Хороший год

Хороший был, всё-таки тридцать седьмой год.
Мы всех пидарасов ****и тогда в рот.
Ногами мы ****или всякий гнилой сброд.
Шкерился в землю от нас каждый слепой крот.
В тёмных делишках каждый раскаялся жмот.
Если же не признавался, значит, он врёт.
Сильно отпизжен в то время был каждый урод
Так, что ему не помогут зелёнка и йод.
Вместе с врагами народа был пущен в расход
Весь их проклятый ебучий вражеский род.
В страхе держали Ежовых и прочих Ягод.
Галстук столыпинский жал, пионерский – не жмёт.
Честный народ не знал в это время невзгод.
Да и народ был не просто народ, а Народ.
Всех перестали делить на буржуев и скот.
Не было больше отныне рабов и господ.
Не было всякой ***ни вроде частных свобод.
Чётко работал каждый советский завод.
(Всё потому что советский рабочий не пьёт).
Бесперебойно и точно строчил пулемёт.
Плавно по ясному небу летел самолёт.
(Всё потому что бравый советский пилот
Тоже, как и советский рабочий, не пьёт).
Что нужно делать партийный указывал слёт.
Главным в Советском Союзе в то время был тот,
Кто регулярно дымящую трубку клал в рот.
Так выглядел мысли советской свободный полёт.
Тридцать седьмой. Хороший был всё-таки год.

Вот.