Ты говоришь с душой

Отблеск силы сияет в каждой твоей причуде!
Этот мир, что казался раньше совсем большой,
Утопает в глазах, теряясь в душевной смуте,
Ты молчишь со мною – ты говоришь с душой.

Ты молчишь со мною, будто бы с человеком,
Из сознанья в сознанье вкладывая слова,
Они сыпятся в душу дичалым первейшим снегом,
Объявляя твои права.

Мои пальцы дрожат, и вовсю лепестки сминая,
Я гирлянду держу, как главную из знамен,
На губах отпечаталось эхом клеймо «немая»,
Почему предо мною он?

Ты в садах предрассветных таешь десяток вёсен,
И, лесные цветы нося на своей груди,
Разжигаешь в танце мира разноголосье!
Утверждая, твоя задача – людей будить.

Чтобы в них отлетало осколком хмельным и сладким,
Я смеялась, кружась, шептала «не спят они!»,
«Но они не помнят», - ты обожал быть кратким,
И проносились дни.

Почему же не ты, взывает отныне голос,
Тот, что соткан из света, что не был в веках рожден!
Я держу на ладонях тот самый вселенский лотос,
А предо мною – он.

Я молчала б столетья, плача в твои ключицы,
Только бы ускользнуть в порыве от темноты!
Я срываюсь, дрожа, не зная, как откупиться,
От твоей бессердечной, бессмысленной красоты.

Прохожу семь кругов, как в тумане дождей сезона,
Мое горло пред клятвой…навеки обожжена!
И склонилось небо тяжестью небосклона,
И на вкус мне горчит это слово – теперь «жена».

Мы в садах оббегаем в танце лесную рощу,
Потерявшись в беседке сотни лесных ночей,
Я помню, как было трогать тебя на ощупь,
И потому не знаю других речей;

Я помню, как пить уста твои, что из меда,
И соткал творец твою кожу из хрусталя!
Смеется погода, рыдает сама Природа,
Под тяжестью украшений сейчас болят

И руки, и тело, что ты украшал; от дрожи
Не мог застегнуть на запястье златой браслет,
И не было в мире тогда никого дороже,
Сейчас ведь и тоже нет.

И девов амриту, что с тяжким трудом досталась,
Я пью с твоих губ отчаянно, как нектар!
К тебе во Вриндаван душа моя так металась,
Сгорала в полете, как будто бы то Икар.

Ты молчишь со мною, будто бы с человеком!
Из сознанья в сознанье вкладывая слова,
Но гирлянда на нем надета с таким успехом,
Что от горя едва жива.

Веки полуприкрыв, не хочется ничего,
Мои пальцы дрожат, обхватывая цветки,
С тех мгновений я стану просто совсем «его»,
Но разве посмеешь моей отпустить руки?

На него надевая лотосов красоту,
Я тебе предаюсь и мыслями, телом, речью,
Тело дрожью покрылось, ах, вровень тому листу,
Кого силы ветра несут лишь тебе на встречу.

Надела гирлянду, совсем испуская дух,
И предавшись Господу в шаге на остриё,
Прикрыв свои веки, прокляв тот свой сладкий слух,
Который в его дыханье прознал твоё.