Христо Фотев. Любили мы друг друга...

Любили мы друг друга переменами:
то жарко, то прохладнее– ненадолго;
когда в руках моих порой ты плакала
счастливой эта жизнь казалась мне.

Луна следила нас: в своём молчании
писала на песке сыром обьятия.
И что бы вместе мы порой не делали,
себе и впрямь казались же влюблёнными.
Но день за днём сухим песком сквозь волосы–
и между нами время, настоящее.

Естественно, в подобном крайнем случае
моя улыбка выглядит прохладною:
дежурная, расхожая– не лучшая,
натянутся, робкая, неладная.

Естественно, мне хочется поплакаться
ищу себе чужого да сочувствия
и с неким позабытым удовольствием
ненадолго целю слезами боль свою.

(Могу заплакать, кажется, и дерево,
и птиц и бронзовый незрячий памятник...
но, болью памяти лишь близким, нам
ужель невмоготу простая искренность?)

И потому с улыбкой поистраченной,
как лунный свет для нас двоих прохладною,
испуганно спрошу немилосердное
холодное светило, как себя спрошу,
друг друга хоть тогда любили ль мы?

Была ли счастьем ты (моим ли, на двоих)
или в ночи любви казалась им?
Ответа не дождавшись, неожиданно,
прекраснейшее, самое правдивое
из праведных моих... Как ты красивое,

стихотворение моё далёкое.

перевод с болгарского Терджимана Кырымлы
 

Понякога по-много се обичахме,
понякога по-малко, а понякога,
когато ти заплакваше в ръцете ми,
животът ми приличаше на щастие.

Луната мълчаливо ни преследваше.
Рисуваше телата ни по пясъка.
Ний правехме какво ли не– понякога
наистина приличахме на влюбени.
Но пясъкът изтече от косите ни
и се завърна помежду ни въздухът.

Естествено е във такива случаи
усмивката ми малко да е стъклена.
Естествено е във такива случаи
усмивката ми малко да е стъклена.

Естествено е да потърся хората.
Да се разтворя в тяхното съчувствие.
Да им изплача болката си с някакво
забравено и скрито удоволствие...

(Аз мога да разплача и дърветата,
и птиците, и бронзовите бюстове,
но докога ще ни сближава болката
и много ли е трудно да сме искрени?)

И затова ще се усмихна някак си.
Усмивката ми ще е малко стъклена.
Уплашено ще питам– и безмилостно
 луната и дърветата, и себе си,
наистина ли ние бяхме влюбени?

Наистина ли ти си мойто щастие,
или в нощта приличаше на щастие?
Тогава ще напиша неочаквано
най-истинското си стихотворение,
най-хубавото... Като тебе хубаво.
 
И толкова далечно– като теб.

Христо Фотев