Если играть с Ним, то только играть без правил

Эти роскошные волосы разметались,
Лента упала с твоих заплетенных кос,
В Нем, словно в зеркале, истины отражались,
Ты получаешь ответ, не задав вопрос.

Ты получаешь каждый из тех ответов,
Что твое сердце терзал хуже палачей,
Но не ответить, откуда в Нем столько света,
В том, кто сам Тьма, кто сиянье любых ночей.

Ноги к траве пристыли, не в силах шагу
Сделать от Стоп, невесомо бредут к тебе,
И так изящно в движеньях подобен магу,
Ты проиграла. Заранее. В той борьбе.

Ты проиграла – об этом шептали травы,
И шелестела листва на своем ветру,
В свете луны всё стремится к Его забавам,
Всё оживает, готовясь вступить в игру.

Лес преподносит цветы озорному ложе,
На твоем сари...пояс на узелке,
Что развязался, впрочем, скользнув по коже,
Это запястье застыло в его руке.

Эти глаза подобны его привычкам,
Сладки и лживы любые слова во тьме,
Он зажигает и ты же горишь, как спичка,
И ты не знаешь, останешься ли в уме….?

Взгляд тот смеющийся, будто пронзает бездну,
Что послужило вновь для тебя приманкой,
Но умолять же, собственно, бесполезно,
Ты и не помнишь, как стала его служанкой.

Как обхватил за талию, и не скрыться,
В неописуемом ужасе до восторга,
Губы дрожат...ты просишь остановиться,
Но с самой Вечностью не существует торга.

И не сбежать, ведь, Иллюзия, догоняя,
Оставлены дхармы, что были среди людей,
Куда не посмотришь – повсюду играет Майя,
Твой высший возлюбленный может найти везде.

И ты же пришла, ты сама же Его просила,
Не словом, а сердцем, плавился непокой,
Ты с детства жила, влюбленная в эту Силу,
И юная гопи…с утра не придет домой.

И вновь не имея прав не прийти на флейту,
Ты снова ногами в танце на остриё,
Сколько там градусов было по Фаренгейту?
Он не отпустит, пока не возьмет своё.

Ты же всё знала, и флейтой его ведома,
Как впрочем ведома движеньем его руки,
И Мир был с подругами твой покорёжен, сломан,
С тех пор, как вы вышли беспомощно из реки.

О вы, оскорбив этих Девов своей игрою,
Беспечно плескаясь в Ямуне, ее воде,
Руки сложили отныне над головою,
Пока Его взгляд обещал то, что быть беде.

И в череде поражений-побед вчерашних,
Кого вы признали, милые, Божеством?
К стопам Его нету счета сейчас припавшим,
И задрожав ведь всем своим существом,

Были, как куклы, не ведая и надежды,
Он ведь не шутит – кажется, что смеясь,
Вышли пред ним…во взгляде его безбрежном,
Было иное, вкрадчиво затаясь,

В том, кто весь мир ваш просто сломал отныне,
И от стыда отказаться сейчас заставил,
Он отобрал одежду, желанья, имя,
Если играть с Ним, то только играть без правил.

Эта покорность светилась в глазах зажжённых,
И обращался как с куклами, в самом деле,
И из Ямуны вышла ты обнаженной…
Как зачарованно все на Него глядели!

Больше не та – в предрассветных лучах играя,
Вышла из вод – и он отдал тебе одежду,
Что было после, ты вспомнишь, лишь умирая,
Неотвратимость тоже бывает нежной.

Ты не теряла, ты просто и не имела,
Отдать Ему всё, не лелеять свои потери,
На грани отчаянья предать ему душу, тело,
На грани отчаянья шептать, что Ему я верю.