день самоискоренения

Давно уже сгустился вечер, когда Керкьегор, насытился блеском мерцающих за окном звёзд. Буфетчица Дуська отдала бы последний зуб, потому что болел собственный.  В ошарашенной происходяшим голове пронеслось:  и это называется волюнтаристский идеализьм? Где абсолютная, понимашь, воля является иррациональной силой, пока не применяешь ее к механизмам причинной положительности, как противодействующую силу к порочной конкретности нигилистичной докрины. То есть, как индивидуумы одной и той же вселенной, мы все зависим от стебля метафизического дуализма, и должны понимать, что являемся трансцендентными единицами бытия. И мы предпринимаем объективные действия,  чтобы превратить такие штуковины, как наши единицы бытия в функциональное освобождение субъективной положительности в плане Всевышнего.
 Кьеркегор  выбрался из однокомнатной квартиры, чтобы перекусить в
чебуречной "Капказ". Потом он уснул, а проснувшись посреди ночи и включив телевизор, едва не лишился чувств: по экрану, между рядами металлических корыт,  ползал генивесик.


Сбой в матрице

Давно уже сгустился вечер, когда Керкьегор, насытился блеском мерцающих за
окном звёзд. Буфетчица Дуська отдала бы последний зуб, потому что болел собственный.  В ошарашенной происходяшим голове пронеслось:  и это называется волюнтаристский идеализьм? Где абсолютная, понимашь, воля является иррациональной силой, пока не применяешь ее к механизмам причинной положительности, как противодействующую силу к порочной конкретности нигилистичной докрины. То есть, как индивидуумы одной и той же вселенной, мы все зависим от стебля метафизического дуализма, и должны понимать, что являемся трансцендентными единицами бытия. И мы предпринимаем объективные действия,  чтобы превратить такие штуковины, как наши единицы бытия в функциональное освобождение субъективной положительности в плане Всевышнего.
 Кьеркегор  выбрался из однокомнатной квартиры, чтобы перекусить в
чебуречной "Капказ", на неоновой вывеске которой отвалилась буква.
— Ну все, блин! — с детской радостью подумал Керкьегор — Скоро п...ц Капказу!
Посмотрел на часы, закурил.
Ирак, что ли, Азербижану в порядке гуманитарной помощи атомную бомбу продал. 
Возвратившись домой, переключал музыкальные тв каналы.
Потом он уснул, а проснувшись посреди ночи и включив телевизор, едва не лишился чувств: по экрану, между рядами металлических корыт,  ползал генивесик.