Посткарантинное

День пришёл. Зализывая раны,
лезли мы из всех своих углов.
Наконец-то, поздно или рано,
мир опять практически здоров.


Спрыгнули с балконов итальянцы,
бросились к каналам и мостам.
Бродят там, не могут нагуляться,
рассмотреть знакомые места.

А смотреть на что теперь хватало -
море вдруг ожило без людей:
плавали дельфины по каналам,
били плавниками по воде.

Рядом косяком ходили рыбы,
лебедь плыл, и даже не один.
Люди, вы случайно не могли бы
к морю больше вовсе не ходить?!.


...Из укрытий вылезли китайцы,
поклонились статуе вождя.
Не бегут, в объятья не кидаются,
ничего хорошего не ждя.

Сделали на улице зарядку,
взрезали дракону потроха,
но, призвав самих себя к порядку,
двинулись колоннами в цеха.

Зажужжали швейные машинки,
загудели прочие станки,
чтобы европейские меньшинства
вновь переводили пятаки.


...Не уняв трясущихся коленей,
разлепив опухшие глаза,
после стольких дней запойной лени
из берлоги русский вылезал.

В голове гудело и болело,
хоть он был совсем ещё не стар.
Пробежался взглядом ошалелым
по знакомым, вроде бы, местам.

"Вроде бы" - здесь слово ключевое,
из знакомых - только небеса.
А произошло вокруг, чего я
не смогу словами описать!

В площадях и в маленьких площадках,
во дворах и всём, что видел ты,
отражалось солнце и нещадно
било в глаз до полной слепоты.

Ведь повсюду - от метрошной урны
и куда потом хватало глаз,
засверкали новые бордюры,
каждый как каратовый алмаз.

Рядышком посвёркивала плитка,
пара эта - не разлей водой!
По земле раскиданные слитки,
каждый, без сомненья, золотой.

В городе сверкало отовсюду:
снизу, сверху - с новеньких церквей.
Если ж ты предатель и иуда,
то ослепнешь, верь или не верь.

Сплюнув на изношенный ботинок
(он и вправду несколько ослеп)
наш мужик побрёл от карантина -
заработать где-нибудь на хлеб.

       © Сергей Тененбаум