В трепете первой близости

В трепете первой близости магически-возносящее,
Над всеми мирами, высями, вселенными и планетами,
И что-то такое тихое, и нежность саму дарящее,
И в трепете первой близости наполненное ответами;

И в жажде прикосновения, в твоем неземном безумии,
Идет за тобой играючи, теряя твои следы,
И кажется до последнего в надежде благоразумия,
В игривой улыбке хищника ждать только одной беды.

И Он, Господин желания, и с верностью той немыслимой,
Где в лунном ночном сиянии бежишь к берегу реки,
С уходом его, прощанием, ты с ним остаешься мыслями,
Больнее, чем не увидеться, касанье его руки.

Своим первозданным трепетом, по коже вулканы взрывами,
Что пальцами очень тонкими, рисует на ней узор,
Кто, кроме него, дотронется; мистическими порывами,
Внутри все пылает будто бы, когда он задержит взор.

Божественной его музыкой, таинственным наслаждением,
Глаза те его бездонные, и кажется, по ночам,
Когда тебе кружит голову отчаянным наваждением,
То выбора нет и не было в холодных его очах.

Руками твоими сильными, ладонью, что темно-синяя,
Вибрации этой вечности, скользящие по губам,
Цветком поцелуй невинности, расцвел на краю бессилия,
Контроль над собой утраченный, и будто я все отдам,

Срывающимся дыханием, наполненным высшей истиной,
Ту чувственность, и тот вакуум, что, кажется, в голове,
Искусство любить божественно, вкушая в самом неистовстве,
И все упорхнуло с мыслями, потерянное в траве;

Интимное откровение, блаженство шагов безбрежности,
Мы искры, огонь, и тление, и мы мотыльки на свет,
И воздух меж нами сладостный, отчаянный и разреженный,
И все замирает, будто бы, уже не придет рассвет.

И ты замираешь будто бы, все здесь не по-настоящему,
Где ты отдаешь все Высшему, включая себя саму,
Но власть, что в его движениях, как взгляды его горящие,
Манящими поцелуями тебя увлекает в тьму.

Баланс безграничной крайности, реальность, что неизбежная,
И кажется, что потеряна, что ты потерялась в Нем,
И волосы, что кудрявые, улыбка смешная, нежная,
И звуки стихают, будто бы гори оно все огнем;

То лучшее предначертано, во снах тебя посещавшее,
То самое настоящее, и кистью, карандашом,
И жизнь, что наполнит красками, Его еще не встречавшая,
Ты знаешь, что он единственный владеет твоей душой.

Мы светимся, мы встречаемся, ночами под одеялами,
Самадхи любви безумное внутри себя берегу,
И искрами, и молчанием, что в сердце вошли кинжалами,
И шепотом, что срывается, я без тебя не могу.

И пламя объятий сотканных, из света и сумасшествия,
Внутри отзываясь горечью и тайной, что под замком,
Разрушит твои иллюзии, ты жизнями в путешествии,
К тому, кто через мгновение тебе уже незнаком.

Окутанная иллюзией, сбегая из той реальности,
В единое, нерушимое, испытывая судьбу,
Тот путь, до него проложенный, и актом самой фатальности,
Он всюду тебя касается, не слыша твою мольбу.

Тот взгляд ярко полыхающий, и помнящий твои слабости,
Тот взгляд, будто зверь, крадущийся, в котором лишь приговор,
Сквозь страхи и боль сомнения к Его беззаветной радости,
В доверии безоглядочном ни слова наперекор;

Своей беззащитной нежностью, в Верховного лишь влюбленная,
На грани той безысходности, сейчас ощущая все,
О как он влечет, смеющийся, и ты будто опьяненная,
И в этих прикосновениях мы вечность саму несём.

И в трепете первой близости магически-возносящее,
Больное тактильным голодом, над высями и планетами,
То самое бессердечное, космическое, манящее,
И в трепете первой близости, наполненное ответами.