шёпот
С нахлестом, надрывом и чувством
Лишь потому, от чего я тащусь так
Глубокой ночью по магистралям
Пешком на площадь. Она пустая.
Прикоснуться пером к листу,
Как ладонями к твоей шее.
Я чую запахи за версту,
Словно снайпер в прицеле мишени,
Так мало свободы в мицелле мышлений.
Девять кругов мы несём этот пепел,
Возможность, любовь и второе скольжение.
Как второе дыхание.
Огнями Святого Эльма
Наполню твоими духами я
Безмятежные бельма.
Этой ночью не хочется спать.
Ты проснёшься простить мои речи,
Одинокий укладчик закончит асфальт,
Буквы звёздами лягут на плечи.
Если одолеть эти тяготы нечем,
Я расскажу, что значит
Хотеть касаться.
Представь, нам уже за двадцать,
И так тянет
Пройти по твоим рёбрам
Горячими ногтями.
Вместе вести по стеклу руками тепло.
Исстекут минуты там, где кругами текло
Это небо в щели ресниц,
Я счёл тебя божьим даром.
И мой шёпот обдаст твои плечи
Едва ощутимым паром.
Искренний как смерть,
Как удар в колено.
Я бегу по могилам на смех.
В темноту. Меня ведёт Селена.
Не произнося твоего имени всуе,
Я давно перестал отличать
Выстрел от поцелуя.
Твой пульс как русло реки.
Я стою на обрыве, сжав кулаки.
И не сердце тебе теперь, -
Турбины ревут внутри.
Чтоб эту бурю перетерпеть,
Я сжимаю до шепота крик,
До боли запястья,
И прыгаю штопором в твой воротник.
Эти скулы с запахом моря
Мне срежут повязку сигнальных лент.
Хрупкий стебель имеет глубокий корень,
Питаясь почвой прошедших лет.
Мои руки в земле.
Я тащу из глубин провода на рассвете,
Следы на стекле
И пыль твоих снов в табачном кисете.
Электричеством на тетрадь
Льётся вакуум воспоминаний,
В которых тебя ещё нет.
Я тороплюсь наверстать.
Те годы, что я охраняю фигуру и контур
Трещинок губ,
Как трещины старых икон, тут
Разъёмы прикосновений.
Кругами вращаю время
С нахлестом, надрывом и чувством.
Сердце как генератор,
И я тащусь так
Глубокой ночью по магистралям
Пешком на площадь. Она пустая...
Почти.
Ирине Васильевой
Свидетельство о публикации №120041301099