав мои
мысли, снова расплылась в милой улыбке и затушив сигару, сказала: - А вот здесь вступает в
силу закон «Критической массы». Ты помнишь
эту историю про обезьян? Я помнил.
А дело было так. Где–то в Тихом Океане, ближе к экватору, находилось несколько небольших,
но очень уютных и богатых тропической растительностью островов. На них жили обезьяны и
несколько ученых, которые изучали повадки своих дальних родственников. И все бы было хорошо, если бы не одно маленькое обстоятельство, но
оно-то и портило райскую жизнь обезьян. Дело в
том, что почва на островах была песчаная.
И этот злосчастный песок, ну просто отравлял жизнь бедным приматам. Возьмешь в рот
банан, а песок уже там, возьмешь ананас – тоже
самое. Какой деликатес не попробуешь – всюду
песок. Скрипит на зубах, ну прямо хоть плачь…
Но вот однажды, какая-то романтически настроенная мартышка, сорвав ветку с бананами,
решила насладиться приемом пищи на берегу
океана. Ну, а почему не посидеть на бережку и не
полюбоваться закатом солнца? И она нечаянно
135
уронила банан в воду, а когда достала его со дна
и отправила в рот, то испытала истинное счастье
и наслаждение. Песок больше не скрипел на зубах!? Через какое-то время уже все обезьяны этого острова мыли фрукты перед едой! Вы спросите: - «Ну и что в этом удивительного?» Согласен.
Но еще через какое-то время фрукты полоскали
все обезьяны на всех островах. А как они узнали,
что так надо делать? А? ведь мартышки предпочитают не пользоваться мобильными телефонами и разными техническими средствами коммуникации. А расстояние между островами было
немалое, друг друга можно было увидеть только
в мощный морской бинокль. Но биноклей у них
тоже не было.
У ученых, наблюдавших за обезьянами, мозги просто закипали при попытке найти объяснение этого феномена. Ну просто мистика какаято! А в мистику они не верили, потому, что были
знающими и знали, что – «этого не может быть,
потому, что быть этого не может».
И они, махнув на обезьян рукой, с чувством
выполненного долга, отплыли домой, успокаивая
себя, и общественность, что это просто случайное совпадение. Но мы-то знаем, что случайных
136
совпадений, так же, как и случайных встреч не
бывает…
А все дело в законе: «КРИТИЧЕСКОЙ МАССЫ»,
который гласит: - «КОГДА НАКАПЛИВАЕТСЯ КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЛЮДЕЙ, ОБЛАДАЮЩИХ НОВЫМ
СОЗНАНИЕМ, ТОГДА ПРОИСХОДИТ «КВАНТОВЫЙ»
СКАЧЕК И НОВОЕ СОЗНАНИЕ ОВЛАДЕВАЕТ ВСЕЙ
МАССОЙ ЛЮДЕЙ».
Во времена моей службы, я возглавляла Департамент Экологической Безопасности Сознания в созвездии Плеяд…
Так что, как говориться, этот вопрос у меня
на кончике пера…
Очень Добрая Собака перенесла свой шезлонг ко мне поближе и устроившись в тенечке
продолжила.
- Сознание является движущей силой и в этом
смысле им наделено все, что существует. Это сознание своей принадлежности к Творцу и Единому Началу, заложено во всем проявленном мире.
Можно с этим соглашаться или нет, но это факт.
Если ты существуешь, то ты есть часть мира.
С высоты расширенного сознания Человек
видится как место встречи Материи, или актив137
ной интеллектуальной субстанции и Духа – или
базовой воли. Он дитя рожденное от их брака или
соединения. Он приходит в объективность, что
бы выразить каждую из их противоположностей.
А так же осознать и раскрыть результат их слияния в себе.
И что отсюда вытекает?
Очень Добрая Собака отрезала дольку медового ананаса, и зацепив ее серебряной вилочкой,
протянула мне.
А вытекает следующее, что целью истинно
ищущего человека является раскрытие высших
способностей, которые обозначаются терминами: прямое знание, интуитивное восприятие, духовное прозрение, чистое видение и достижение
мудрости. Ум – это инструмент Души и средство
с помощью которого мозг ищущего человека становится просветленным и приобретает те знания,
которые относятся к сфере Души. Так, что людям
необходимо научиться контролировать не только эмоции или свое астральное тело, но и ум, и
мысли, ибо «Каковы мысли в Душе его, таков и
он». Измените направление своих мыслей, и вы
измените свою природу. Желайте только то, что
истинно и справедливо, чисто и светло и из этих
138
энергий ваше сознание создаст новый проводник
вместо прежнего – Нового Человека.
Вот в чем заключается свобода выбора. Вот
те задачи, которые сейчас стоят перед человечеством. И если вы выбираете правильное решение и верный Путь, то эволюция человека будет
осуществляться в раскрытии скрытых способностей и прежде всего сознания. Духовно развитый
человек выполняет, если можно так выразится,
роль антенны. Хотя теле-радио сигналы идут в
пространство в целом, но только определенно настроенная антенна улавливает их. Так и человек
начинает улавливать высочайшие вибрации и отвечать на них. Постепенно «укрепляясь» в высоких мирах, он вспоминает свои воплощения, задачи и цели…
Ну да ладно, как говорила моя мама: «Разговорами сыт не будешь», пойду – ка я готовить
ужин, а ты расслабься, и хорошенько отдохни.
И Очень Добрая Собака потрепав меня по
плечу отправилась на кухню.
Вечерело. Солнце спряталось за вершинами
снежных гор и оттуда веяло прохладой, чистой и
удивительным покоем. Я размышлял над сказанным Очень Доброй Собакой, и картина нашего
139
ментального развития была не утешительной. К
сожалению, в своем большинстве, наше сознание отегащено грубыми энергиями и окрашено
мыслями и желаниями о славе, деньгах, страсти,
гордыне, зависти, лицемерии, лжи и животными
инстинктами…
Мы можем начать войну и уничтожить брат
брата, из-за клочка земли бараля, нефти, жажды
власти – да и просто из-за фикс идеи, что какаято нация или страна лучше, выше, мудрее и имеет полное право диктовать свою вольную «мудрость» другим, низводя их до уровня рабов. Мы
губим нашу планету разрывая ее на части границами, ядерными испытаниями, бездонными рудниками, шахтами, буровыми вышками, психонейтронными экспериментами...
Мы сотворили параноидальные фантомы страхов из всевозможных кризисов типа:
«ВСЕОБЩЕГО КРИЗИСА МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ»
и за этой фантасмагорией собственных иллюзий
не хотим видеть, что живем в мире бесконечных
энергий, сил и возможностей, что мы, люди, сами
являемся энергетическими сущностями, сынами
Света и Божьего творения.
Постепенно усталость взяла свое и я неза140
метно погрузился в сон.
 Я уже седьмые сутки блуждал по Пустыне и
толком не знал, жив я или нет... Кроваво-огненная
линза раскаленного солнца высушило тело, выпив всю влагу жизни, и лишь золотая капелька
крови, пульсировала по моим венам, заставляя
падать... ползти... подниматься... идти... идти...
идти...
– Был полон ручей отголосков
Святых!
Уж таял мираж чистых душ
Золотых...
Вдруг! Увидел Тебя!
Ты взмахнула рукой.
И в явь превратился мой сон
Золотой...
Миражи! Миражи являются самой трудной
преградой... мираж миновать нельзя, его только
нужно пройти...
Ты что-то читала...
И хмурила бровь
Жу-жж-жа-а-ла пчела
Полдень плыл за стеной
Луч солнца пригрелся
141
в ресницах Твоих.
Где Сон? Где реальность?
Где истины Миг?
Миражи отличаются от галлюцинаций тем,
что глюки, находятся в тебе, в твоем собственном
сознании... С миражом все наоборот. Он захватывает и поглощает тебя полностью. И ты, разбегаясь из последних сил, ныряешь в прохладный
Океан Любви.
Я облизнул распухшим языком потрескавшиеся, как подошва поэта губы, и рухнул на бархан.
Все! С меня хватит! Что собственно происходит?
К чему мне вся эта иллюзия, пустыни галлюцинаций и миражей? Что я здесь делаю? Что ищу?
На зубах скрипел песок, этот серо-золотой
пепел прошлых столетий и манватар... да еще
тошнило так, что просто не хотелось жить. А
что? Вот сейчас закрою глаза и... так... так погоди, что мне там Толик говорил по поводу долины иллюзий? Так вот Оно! Пустыня и миражи!
Чудненькая долинка, ничего не скажешь. А зачем
Анатолию Точка Отсчета... ах, да... нужно определиться с Вселенной... с Вечностью...
- Матрица – это бесконечные грани кристалла, образующего ткань Мира, - Татьяна
142
Платоновна сняла очки в тонкой, почти невидимой оправе и посмотрела на цветущую герань,
что стояла на окне, распахнутое в Утро. Потом перевела задумчивый взгляд на меня и продолжила:
- Каждая грань есть жизнь, вид, форма,
историческое событие или лицо. Все что существует или будет существовать, все, что может сочинить природа или человек, все его потенциальные способности и возможности, идеи
и фантазии… - Татьяна чему–то улыбнулась и
продолжила, - записаны на гранях. Невозможно
придумать ничего такого, чего не существует
на матрице. Матрица является вместилищем
всего, что было, есть и будет… Я сидел напротив и внимательно слушал. О! Боже! Как прекрасен язык Братства!
- Эта структура – не мертвое полотно. Она
живая! Искрится и переливается, ибо в каждой
грани – своя игра цвета и света. Вся матрическая цепь данного Мира есть Всемирный разум.
Все тела начинают создаваться с самого большого, поэтому, сначала создается Вселенная или
Галактика, с миллиардами Солнц. Потом наша
Солнечная система, с нашим Солнцем, потом
143
пространственная временная сфера Земли и наконец, сама планета. Ну а далее и формы жизни
на ней…
- Спасибо, Татьяна, - пробормотал я, пересыпая жгучей песок Гоби из ладошки в ладошку…
Зыбкое марево раскаленного воздуха краснофиолетовыми спиралями расплывались в моем,
не менее раскаленном мозгу, мешая сосредоточиться и... И вдруг я ясно осознал, что Точка
Отсчета находиться в самом центре духовного
сердца человека, она есть у всех! И ее не надо искать в бесконечных просторах вселенной, блуждать по лабиринтам архаической памяти эонов
и веков... выливать в прокрустовом тигле социальных экспериментов и всевозможных измов...
Потому, что Точка Отсчета – это Ты! Я невольно
вспомнил Толиковых семь бабочек и трех внучек:
Веру, Надежду и Любовь и моя рука потянулась к
оберегу Майи. Я держал в зажатой руке стариннейшею работу Мастеров Иллюзий – маленькое
серебряное зеркальце в тонких кружевах золотого обрамления. Раскрывая и познавая Вселенную
в себе, мы постигаем и Небесную Вселенную, а
как по - другому? Душа, любовь и разум – вот
144
связующая золотая нить…
Если посмотреть на Млечный Путь не только зерцалами телескопов, но и духовным оком,
то перед нами предстанет захватывающая дух
Мистерия. В галактической бесконечности мы
увидим несущийся в космическом пространстве
звездный диск, диаметром 80 тысяч световых лет!
И толщиной приблизительно 60 тысяч световых
лет! Он также обладает сферическим Звездным
Ореолом, имеющий диаметр 100 тысяч световых
лет! А где же мы?
А наше маленькое сине-голубое чудо – Земля,
а с ней и я с вами, находимся чуть ниже, и левей
к «северу» от его центральной плоскости. И если
кому-то срочно нужно попасть в центр Млечного Пути, то пилить туда и пилить целых 30 тысяч световых лет. Это ж почем билеты? А уж об
Андромеде! О ней приходится только мечтать…
Вальтер Бааде сотоварищами посчитали, что до
этой Туманно-прекрасной красавицы скакать и
скакать почти два миллиона световых лет (хотя
утешает одно, Туманность Андромеды, несется к
нам со скоростью 300 км/сек, а наше устремленность к ней 250 км/сек.). Бог даст, свидимся…
Вот так и Млечный Путь и Туманность Ан145
дромеды и тысячи-тысячь подобных ей туманностей представляют собой галактики, похожие на
нашу и заполняющие Вселенную во всех направлениях вплоть до огромных расстояний…
И у каждого из этих миров есть свой Создатель, но, тем не менее, они являются эманациями
Единого Создателя. Идея множественности, безусловно, отразилась на Земле и обрела уродливые формы разъединения, в то время как непреложным законом Вселенной является Единство и
иерархическое подчинение. Мир был, есть и будет всегда. Конечность мира существует только в
представлении ограниченного сознания, остановившегося на одной ступени Лестницы, и не имеющего сил занести ногу на ступень следующую,
ибо он ее не видит. Безусловно, есть Бог для Земли, есть Бог для Венеры, и для нашей Солнечной
системы. Есть Бог нашей галактики и других галактик, но есть и Тот, кто объединяет всех Богов
в Себе, и поэтому Бог каждого мира есть так же и
Он, Единый Сущий, Отец Отцов…
Эх, братья ученые, братья ученые, это для
вас тысяча световых лет – пара пустяков, а что
делать мне? Если я так соскучился… и так захотел к ней в созвездие Девы…
146
И я, собрав в себе Точку Отсчета, посмотрел
на кулак и разжал пальцы…
Я снова сидел на плывучем бархане и твердил:
- Ни-фи-га… вот сейчас… встану и пойду…
И тут меня хватил солнечный удар. В голове что-то пронзительно вспыхнуло и взорвалось,
разнося меня на миллиарды частиц и частичек…
Я конкретно понял, что это конец… Я падал и падал, в бездонный колодец всепоглощающего мрака, здесь не существовало ни времени,
ни пространства, здесь вообще не было ни-ч-его! Только маленькая солнечная звездочка моей
души, металась в этом безжизненно-удушливом
тоннели хаоса, в поисках выхода к Свету, и Свет
пришел в виде цветного сна…
Обугленный, как головешка древа Жизни,
после ядерной катастрофы я сижу на зыбучем
бархане, где-то посредине Гоби (есть такая пустыня) и вижу, как мне на встречу идет Юноша в
светло-лучистых одеждах и несет на правом плече изумительной работы сосуд, с прохладной до
синевы водой. Его голову украшал венок из белых лилий с вплетенной в него терновой ветвью
нежно-розовой россыпи росс.
147
Перед его босыми ногами прямо ко мне бежала светло-зеленая тропинка из трав, цветов и
радуги света…
- Странник, - произнес он мелодичным голосом, - разреши поприветствовать тебя и омыть
твои ноги…
Он присел на корточки и плеснул из кувшина
несколько капель воды на мои обожженные Сандалии Мира. Боль, жар и невыносимая усталость
тут же исчезли. Мы встретились глазами, и я утонул в роднике Мудрости, Любви и Знания.
- А теперь сделай глоток, - и он протянул мне
Амфору…
Дрожащими неверными руками я взял сосуд
и прижал его к сердцу.
Боже мой! Боже мой! Я слышал как ровно и
упруго начинает биться сердце в моей груди.
- Брат мой, - тихо сказал я. поднимаясь с песка, - я Гонец…
-Знаю, мы ждали вас. Тебе пора возвращаться…
- Ну, сколько можно так громко сопеть? –
спросил Дзинь и со всего маху двинул меня по
той же самой почке, - не понимаю и что вы находите в этих снах.
148
Я ошарашено вскочил, не осознавая где я, и
кто я и лишь увидев пальму, почти сразу пришел
в себя.
- Сколько раз тебе говорить, не стучи по моим
больным почкам.
- С ними все в порядке, - как всегда авторитетно заявил Дзинь, - ты лучше скажи, что это у
тебя в руках?
Я опустил голову и увидел, что мертвой хваткой прижимаю к груди Кувшин удивительной работы с прозрачно-кристальной водой.
- А ты что сам не видишь? – как-то неуверенно ответил я, еще не до конца осознавая, что
Встреча состоялась…
- Ха! Я всегда говорил, что ты Мастер, только ты почему-то никогда в это не верил…
И золотые колокольчики в его ушах радостно
зазвенели.
Д-и-и-и-и-и-и-нь. Дзи-и-и-и-и-и-и-и-нь…
Д-и-и-и-и-и-и-нь. Дзи-и-и-и-и-и-и-и-нь…
- Ты опять за свое? Хватить меня мотивировать… Лучше скажи, что будем делать дальше?
Колокольчики затихли и Дзинь улыбнувшись
ответил:
- Расставаться.
149
- Что?!!!
- Но сначала ты мне расскажешь о встрече.
Ну, я ему все рассказал…
Нельзя сказать, что Малыш светился. Нет! Он
просто сиял всеми мыслимыми и немыслимыми
огнями, ну как Новогодняя Елка на Красной Площади, при этом издавал какие-то радостные ноты
и галографически проецировался во всем пространстве закулисной неразберихи. После третьей попытки я все-таки умудрился поймать его
за ногу и усадить рядом.
- Хватит дурачиться.
- А я не дурачусь. Я восторгаюсь!
- Значит, хватит восторгаться.
- Это почему?
- Почему?… Потому что не время…
Дзинь подскочил на месте и завопил:
- Вот ты балбес!
- Что?!!! – теперь уже вопил я.
- Неужели ты до сих пор ничего не понял? –
и он залепил такой шалбон мне в лоб, что из глаз
посыпались звезды…
- А что я должен понять? – тряся головой и
даже ни капельки не обижаясь, ошарашено спросил я.
150
- А то, что тебе пора возвращаться!
- А ты?
И тут я на самом деле понял, что мне пора в
«Наш Дом». Но как… как я…
 - И не вздумай из глаз выронить четыре слезинки, - буркнул Дзинь, превращаясь в светлофиолетовое облачко…
И четыре слезинки тут же потекли по моим
щекам, а пятая застыла на ресницах.
- Ах, какие мы сентиментальные! – донесся
до меня его голос.
- Мне кажется, что тебе надо задуматься над
Приветственной речью… а то начнешь бубнить и
заикаться, как последний двоечник и тебя оставят на второй год. А ты знаешь, я этого не выдержу…
И хрустальные колокольчики весело хихикнули:
Д-и-и-и-и-и-и-нь. Дзи-и-и-и-и-и-и-и-нь…
- Речь? Какую Речь?! – крикнул я ему вслед,
но лишь глухое эхо ответило мне:
- Речь… ре-е-чь… ре-е-чь…
- А что я могу сказать?! Солнечные мои, мы
передаем этот Сосуд вам и детям вашим и детям
их детей. Пейте родниковую воду Жизни. С лю151
бовью созидайте свой Мир и свои Небеса и пусть
у вас будут ваши новые песни, новые молитвы и
новые мантры…
А мы же приносим извинения за наши невольные Пустыни и Миражи, но вы же знаете,
что наше Странствие свершалось только …
- Эей! Эей! Пожалуйста, без лишней патетики, - раздался в голове голос моего звездного
Друга и на мгновение его образ проявился прямо
во мне…
- Ты там не забудь приписать и сказать, что
я ин-ди-ви-ду-а-льно передаю всем мальчишкам
и девчонкам, бабушкам и дедушкам, а также их
родителям Огромный Пламенный Привет! – и он
тут же бабахнул во всей моей психофизической
оболочке, настоящим китайским фейерверком.
Помните, какое шоу устраивают братья китайцы на свой Старый Новый год? (О! На что
только не способны изобретатели пороха…?) я
весь так и изошелся огнями.
- Э-э-й Мастер, не растекайтесь мыслью по
древу и перестаньте зря искриться, перегорят батарейки… спеши Домой! - Откуда-то из созвездия Водолея донесся его голос. И тут на меня
навалилось полное одиночество. Я безразлично
152
огляделся вокруг и увидел, что сижу за пыльным
Театральным Занавесом, почти посредине сцены
«Нашего Дома» под старой Вечной Пальмой…
Да, да самой настоящей, сделанной из старой
мешковины и марли, но как раскрашенной, как
раскрашенной! Просто, как настоящая… невдалеке от меня Белая Дверь, распахнутая в иное…
(а вдруг кто-то захочет узнать что это) и чуть-чуть
левее и глубже - Волшебный Сундук №33/66.
Старый ветеран, Театральный фонарь все также
поскрипывая и поохивая, сражался с сумраком
закулисья, верно служа Свету своим предрассветным свечением.
И я мысленно поблагодарил его от всей души
за собственные батарейки, потому что пришла
пора выбираться к Анатолию, а без фонарика –
ну, просто никак…
Я аккуратно засунул «Книгу Странника» подмышку, крепко прижал кувшин с водой к груди и
стал, кряхтя подниматься.
- Мой милый, радужный Дзинь, я так благодарен тебе… и знаешь, Малыш, у нас поучилось
неплохое Путешествие…
 Я включил фонарик и осторожно двинулся в
сторону авансцены, - «Конечно, всегда печально
153
расставаться, но что такое расставание? Разве это
не возможность новых встреч? Не правда ли?»
И тут Дзинь вышел на связь:
- Слушай, романтик.
Он подмигнул мне солнечным глазом, помоему, из «Плеяд» и, мысленно обнимая, сказал:
 - Передай ребятам, что Человек – это Возможность Возможности! – и по привычке, двинув меня по почкам, беспардонно отключился.
А я уткнул в бархатный занавес сцены.
- Ну, вот кажется и выход?!
Я ногой нащупал середину двух половинок и
неловко бочком стал протискивать между ними,
так как руки были заняты фонариком, «Книгой
Странника» и подарком с Гоби…
Побарахтавшись минуты две с половиной, я
наконец-то вынырнул по ту сторону… и… задохнулся от аплодисментов…
Зал сиял тысячью детских глаз, сердец и душ,
светился всеми своими фонарями, люстрами и
канделябрами, звучал оркестрами и таял в запахе
ванили, пирожных, попкорна и нежных Дамских
Духов… Анатолий и вся наша Семья стояли в середине прохода и каждый по-своему приветствовал меня.
154
Толик, улыбаясь, показывал мне на пальцах, что я получил «3+» и, что я еще пока суперпупер.
- Ты там про гонорар не забудь, - буркнул я
про себя, почему-то снова вспомнив «Огни Бродвея».
А потом я распахнул сердце и вошел в зрителя. И знаете, что я сделал, я сделал то, за что наш
«Большой Совет» наконец-то поставил мне…
Я засунул фонарик в боковой карман, телепортировал «Книгу Странника» прямо Анатолию в
руки, осторожно и бережно передал Сосуд по спиральному коло, и он светился в руках мальчишек
и девчонок, бабушек и дедушек, а также их родителей трепетно-радужным маячком теперешних
и будущих свершений, и возможностей…
Потом я вытер руки об штаны, засунул четыре пальца в рот и… О-о-о-о! Вот это был свист!
Вместе со мной свистели все! И девчонки и мальчишки, а также их родители. Ну, а уж как старались дедушки… а бабушки им прихлопывали в
ладошки. Даже главный Ад-ми-ни-стратор ЖКХ
«Нашего Дома» и Химкинского округа, незабвенный Валов-АВ, стоя в VIP ложе и забывшись
на мгновение о должностных обязанностях, лихо
155
выдавал трель в два пальца…!
Вот и Вы, если хотите свиснуть, то присоединяйтесь к нам. А если, кажется, что не умеете,
то вы попробуйте и обязательно получится! Путешествие продолжается! Ветер Созидательной
Любви и Мудрости в Ваш Парус Странствий! До
новых встреч!