Пуговица со звездой. Повесть

Повесть.
                1. Сержант
   Сержант Весёлокутский любил просыпаться самостоятельно до побудки. Личный состав роты ещё, посапывая в две ноздри, досматривает последние минуты своего сказочного сна, общался со своими родными и не очень, но обязательно, симпатич-ными девчонками. А он, вернувшись к своему реальному состоянию, наслаждался в горизонтальном положении всему тому, что не напрягало тело и мысли. Очень не хотелось строить планы на день и даже перечислять, поочерёдно те задачи, которые вчера поставили перед ним командиры.

   Антон Весёлокутский служил срочную службу в составе автороты. Служба перевалила через восемнадцать месяцев и, как говорят, "скоро домой". Его спальное место находилось, как и положено, во главе родного 1-го  отделения и 4-го взвода автомобильной роты. Он с удовольствием потягивался всем своим длинным ростом, наслаждался от возможности понежиться несколько счастливых минут до подъёма.
   Коечки 4-го взвода выстроились в один этаж вдоль фасадной стены двухэтажного казарменного корпуса. На втором этаже жили солдаты двух автомобильных взводов специальных грузовых автомобилей, а на первом этаже 1-й и 2-й взвода легковых автомобилей. Коечки были так хорошо смонтированы и выровнены, что казалось, взвода автороты спят чётко в строю по стойке или лёжке смирно.

   И, хотя командир 4-го взвода, считался особенным службистом, но заслуга в таком порядке во взводе прапорщика Сергея Федосова принадлежала не ему, а новой метле, нового ротного командира Федечке Юрлинскому.

   Новый капитан прибыл совсем недавно из столицы и, как шепчутся знающие языки, что он был, ни много, ни мало - начальником гауптической вахты. Было это правдивым или искусным измышлением самого капитана, не знал никто, но то что это было ему на руку было весьма похоже на правду. Судя по самому близкому знакомству с новым ротным капитаном, после его представления комбатом, по манере вещать металлическим голосом и общаться через громкоговорящее устройство (ГГУ), а также по манере переносить строевые приёмы со строевого тренажа на индивидуальное общение с первым встречным подчинённым. Всё это было хорошо знакомым для завсегдатаев "губы". А может мы ошибаемся и не всё знаем о методах и приёмах воспитания личного состава через Устав строевой службы. Ничего подобного мы раньше не видели и не ощутили на своей шкуре. Во всяком случае, бывший командир роты ст.л-т Емчик на нас не применял. Что-то подобное испытывали сержанты, будучи курсантами Школы Младших специалистов Автотракторной Службы при отработке "Подъём - Отбой" перед сном, когда входил в раж командир отделения сержант Костя Кондрашкин. Упражнение повторялось раз десять - пятнадцать, пока не надоест самому Кондрашкину.
                2. Казарма.

   Антон лежал на спине, продолжая ожидать противный голос дневального по роте, оповещающего об окончании состояния покоя и перехода роты на состояние активных действий. В казарме растворялось серое немецкое утро и уже отчётливо виднелись фигуры близлежащих бойцов в подробных описаниях строений сонных фигур. А взгляд, обращённый в окно, терялся за деревянным забором и небольшим старым сосновым бором, ведущего по вихлястой тропинке к немецкому кладбищу и дальше через дорогу
к армейскому военному госпиталю, который находился на восточной окраине Дрездена.
Мимо него мы иногда позволяли себе пробежаться строем с голым торсом. Это так заманчиво прогуляться, хотя бы строем и бегом по окраинной части немецкого города,где экзотикой отдаёт от всего того, что попадается на глаза молодым ребятам, вчерашним школьникам из Советского Союза. Где ещё советский школьник имел возможность увидеть строй немецких солдат под командованием фенриха армии ГДР, руководящим зарядкой или перемещением военнослужащих куда им было нужно?

   - Да, что же это такое? - возмущался Антон, которого достали непрошенные мысли о совсем посторонних делах, о которых ему не очень охота было думать в свободные ото сна мгновения.

   - Ещё думал бы я о службе! - раздражённо горячился сержант. Нормальный военнослужащий срочной службы должен и может думать только о "дембеле" или о девчонках. А, тем более, после последней встречи с "камерадами". Как вчера было "клёво"! И не столько на встрече, сколько после возвращения в роту.- Антон расцвёл своей самой обаятельной улыбкой, расставляя в своей памяти всё, что происходило вчера, пытаясь всё упорядочить в той последовательности, в которой происходило взаправду.

   Сержант прикрыл глаза, ведь команды "Подъём!" ещё не звучало, а значит есть возможность предаться приятным воспоминаниям.

   Всё пошло от прапорщика Добруджи, секретаря комитета комсомола. Он в субботу собрал комитет чтоб обсудить текущие вопросы и самым интересным из них оказался вопрос Дружба - Фройндшафт. За этим мероприятием скрывается - встреча хозяев мероприятий с активом нашей части. О подобных встречах много рассказывали старослужащие. О них ходили легенды из поколения в поколение. И вот "встреча" с немецкой молодёжью пришла и к нам. Тематика встреч была разнообразной и не суть важной. Главное было - принять в ней участие.

   Прапорщик-комсомолец рассказал о истории какой-то школы и пионерской организации в округе Фрайталь (25 км от Дрездена), о целях встречи и о количестве участников. Цель встречи - урок русского языка с участием гостей из СССР, которых представляли активисты во главе с прапорщиком Добруджей. Не удивительно, что в состав попали друзья и однокашники Антона Весёлокутского.

   Это сержант Фёдор Махалов - весельчак и балагур. Они вместе учились в ШМАСе и даже в одном взводе. Ефрейтор Коля Рощин - комсорг и активист и хороший парень.
Рядовой Саша Анисин - художник, фотограф и поэт из Смоленщины, земляк Васи Тёркина, он и сам - Тёркин. Анисин на пол года моложе по призыву, но они с Антоном считаются людьми замполита роты. Работают в ленкомнате и над наглядными пособиями в роте. Они входили в первую очередь в состав ротного актива. Им принадлежала одна из нештатных каптёрок, в которой прятались дембельские вещи и личные вещи, которые нельзя хранить в тумбочке и в ячейке у старшины роты Пети Малюка. Старшина был крутым и непробивным человеком. Он почему-то недолюбливал молодых салажат, которые ничего не умели и мало что знали. А ныне у Малюка было очень скверное настроение по поводу ротной каптёрки и той же новой метлы, которую уже упоминали. Старшине пришлось потесниться и приютить капитана Юрлинского, хотя никакого желания не было, а было исполнение своего желания в приказном порядке.
Оказаться под присмотром у своего командира круглосуточно, притом у такого одиозного человека, который занимался постоянным изысканием недостатков и недоработок у всех, кто попадал на глаза. Емчик, бывший ротный,слыл интеллигентом в военной форме и такого себе допустить не мог в силу своего характера.

   Малюк был полноправным хозяином не только вещей, но казалось и судеб всех бойцов автороты. Единственное место, куда не ступала нога старшины - это автопарк. А что касалось казармы, то всё что там находилось было в воле прапорщика Малюка. Никогда за последних несколько лет службы и никто не посягал на его епархию. Случай с Юрлинским для Пети был исключительным и просто так, безболезненно решиться не мог. Война шла беззвучно, но не в пользу прапорщика. Силы явно были не равны, но никто не желал сдаваться. Капитан Юрлинский жил в каптёрке пока был без семьи и Малюк был грубо выдворен из своих владений. Он в течении дня слонялся по всей казарме, спуская на бойцов, своего внутреннего зверя. Кто тогда мог догадаться, почему старшина не в духе и почему достаётся всем "по самое не хочу". С одной стороны старшина, склоняющийся, как неприкаянный
и достававший всех бойцов из-за несложившейся службы с новым командиром, а с другой стороны - в роте появился не только командир роты с металлом в голосе, но и  свой ротный начальник гауптвахты, который общался на территории автороты через ГГУ.
                3.  Рота, подъём!

- Рота, подъём! - Отработанный голос дневального, как выстрелом подействовал на бойцов автороты. Его хорошо расслышали на втором этаже бойцы 3-го и 4-го взводов, но было принято дублировать команду на втором этаже. Антона оторвали от приятных мыслей и он с сожалением подорвался чтоб контролировать подъём взвода. Сейчас это сделать легко, а раньше, когда во взводе были бойцы старше командира отделения, то приходилось напоминать, что "сачки" будут расписаны в наряды чаще обычного и, в основном, рабочими по столовой. Они огрызались, но вставать без "тягучки" приходилось. Поединок выигрывал командир отделения - "Спиногрыз" и это немаловажно, потому что постоянно идёт противостояние между младшими командирами и казарменными хулиганами.

   Антон натянул одним движением брюки-галифе, вторым - сапоги и, играя подтяжками, прошёлся между коечек взводов. В Советской Армии 70-х годов существовала мода среди младшего командного состава носить подтяжки. Антон носил их с особым смаком и удовлетворением. Красиво смотрелись поглаженные галифе, когда они были натянуты немецкими подтяжками фирмы "Stern" У сержанта сразу изменилась походка. Она стала пружинистой и лёгкой,а он стал заметно выделяться стройным ростом в солдатской среде.

   - Антоша, привет! - орал через средний проход с третьего взвода земляк и друг - Гриша Чебринец. Как прошла встреча с "камерадами"? Я вчера ничего не понял. Расскажешь?

- Nat;rlich! Kamerade! Ты сегодня уголь возишь?
- Нет, Антон. Мохнатый сказал, что меня не освободили от политзанятий. Они хотят "Am Winter kalten Wetter!"
- Ладно, на перерывах поговорим. Есть тема для разговора.
- Рота, приготовиться к зарядке!
- 4-й взвод, строиться на спортивном городке! Форма одежды №2 - голый торс!

                4.  Зарядка.

   Взвод, построенный в колонну "по три" стоял у крыльца казармы в ожидании своего сержанта. Молодые бойцы скромно переминались "с ноги на ногу" и молчали, смакуя предстоящий бег и другие спортивные нагрузки. Никто не знал куда поведёт сержант. Практиковались несколько вариантов и маршрутов, а они зависели от поведения личного состава, от порядка в тумбочках, от содержимого в карманах и от качества заправки постельных принадлежностей.

   Старослужащие вели себя свободнее, о чём-то переговаривались, негромко смеялись, подтрунивали. Им нравилось, что сержант их призыва, а значит "больно" не накажет, но, если "борзеть",  то заткнёт на выходные в наряд или к старшине на р работы, причём, не выделив молодых. И придётся грязную работу выполнять самолично.
   - Приготовиться к бегу! Бегом марш!

                5. Курт-Фишер-Штрассе.

   Взвод затопал тяжёлыми юфтевыми сапогами по асфальтовой дорожке в сторону КПП.Там в сегодня дежурил помощником дежурного по части сержант Федька Малахов.Он же замкомвзвода 1-го взвода легковых автомобилей. Дневальный по КПП Саша Анисин открыл ворота, выпуская 4-й взвод на зарядку за пределы хозяйства автороты. Бойцы заулыбались на все 32 зуба. Антон направил строй мимо КПП 101-го танкового полка.Это означало, что взвод побежит по Курт-Фишер-Штрассе - это полтора километра по окраинной части Дрездена мимо складов армии ГДР и дачных участков немецких бауэров. Немного стрёмно было, что побежим в оголённом виде по Европе, но в этом каждый сам себе виноват, если нечего показать в своей фигуре.

   - Напряглись, "шварцнеггеры",показать свою физическую красоту нашим камерадам?
Женщины с нетерпением ждут нас и не только в Дрездене, но и во всём "фатерланде"!
Артём был в духе и шутил с удвоенным энтузиазмом.

   Молодой Вася Волков - шахтёр из Кузбасса, молча улыбался из-под бровей, хотя и был худ и не очень спортивен на вид, но в нём скрывалась недюжинная шахтёрская силушка русского сибирского мужика. Он зыркал на улицы немецкого города, на ярко раскрашенный и рекламированный чужой трамвай, на девушек, ждущих этого трамвая, в нестандартного цвета брюках:жёлтых, розовых или фиолетовых.Такие не только в Кузбассе не носят, но даже в портовых, морских городах, в Одессе и Николаеве.
   Антон оглянулся, проверил личный состав и увидел тех девушек в ярких одеждах мимо которых взвод несколько минут назад пробежал. В этих одеждах были неплохо видны их фрагменты фигур: красивые ножки, красивые фигуры, яркие причёски. От одной остановки транспорта до следующей - в поле видимости.

   "Надо же! Что-то такого я в Одессе не наблюдал" - думал сержант, пряча свои мысли от подчинённых. А цвет? Очень неожиданно, но очень эффектно!Если бы этих девочек затолкать в штрек Васи Волкова? Было бы здорово? Почему возникла такая мысль, не знаю. Не лучше бы было завести их в 302 аудиторию торгового техникума к Леониду Алексеевичу на электротехнику, а затем в нашу промышленность - arbeiten...И на танцплощадку в парк Ильича. Там бы это было уместно, стильно и красиво.

   Сержант бежал пружинистым бегом во главе взвода, А рядом Валера Торкалюк - друг и соратник, певец и анекдотчик. Он хоть и считал себя другом, но был всегда немного напряжённым. И сейчас он бежал молча, словно экономил силы для службы и работы.

   Позади остался последний светофор на последнем перекрестке, а дальше - дорога без покрытия и колючие заборы немецких складов. Людей - ни души, хотя одну душу увидели. Это была немецкая душа, немецкого часового. Антоша сразу понял действия засуетившегося паренька. Тот откуда-то достал каску и водрузил её на свою башку, перекинул автомат себе на шею и срочно успел подвернуть себе рукава. Когда взвод совсем приблизился, у Курта или Ганса в одной руке уже красовалась 300-граммовая пузатая пивная бутылка. 1 : 0 в его пользу. Так подтрунивали над русскими военны-ми население ГДР, а цивильные пары, завидев строй, останавливались вблизи чтоб срочно поцеловаться.

  - Бойцы, поднажали! До подразделения, с ускорением!
   Четвёртый взвод остаток пути пробежал с ускорением. Антон на бегу достал свои карманные часы-штамповку за 6 марок и убедился, что умыться и почистить зубы перед завтраком личный состав успеет.

                6. Политические занятия.

   - Кто назовёт все страны НАТО? - задал вопрос старший лейтенант Герасимов и обвёл взглядом потупившего глаза личного состава роты. Ответ знали почти все, но мало кому охота было отвечать и даже проявлять активность на занятии.

   - Я не буду спрашивать сержантов. Наши отцы-командиры должны превосходно разбираться в таких вопросах и я уверен, что они компетентны. Я перейду на ступеньку ниже - к ефрейторам.Нашим лучшим специалистам - старшим водителям.
   - Что скажет ефрейтор Рощин?

   Коля, услыхав свою фамилию, встал и представился.
   - Прошу к политической карте мира!
   - Товарищ старший лейтенант, а подсказкой воспользоваться можно?
   - Я разрешаю лишь в том случае, если отвечающий на вопрос, покажет указочкой на карте все названные страны.

   Коля  улыбнулся и легко справился с заданием.
   Замполит расплылся в улыбке и казался в этот момент самым счастливым человеком во всей 1-й гвардейской танковой армии. Но это не совсем точно. Вторым таким счастливым человеком был Коля Рощин - старший водитель 2-го взвода, водитель Начальника ВОСО железнодорожной комендатуры г.Дрездена. Он знал вопрос и был горд. Молодёжь смотрела на него с восхищением или делала вид восхищения. Но все слушали замполита и конспектировали то что надо. А через каждый час занятий объявлялся голосом дневального перерыв.
   - Роте, сделать перерыв!


                7. Перерыв и Хелена Гумбольдт.

   На первом перерыве Гриша приступил к допросу Антона.
   - Антоша, расскажи, как вчера. Куда ездили, кто там был и что делали?
   - Грэг, ты расстрелял меня вопросами. Я даже не знаю с чего начать.
   - Добруджа повёз нас во Фрайталь. Ты же знаешь, где это, да?

   Гриша кивнул своей головой размера 600 мм. и криво улыбался. Как ему не знать. Он на своём транспортном самосвале ЗИЛ-555 объездил всю округу, все пригороды Дрездена со своим извечным старшим машины - прапорщиком Мохнатым. Хорошо быть транспортником и, особенно на самосвале. Грише многие завидовали. Он мог всё достать, всё что нужно купить. Единственное, в чём ему не повезло, это - никак ему не попасть на вечер дружбы с немецкой молодёжью. Хотя, дружба с Антоном, гарантировала бы ему все встречи с немцами.

   В живописном месте города, за стадионом расположена школа, где нас высадили из "варбурга" и "опеля" и провели в здание. В небольшой аудитории собрались дети 5-6 классов с повязанными синими галстуками. Их преподаватель, симпатичная молодая женщина представилась нам учительницей русского языка и пояснила целью встречи - проведение практического урока русского языка. Дети умеют читать на русском и немного переводят тексты со словарём. Нас призвали принимать активное участие задавать простые вопросы и помогать с ответами. Большинство гостей изучали в школе другие языки и только Антон имел какие-то успехи в изучении языка Гёте и Шиллера, Маркса и Баха, Шопенгауэра, Гофмана и Пауля Ремарка.Даже грамоту вручили за успехи в изучении немецкого языка. Дети почувствовали и окружили, поочереди стали задавать вопросы по школьной программе и пытались поупражняться говорить по-русски. Кроме  маленьких детей на встрече было несколько старшеклассниц-вожатых. Они тоже активно участвовали в уроке и поочерёдно подсаживались к Антону пообщаться.Одну из них Антон выделил, как самую красивую и обаятельную. Это была Хелена Гумбольдт, стройная девятиклассница со светлыми распущенными волосами и глазами-незабудками на округлом улыбчивом лице. Она была одета в белые расклешённые брюки и такую же по цвету водолазку.

   Когда Хелена подсела к Антону, она задала вопросы, как его зовут и сколько ему лет. Антон задал аналогичный вопрос и где девушка живёт. Они в разговоре не всё поняли и Хелена попросила немного подождать, а когда снова вернулась, то, протянула гостю письмо, которое начиналось на русском, а продолжилось на родном.
Антон был на каком-то небе от восторга и от возможного продолжения знакомства. Хелена указала свой почтовый и домашний адрес и пригласила к себе в гости в определённые дни, когда родители будут вне дома. Это означало, что нужно смотаться в самоволку на расстояние около 25 км от Дрездена. Задача была сложная и трудновыполнимая...

   Гриша охал да ахал и загадочно улыбался. Он явно уже на что-то решился. Если кто-то мог решиться на дерзкий поступок, то это только одессит Григорий и его самосвал ЗИЛ-555. Весь весенний призыв бурлил от возбуждения и от таких перспектив. Антону завидовали все срочники автороты. А Гриша был в этой перспективе под №2. Но на что он рассчитывал понять не мог никто.

                8. Антон, я её нашёл!

   Четвёртый взвод готовился к учениям. Судя по оценке прапорщика Федосова, на прошлых учениях взвод отличился в отрицательную сторону. Если раньше взвод числился в передовых по сравнению с третьим взводом , то на учениях в декабре ЗИЛ-157 4-го неоднократно вынужденно останавливались на марше. Полковник Розенберг вынужден был пригрозить, что следующего остановившегося водителя арестует на 10 суток гауптвахты. Больше остановок не было и кому-то здорово повезло. Нельзя допустить подобных сбоев на предстоящих учениях. Всем прекрасно ясно, что подводит топливная система.И командир взвода дал указание промыть фильтры топлива на всех машинах, участвующих в учениях в феврале.
Нужно промыть все фильтры грубой очистки топлива, а потом и тонкой. Взвод уже не первый день работал в парке, устраняя в плановом порядке замечание. Работами руководил сержант Весёлокутский, а прапорщики Федосов и Костылев находились рядом, на КТП, сражались на шахматной доске. Дневальный по парку Валера Торкалюк направился к боксам 4-го взвода:

   - Кто видел Антона?
   - Он здесь! - отозвался Коля Рощин.
   - Антоша, тебя срочно разыскивает Гриша Чебринец.
   - Хорошо. Мы скоро закончим... Бойцы, проверим ещё раз!
   - Заводи!

   Несколько ЗИЛов заурчали своими мощными шестицилиндровыми агрегатами и ни один не троил, и не глох. Работали чётко и надёжно. Можно считать, что задача выполнена и к учениям все автомобили готовы.
   - Взвод, глуши двигатели.

   В боксе затихло и установилась звонкая тишина. Только запах горелого топлива свидетельствовал, что некоторое время в боксе заводились двигатели мощных и надёжных ЗИЛов. Бойцы захлопали дверками кабин и собрались у дверей бокса. Командир второго отделения молодой сержант опечатывал ворота боксов.
   Антон ожидал, когда взвод построится в колонну "по три" для убытия в казарму.
   - Шагом марш! Взвод! - прозвучали три чётких строевых шага и взвод последовал дальше.
В роте Антона ожидал Гриша и обалденный сюрприз про Хелену:
   - Антоша, я её нашёл!

                9. Ich bin Anton!

   Гриша цвёл улыбками и дарил их всем, кто обращал на него хоть какое-то внимание.

   - Что случилось, Грэг? - Антон повернул озабоченное лицо к другу. Он даже представить себе  не мог тему, которую ещё не успел озвучить его друг.

   - Антоша, мы с Мохнатым сегодня завернули во Фрайталь. Я его уговорил и он не долго ломался. Сам не ожидал. Мы проехали по адресу, но нашли не сразу. Дело в том, что улица Garten-Strasse неожиданно прерывается, но через метров пятьсот снова получает продолжение. Если бы мы не искали место разворота, то не нашли бы нужный нам адрес. Посёлок имеет продолжение за молодым ельником и там стоит дом Хелены и её семьи. Такой симпатичный двухэтажный домик. Мы остановились у ворот и стоим - ждём, а чего ждём, я не знаю. А, что, если кто-то выйдет? Что сказать и как сказать? Мохнатый меня достал:

   - Всё, поехали! Ты меня подводишь под монастырь. Кто эти люди, что тебе от них надо? Ты захотел загреметь в комендатуру и меня туда упечь?
 Ильич нервничает. - Ты зачем меня сюда притащил? Ну, иди, чего сидишь? Кого мы с тобой искали?
   - И ты ему рассказал? - не сдержался Антон. - Что это моя Хелена?
   - Ты что, Антоша? Нет, конечно. Я ему обещал объяснить всё потом.
   - и долго Вы там стояли?
   - Нет! Минут сорок.
   - Ого! и чем всё закончилось? Я представляю, проезжает какая-нибудь военная машина, а тут самосвал стоит.
   - С углём! - съехидничал Гриша.
   - Или немецкая полиция? Что у них нет связи с советской комендатурой?

   - Мы долго там простояли без толку, но толк выплыл неожиданно со стороны ельника и поля, откуда двигалась в нашу сторону толпа детей, а среди них та, которую ты описал в своём рассказе: высокая, стройная и вся в белом. Она что-то лопотала на немецком, но я ничего, ни бельмеса... меня, как бы осенило - я вспомнил, как ты говорил и повторил, как попугай:
   - Ich bin Anton!
   У девочки округлились глаза и она замахала руками:
   - Nein... nein!
   - Ich bin Greg! - Друг!
   - О! Друг!Freund!..
               
                10. Мысли вслух и недоверие.

...Ничего себе поворот!
   - Как ты рискнул, Грэг?
   - Я очень хотел её увидеть. Ты так её описал, что я не смог себе отказать и ни о чём не жалею, а наоборот. - Григорий глянул мне куда-то в переносицу своими  голубыми и немного выпученными глазами и я его, кажется понял.

   Разве можно себе отказать в таком удовольствии? Но что нам с этим делать и, как нам быть, не мог ответить ни Гриша, ни я, ни Устав Дисциплинарной службы СССР. Хотя в нём были все ответы в самом кардинальном изложении. И чтоб ещё раз увидеть Хелену, нам неизбежно нужно было нарушить внутренний распорядок части и совершить самовольную отлучку из подразделения за пределы воинской части. Девушку можно было увидеть на удалении в 25 км от автороты.

   Вряд ли Федечка Юрлинский или кто-либо другой военачальник согласился бы на организацию самоволки, даже добродушный прапорщик Мохнатый, который однажды на это уже пошёл с рядовым Чебринцом. Добрый друг Гриша искал выход, как найти выход. И Антон, в свою очередь, напрягая всё своё серое вещество, тоже искал этот затерянный выход. Но вся система воинской службы была против этой затеи и оказывала им жутчайшее сопротивление.

   Гриша был настроен по-боевому и готов был брать всё штурмом, но добиться результата, а Антон же включился в поиск рационального решения, когда будет и цель достигнута и никто не пострадает.

   Решение ещё не созрело. На это нужно определённое время и никто не знает его точное количество. Поэтому все продолжают свою жизнь, которую она задала своим течением.Авторота продолжала службу под командованием своего капитана, а бойцы роты продолжали зачёркивать крестиком день в карманном календаре сразу, как только съедалась за завтраком очередная порция масла. Антон тоже, зачеркнув очередную дату, переключил свои мысли на Григория. Он знал, что его друг парень рисковый и нельзя его какое-то время  выпускать из вида, потому что тот обязательно залетит и окажется в западне. Антон не верил даже Мохнатому, потому что тот сам никогда не подставится. Зачем ему это?Лучше он отойдёт в сторону, а все шишки пускай сыплются на Гришину башку.

   Нужно обязательно перехватить инициативу и организовать предстоящую "само-волку". Что у нас есть и чего нужно достичь. Наша с Гришей цель - поездка во Фрайталь. Есть ЗИЛ и водитель, который имеет право на нём ездить. Военные машины ездят за пределы гарнизона со старшим машины. Постоянный старший машины  уже длительное время на этом самосвале прапорщик Мохнатый. За перемещения автомобиля и действия по правилам водителя отвечает Мохнатый. А возьмет на себя этот немолодой уже прапорщик смелость и ответственность за перемещение самосвала за 25 км от областного города ради встречи двух молодых военнослужащих срочной службы с шестнадцатилетней немецкой девочкой чтоб немного пофлиртовать. А, если у них в голове другие планы? А вдруг у них крыша потекла и задумали что-то не совсем правильное? О! Зачем это пожилому человеку надо? Не согласится он! Не нужно ему рисковать. Так можно не только вылететь из ГДР за 24 часа, но и из Вооружённых Сил, и пенсию потерять. Нет! Не поедет Мохнатый и может заложить командованию зачинщиков... Чтоб получить очки за вскрытие в части заговора дисциплинарного характера. И это пахнет не только "губой", но и дисциплинарным батальоном, разжалованием или переводом куда-нибудь в "пехоту", например в 249 мотострелковый полк, а то и за пределы Дрездена.

   Нужно предупредить Чебринца о полном недоверии прапорщику Мохнатому. "Лично я не доверяю". - рассуждал Антон. "Нужно уговорить Гришу отказаться от услуг Мохнатого и найти более выгодный вариант прошвырнуться во Фрайталь". Антон напрягался из последних сил, но ничего не получалось. Он не сдвинулся с места ни на пядь. Ясно только одно. Мохнатый во Фрайталь не едет, а едем мы вдвоём. "Ничего себе расклад, - удивился сам себе сержант. - " У нас другого варианта нет. Едем во Фрайталь вдвоём и на самосвале". Но, как это сделать? Как выехать с территории автороты? Первое препятствие - КТП и дежурный по парку. Кстати, а кто будет дежурить? А кто бы нас мог выпустить? Никто! Не найдётся ни одного желающего рисковать своим местом службы. Значит, нужно искать другой вариант.
Поговорим с Гришей? Может он что-нибудь подскажет. Две головы лучше, чем одна, не правда ли?

                11. Перед обедом, выгляни в окошко.

   Время близилось к обеду. На данный момент командование автороты было разобщено. Замполит Герасимов ещё находился в ленкомнате с кем-то беседовал или отвечал на вопросы бойцов. Сегодня его день - вторник и он его отрабатывал до конца: после политзанятий ходил за строем в столовую - присутствовал на обеде. Остальные командиры старались ему не мешать Даже старшина, не водил строй на обед, а поручал зам.комвзводам. Кого-то назначал, а, если нет, то сержанты сами брали на себя инициативу.

   Антон выглянул в окно 2-го этажа, откуда просматривался спортивный городок, строевой плац, одноэтажные взводные классы и контрольно-пропускной пункт (КПП).
Сержант улыбнулся в свои негустые усы и продолжил наблюдение. От канцелярии роты (первый подъезд казармы)  в сторону КПП шагал стройный заместитель по технической части старший лейтенант Добров,на плацу стояли командиры 3-го и 4-го взводов, невысокий и серьёзный служака Федосов и высокий сухощавый юморист Костылев. С другой стороны к КПП продвигался через спортивный городок толстенький предпен-сионного  вида старший прапорщик Пётр Малюк. Командир 1 взвода прапорщик Бонжур находился в отпуске, а его друг, командир 2 взвода прапорщик Нарибзанов дежурил по парку. Это весь командный состав автороты, если вспомнить, что ротный отдыхает в каптёрке старшины.

   - Антоша! - услыхал Весёлокутский знакомый голос. - Как дела?
   - Как легла так и...- хотел съехидничать Антон, но пробурчал что-то невнятное. Его мозг кипел от напряжения и решал вопрос самоволки, спасая Гришу от "Залёта", дежурных по парку от "ЧП" и увольнения, а себя и друга от дисбата и 249 пехот-ного полка.
   - Что ты застыл? Давай поговорим с Мохнатым, он поможет - мужик, что надо!
   - Нет, Грэг, никто нам не поможет. Никому это не надо. Нужно самим выкарабкиваться из ситуации. Мы не будем надеяться ни на ко-го! Выгляни в окошко.
Что там видишь?
   - Ничего особенно.
   - Хорошо, тогда - кого видишь? - продолжал терпеливо Антон.
   - Я вижу Федосова, Малюка, Костылева и зампотеха.
   - Голос Герасимова мы с тобой слышим из ленкомнаты, знаем, что ротный в каптёрке, Нарибзанов в парке, Бонжур - в отпуске. И что это значит, дорогой мой друг?
   - Ты к чему клонишь, Антон?
   - А подумать не охота?
   - Что ты тянешь кота за хвост?
   - И не кота, а тебя и не за хвост... ухмыльнулся Антон.- Только так тебя можна натолкнуть на умные мысли.
   - Ты меня достал! - обидчивым тоном возразил Гриша, но хитрющая улыбка уже растянула его толстые губы.
   - Где сейчас твой самосвал?
   - В автопарке, где же ему сейчас ещё нужно быть?
   - Нам с тобой нужно подумать, как в это время, когда рота обедает, можно выехать из автопарка? Перед обедом мысли всегда хлеще.
   - Гриша онемел, он жестикулировал руками, хлопал глазами, бегал вокруг друга, но выдавить из себя что-нибудь членораздельное, он не мог.
   - Как мы сейчас выедим? - выдавил короткое предложение Григорий. - Нарибзанов умрёт, но не выпустит... и Мохнатого нет.
   - Что бы ты без меня делал? Нам сегодня никуда ехать не надо, а вот до следующего вторника нужно придумать, как выехать в это время из автопарка.
   - Слушай, а нам не нужно выезжать из автопарка.- продолжил хитро Гриша.
   - А что?
   - Вот что ты без меня и моего самосвала делал бы? - отомстил Григорий.
   - Рота, приготовиться к построению на обед! - отчеканил команду дневальный по роте. А дежурный по роте засуетился, подгоняя личный состав выполнить команду.
Личный состав автороты чистил сапоги, мыл руки и начал собираться на строевом плацу.На месте перед строем красовался сержант Федька Махалов. Он с удовольствием смотрелся в зеркало своих, усердно начищенных сапог. как-будто. и правда. мог разглядеть свою симпатичную, лоснящуюся улыбочку. Это означало, что Федя остался за старшину. Он подгонял бойцов, как правило шуточками-прибауточками и делал это очень изящно, без грубостей, за что его уважали многие бойцы. 
   Рота убыла. Интересно, чем сегодня их накормят.

                12. Наряд вне очереди для сержанта.

   - Товарищ Сержант, разрешите обратиться! - в дверях автомобильного класса стоял Сашка Анисин со штык-ножом на ремне. Его хитрая рожица расплывалась на все тридцать два зуба. Он был художником, писарем плакатным пером - боец в распоряжении замполита. Судя по вооружению, Александр был в составе КПП, но не по роте. В этом Антон мог догадаться потому что знал состав наряда роты - постоянно на глазах.
   - Что случилось, Саша? - Антон отложил журнал "Боевой и политической подготовки" и глянул на друга.
   - Что это ты сегодня такой официальный, попроще нельзя?
   - Можно, но Букатка предупредил, что ты не в духе.
   - Всё. Уже в духе. Говори, что ты должен передать.
   - Ничего сверхъестественного. Тебе предстоит сегодня вне графика заступить дежурным по КПП-помощником дежурного по части.
   - А что случилось с графиком?
   - Прапорщик Костылев ходатайствовал о замене старшего сержанта Мокану. У них срочные работы в парке. Сегодня пригнали два новых ЗИЛ-131.
   - Ясно! Заступлю! Нужно молдована выручать...
   - Как дела, Саня?
   - У меня без изменений. А, как у тебя, Вся часть гудит, как пчелиный улей. Как ты лихо немку раскрутил.
   - Никого я не крутил. Нужно было в школе изучать Deutsch.
   - Изучали то, что нам преподавали. - парировал Александр, который мечтал об обучении в ВУЗе и многих своей идеей заразил.
   - Спасибо Отто Карловичу. Он с нами удачно поиграл в немецкое лото; вот я и нахватался хорошего запаса слов, ferstein?
   - Разрешите идти, товарищ сержант?
   -" Идите, Шура, идите!" Привет Олегу Букатке!

   ... Заступающий наряд после обеда имеет право отдыха, который входит в план подготовки наряда. Предварительно, все шустро подшивают подворотнички, чистят бляхи ремня, сапоги, повторяют давно заученные обязанности и ложатся спать. Кто-то спит, другие просто дремлют, но факт, что заступающего в наряд никто не может задействовать или отвлечь - это факт неоспоримый. По команде дневального:"Наряду приготовиться на развод!"- личный состав под командой Помощника дежурного по части убывают на развод, который происходит  строевом плацу отдельного батальона охраны и обслуживания.Там разводят караул и внутренний наряд. Не прибыть на развод не может себе позволить никто. Это мероприятие не занимает много времени и внутренний наряд автороты отправляется обратно. Антон давно заметил в строю Валеру Торкалюка, но тогда промолчал:

   - Валера, я тебя не планировал в наряд, как ты здесь оказался?
   - Извини, я попросил младшего сержанта Гончаренко изменить, потому что тебя не было.
   - А я, что вчера демобилизовался?
   - Ну, не обижайся, я бы завтра попал дневальным по роте. Но очень не хочется попасть под каток старшины Малюка. Я, что молодой?
   - Валера, я могу простить один раз. И он будет последним, а "дембель"ещё не завтра. Я строгий командир?
   - А тебя не понять. То ты добрый хоть к ране прикладывай, а то ты злой - не пойми, почему...
   - Валера, а как ты сегодня со мной поступил? Ты считаешь хорошо и правильно?
Ты с Цыбульским так поступил бы?
   - Он бы меня убил, а ты моего призыва и мой друг.
   - Может у нас односторонняя дружба, когда тебе выгодно - дружим, когда мне - нет.
   - Ты захотел быть сержантом, а я не хочу.
   - Меня кто спрашивал, хочу ли? Что не помнишь отбор в Кёнигштайне?
   - Помню, но я перебежал в другой строй, сказав, что окончил 8 классов.

   Работать с личным составом не легко и не благодарно. Как мои сопризывники с 3-го взвода пропили мой объявленный в приказе отпуск? Я с ними не пил и не догадывался, что они замышляют. Какое отношение имеет моя служба к дисциплинар-ному поступку соседнего взвода. А сейчас Прокопьев и Конатовский только ходят и мне улыбаются. А ведь знали, что после их попойки, если "залетят", то комбат Шерстенко махнёт саблей по отпускникам и никто не выйдет из воды сухим. Вот я точно не вышел. Мог бы ещё раз отца увидеть. Комбат применяет принцип коллек-тивной ответственности. За проступок отдельных личностей несут ответственность все. Это справедливо? Конечно нет! Если было бы справедливо, то лишил бы отпуска всех офицеров и прапорщиков роты за употребление спиртных напитков бойцами 3-го взвода Сашей Конатовским и Витей Прокопьевым.. Но это будет выглядеть, как своеволие и мракобесие, а по отношению к срочной службе всё выглядит, как надо.
Захотел, предоставил отпуск. Настроение пропало, отпуск отобрал. А вы, ребята, служите, старайтесь. Разве вы за отпуск служите? Вы Родине служите и ей нужно служить только хорошо, по совести.

   Тот же Шерстенко может решить быть мне на похоронах отца или это излишество.
"Отец-то в семье не жил и у него была вторая семья. Пусть там второй сын подрастёт и я и того не пущу, потому что два раза не умирают". Так рассуждал Шерстенко или не так Антону было не известно, но зато ему рассказали о существовании распоряжения: "Товарищи офицеры! Я требую, не проговориться, что сержанту пришла телеграмма о смерти отца. А, если известие просочится, то  пусть считает, что телеграмма незаверенная". Подполковник взвалил на себя тяжёлый грех быть для солдат судьёй, прокурором и даже Господом Богом. Если бы это случилось в боевой обстановке, то никто не подумал даже осудить, а когда пушки молчат...Не заслоню я тебя грудью такого, если придётся. И никто не заслонит. Я даже руки тебе не подам, если рискнёшь придти провожать мой призыв на дембель. Спрячу руку за спину и пусть твоя повисит в воздухе и подействует на головной мозг, может подскажет что-нибудь. Я и так мало видел своего отца, плохо его знал, а мне очень надо было с ним поговорить, расспросить. Кто мне сейчас что-то расскажет о том, что я не знаю из истории нашего рода. Скорее всего, то что я не узнал от него, останется тайной  не только для меня, но и для будущего потомства.Мы сами будем додумывать, придумывать и фантазировать, восполняя прорехи истории нашей семьи. Может кому-то всё это безразлично, но только не мне, Антону Весёлокутскому. Сержант очнулся от своих нерадостных мыслей только в помещении КПП от очень знакомого голоса.
   - Товарищ сержант, разрешите присутствовать! - Торкалюк улыбался виновато-извиняющейся улыбкой.
   - Валера, ты решил продлить нашу дискуссию?
   - Нет, я хотел узнать историю с S;;es M;dchen.(милой девочкой) Это всё правда или ребята сочинили красивую историю, где ты главный герой?

   - А в чём ты сомневаешься? В том, была ли девочка? Можешь спросить подтверждения у прапорщика Добруджи, у Федьки Махалова и у других, кто был на встрече. Если мне доверяешь, то и я подтверждаю, что девочку зовут Хелена Гумбольдт, живёт во Фрайтале. Тебе нужен подробный адрес? Зачем? Всё равно ты не знаешь, где находится этот городок. Ты всю службу прослужил на строевой машине и выезжал только на учения. Такие бойцы считались неудачниками, потому что их не посадили на легковую или, хотя бы, транспортную машину. Валера служил с первого дня и уже 18 месяцев в 4-м взводе. Он был положительным середнячком, но очень ревнивым к чужим успехам. Сильно сказывалось воспитание в молдавском селе колхозного собственника.
   - Нет. Я просто хочу поговорить. Она очень красивая?
   - Ты сам знаешь, что для солдата любая особа в юбке - королева красоты. А Хелена - исключение. Она на самом деле очень привлекательная, потому что очень молода, стройна и одета хорошо. Белый костюм сильно отличается от цвета хаки в лучшую сторону, поэтому её можно назвать красавицей.
   - О, как бы я хотел её увидеть и, хотя бы раз, попасть на встречу дружба-фройндшафт.
   - Валера, а помнишь, я просил тебя стать комсоргом взвода и членом комитета? Как ты мне ответил, я помню: "ЭТО НЕ МОЁ!"
   - Да, помню. Ты был прав, что без политики прожить трудно.
   - Без политики прожить не трудно, а продвинуться трудно. Ты отсиделся в роте, а Рощин был с нами. А, если бы ты был комсоргом, то, я не сомневаюсь, что ты был бы не первым в списке, потому что первый - Махалов, а ты, точно был бы вторым. Нужно делать какие-то выводы - пора.
   - Я, обязательно, сделаю эти выводы.
   - Валера, ты немецкий в школе изучал?
   - Нет, у нас в Молдове, иностранный - французский язык
   - В Германии он бесполезный, как и английский, который изучал Махалов Федька.
   - Кстати, он завтра нас меняет - заступает помощником по части.
   - Gut!
   - Антон, а что она тебе написала, ты уже перевёл письмо?
   - А ты и про письмо знаешь?
   - Да, Гриша раструбил всем.
   - Слушай, а Шерстенко, случайно, не знает?
   - Может до комбата эта история не дошла, но ротный уже точно что-то знает. Он такой проныра, что, если что задумали, то будьте бдительны... "загремите под фанфары, как пить дать!"
   - Никуда мы не залетим. Кто выпустит самосвал из автопарка без старшего?
   - Я знаю, что вы задумали и хочу подсказать.
   - Слушаю со вниманием.

   - Из парка вас никто не станет выпускать, а зачем из парка? Грише не нужно ставить машину до обеда в парке. Мохнатый никогда не сдаёт машину дежурному по парку. Он доверяет это сделать Грише. А Мохнатый, чтоб не идти из автороты пешком, уходит на обед домой от штаба... Гриша тебя подождёт там, а ты подойдёшь во время обеда роты и вы - свободны. Но имейте в виду, что попадёте в час-пик. В Союзе такого нет, а здесь в обеденный период все едут домой обедать и образуется сплошная колонна машин на всех центральных улицах города. Вы спокойно доедите, куда надо, если только вас случайно не увидит, запоздавший на обед, офицер или прапорщик или дежурный патруль ВАИ и комендатуры, хотя обедать любят все и в одно и тоже время. И ещё, задерживаться во Фрайтале вам нельзя, если не хотите чтоб вас искали. Ваше время с 13 до 15.00 часов. Приедете позже, Антона будет искать командование автороты, а Гришу Мохнатый потеряет. Через некоторое время две пропажи объединят в одну и будут искать обоих в самоволке. Тогда всё вспомнят: и встречу, и девочку, и Добруджу, и письмо.

   - Как я тебе рассказал?
   - Всё очень логично. Спасибо за подсказку, но на встречу вряд ли я тебя возьму, потому что ты не любишь комсомол.
   - Ты мне хоть за сегодня прости, а то я знаю твои обиды. Потом замашешь нарядами для салаг.
   - Хорошо. Не бойся, не замашу.
   - Мир?
   - Мир!
   - Валера, а сейчас, освободи помещение. Пообщаемся позже, а скоро командование пойдёт домой со службы и дежурного по части нужно ждать с батальона.
   - А кто заступил?
   - Старший лейтенант Немченко.
   - О!Командир стрелковой роты!
   - Давай, Валера, место дневального - у ворот. И хрен тебе, а не париться в помещении при хорошей погоде. А то - сержантом не хочу, комсоргом не люблю... Люби, Валера, ЗИЛ-157!

   Валера занял место дневального у ворот, накинул на лицо маску безразличия и браво стал отдавать честь выходящим из ворот Офицерам, прапорщикам и прищёлкивая иногда каблуками.

   Откуда это у него? Надо обратить внимание на строевом тренаже. Ещё во взводе кто-нибудь прищёлкивает? Что я плохо провожу занятие по строевой подготовке? Могу лучше, но тогда взвоете.

                13. Внимание, немки идут!

   Валера повис на воротах, контролируя приближение дежурного по части. Но того всё не было. Немченко сам контролировал все телодвижения комбата. Офицер числился в отличником в глазах подполковника Шерстенко и ревниво хранил к себе такое отношение. Он ни за что не согласился бы потерять этот статус и особое отношение к себе командования. Это бы дорого стоило для карьеры офицера. Его всё не было, но Валера, вдруг, странно себя повёл: весь взбудораженный замахал руками, жестикулируя, и, приглашая Антона, посмотреть на что-то.

   Антон привстал, вытянул шею в окно, но ничего примечательного не увидел.
Сержант нажал на шпингалет и открыл раму:
   - Что ты там увидел?

   - Внимание, немки идут!- Торкалюк смеялся и корчил рожицы, делая для Антона непонятные жесты. - Две! - и показывал дежурному два пальца руки, потому что никак по-другому выразить свои эмоции он не мог.

   Антон тоже увидел два объекта женского рода исключительно не похожих на русских Катюш или украинских Маричек. Они выделялись одеждой, манерами и внешне.
Несколько впереди шла рыжая, красивая бестия в ярких, жёлтых сильно расклешённых брюках и в туфельках на высокой, толстой платформе. Она что-то постоянно говорила подруге на родном языке, жестикулируя в наш адрес. На широком балахоноподобном жакете было глубокое декольте и содержимое пазухи выпирало наружу, стремясь потеряться. Они шли прямиком на ворота и, казалось, что они идут в автороту. Может в гости к Юрлинскому или к Весёлокутскому?

 После встречи с Хеленой всё казалось возможным.
   Вторая дама была маленького роста с короткой чёрной стрижкой и тёмными глазами. Её короткие ножки скрывали чёрные плотные расклешённые брюки, а верх прикрывал толстый белый свитер с большим хомутом, который скрывал пол-лица малышки. Антон тоже вышел к воротам и поздоровался:
   - Guten Abend, Fraulein!
   - Guten Abend, Genossen! - ответили женщины хором,как-будто долго репетировали своё приветствие.
   - Wie geht es? (Как дела?)- продолжал блистать Антон знанием разговорного языка.
   - О. Gut, gut!(Хорошо) - вторили немки.
   - Wohin gehen Sie? (Куда вы идёте?)- спросил снова Антон.

   - Zum Wald!(В лес!) - женщина махнула на тропу, которая утопала в кустах за забором, ограждавшим автороту с севера. Это была та дорога, которая вела к старому немецкому кладбищу, где мы любили фотографироваться. Там были могилы прошлого столетия и, наверное, ещё более древние. Кладбище было настолько экзотичным, что нисколько не ощущалось трагичности места, похоронного траура и всё такое. Оно,
скорее всего, отдавало от себя музейным оттенком и историчностью саксонского бытия.

    "Женщины вечером, на ночь, собрались посетить кладбище?" - удивлялся Антон.
   - Что, правда? - усомнился Валера. У нас в Молдове вечером на кладбище не принято ходить. - Это не по-христианским нормам!
   - И не по-протестантским!
   - И не по-человеческим!
   - Ты, что не понял, что они ищут?
   - Понять не трудно, но нужно их разговорить.
   - Wie heisen Sie, Freulein? (Как зовут Вас, девушки?) 
   - Ich heise Beate - призналась первой рыжая. (Меня зовут Беата).

   Вторая, что-то промямлила, не опуская хомут свитера. Антон жестами предложил опустить воротник-хомут, но женщина решительно протестовала: - Nein? nein...
   - Es ist sehr schlecht!(Это плохо).
   - Zeigen Sie Ihr Gesiecht! (Покажите Ваше лицо).
   Немка громко что-то крикнула и опустила свой хомут.

   - Ich heise Anna-Maria.(Меня зовут Анна-Мария). - Слёзы брызнули из глаз, покатившись горькими горошинами по асфальту в сторону ворот. Валера смотрела с близкого расстояния на обиженную судьбой молодую немецкую женщину и скорбно ей сочувствовал. Хомут открыл всю беду Анны-Марии, увеличенную болезнью или травмой, нижнюю челюсть, но глаза чистые и прекрасные смотрели на всех с большой надеждой на снисхождение.

   Женщины заторопились. Вероятно, показать своё уродство не легко даётся, поэтому, застеснявшись, решили скорее ретироваться с глаз долой. Антон спросил, когда они ещё придут в гости. Рыжая ответила, что когда стемнеет, поздно ночью.
Гости засобирались уходить, что-то громко и очень быстро обсуждали, поглядывая на Антона. Потом помахали ручками и скрылись за забором в сосновом бору. Ещё довольно долго мелькали жёлтые штаны и белый свитер между коричневых стволов сосен и зелёных лап хвойника.

   Антон позвонил в роту и вызвал на КПП сержанта Махалова. Тот не заставил себя долго ждать и скоро нарисовался вдвоём с корешом из 1-го взвода.
   - Ну, что, без меня не получается разобраться?
   - Вот тебя-то, как раз, и не хватает. Ты же шпрехаешь без ошибок.
   - Я могу так "пришпрехать", что потом будет долго вспоминать.
   - Можешь, можешь, но не переусердствуй!
   - Антон, а что, вообще, случилось. Я ничего не понял. Что, Хелена приехала?
   - С чего ты это взял? Как могла девочка-девятиклассница переступить через мнение своих родителей и, каким-то образом, найти штабную часть. Не слишком ли запахло детективом? А, если ближе к сути, то слушай:

   - К нам приходили гости: Беата и Анна-Мария. Немного пообщались и они ушли в лес, в ночь в ... Обещали вернуться, но поздно ночью, если я их правильно понял.
   - Антоша, ты что? Правда, ещё придут?
   - Обещали, если я правильно их понял.
   - О! Когда придут, ты меня позовёшь?
   - Могу позвать, но право выбора моё, согласен?
   - Да, да, да! Мне не важно, кого любить...

   Федька проторчал у Антона до отбоя, но вечерняя поверка - это закон для всех. Ему не хотелось уходить, но пришлось. На вечерней поверке присутствовал командир роты. Как можно отсутствовать и, как уйти после отбоя. Легче отстрелить себе мужские прелести, нежели дерзко уйти из подразделения, зная, что ротный будет спать в каптёрке. Однако Федька прибежал на КПП.
   - Антоша, пообещай мне, что поднимешь меня, если немки придут после 24 часов или после часа ночи.
   - Обещаю, но и ты пообещай, что не залетишь!
   - Тоже обещаю!

   Ночь прошла в ожидании. Дежурный по части в автороту не объявился и были неплохие условия для встречи гостей, но они не появились. Федя перед зарядкой забежал на КПП. Он был возбуждён и подозрителен:
   - Что, Антон, зажал немецких баб? Где они? Что только одна приходила?
   - Федя, урезонь свой пыл! Не было никого!
   - Не правда, не верю! Ты пожадничал?
   - Крест на пузе, не было!
   - Что же случилось, они же обещали.
   - Обещанного иногда нужно долго ждать. Наберись терпения.
   - Слушай, давай сегодня ещё кого-нибудь подкараулим?
   - Нет, спасибо! Одну ночь караулил и вторую не спать?
   - Антоша, ну, я же сегодня заступаю. Придёшь ко мне? Как же я "пошпрехаю" без тебя?
   - Ладно, приду, а вдруг, вчерашние гости появятся. Рыженькая классная, а Анна-Мария - добрая.
   - Ты какую предпочитаешь?
   - Я не знаю.
   - А я любую.
   - Та, которая добрая, со страшным дефектом лица.

   - Только лица? А зачем мне её лицо? - Федя улыбался своей шкодливой улыбкой макаренковского коммунара и до дыр сверлил темень за воротами КПП. Но эта уловка ничего ему не приносила, также, как и Антону. Ничего не принесла уловка и немецким девочкам, гулявшим на окраине Дрездена, в районе старого кладбища, куда даже днём мало кто заглядывал. Девочки не очень сильно маскировали свои желания и стремления, поэтому было очень странно, что они поздно ночью не появились у КПП автороты. Возможно, у них был запасной вариант времяпрепровождения, которым и воспользовались. Что им срочная служба бойцов Советской Армии, которые привязаны к своей казарме, не дождёшься. единственное их преимущество - это молодость.

                14. Я - жадина, прости, друг!

   Смена пришла,как обычно. Фёдор был сосредоточен и, как никогда серьёзен. Всем своим видом он показывал, что ждёт гостей. Ему даже заходить на КПП не охота. По всему виду можно было определить, что Фёдор готов был дежурить у ворот вместе с дневальным или вместо него. Его глаза напряжённо всматривались в даль, желая увидеть хоть одну привлекательную фигуру. Уже Антон покинул его, убыв на вечернюю поверку, поклявшись другу вернуться. И дежурный по части прибыл полистать журналы и снова убыл в стрелковую роту. А что ему здесь делать, когда хозяин автороты живёт на казарменном положении? Даже неудобно вмешиваться при ротном во внутрен- ние дела Юрлинского. Ещё неправильно всё поймёт. Уже и командир роты проверил службу КТП и КПП и убыл спать в каптёрку старшины, а Махалов всё ожидал и надеялся увидеть хоть кого-нибудь.

   И он дождался. Прямо у ворот КПП вынырнула рыжая бестия - Беата. Он узнал её по рыжим волосам, по голосу, которого никогда не слыхал, по бегающим зрачкам глаз, которые искали, наверное, Антошу и по желаниям найти, хоть кого-нибудь.

   "Я его не позову!"- стучало в висках сержанта. - Он вчера меня не позвал. Я - жадина. Прости, друг, но мне очень надо. Федя потянулся к женщине, обнял её и привлёк к себе. Она не желала сопротивляться и, наверное, не умела этого делать. А то, зачем пришла так далеко ночью, чтоб уйти ни с чем? Нет эта ночь принадлежит ей и этот симпатичный русский юноша тоже, как и свет этой огромной луны над предместьем Дрездена.

   "О, как всё хорошо. Как он её целует, как мягки его руки, как хорошо что-то говорит на чужом языке. Как настойчиво он увлекает  куда-то от освещённых ворот на ту тропу, которой они ушли вчера с Анной-Марией. Но тогда было видно, куда ступает нога, а сейчас они ничего не видят. Но этот русский мальчик, наверное знает, куда они идут. Как теплы его руки! Хоть бы он не остановил их движение. Где только они не побывали?! Как хорошо хорошо они трогают самые недоступные места. Беату захлестнула страсть и она даже не поняла, как это вышло, но оно вышло так, по-взрослому и, какой он миленький. - Аlle ist gut, lieber Yunge!..(Всё хорошо, милый юноша).

   Над ними было звёздное южное небо, огромная луна продолжала излучать яркий свет и хор обалдевших цикад, которые музицировали им в такт. Какой хороший русский. - Ich liebe dich!" (Я люблю тебя).
   Как они оказались на небольшом предмете верхней одежды, который был им коротковат не понял ни он, ни она. Но на нём было лучше, чем на самом дорогом царском ложе. А когда мгновение вдруг остановилось, это оказался бушлат 50 размера. Он так и говорил "бушлат" - два слога. Он не знал, как его назвать по-немецки и он повторял, как умел - буш-лат. Она ещё раз переспросила:
   - Was?(Что?)
   - Busch - lat! - повторил Федя. И ещё что-то лопотал, а Беата смеялась, ничего не понимая... Они оба хорошо понимали только  язык любви, касания любви, движения любви, дыхания любви и много, много поцелуев.

   - Komm?- спросила женщина и он её понял, потому что сразу ответил:
   - Пошли?! - и сам вскочил, подал ей руку, помог привстать, оттряхнул невидимый мусор, не забыв поцеловать в шейку, щеку и губы. В её глазах снова всё поплыло, но на короткое время. Он встряхнул Busch-lat и пара, прикрывая слепящий свет автороты, и угадывая под ногами тропинку, двинулась вдоль забора к КПП. Дойдя до ворот Федя обнаружил своего дневального, бдительно несшего службу за троих: за себя, помощника и дежурного по части. Федя с Беатой отошли в сторону КПП 101 полка и скрылись в серую тень саксонской ночи. Дневальный через некоторое время отчётливо услыхал урчание легкового автомобиля и характерный стук, закрывающейся двери. Махалов счастливый и довольный от переизбытка чувств отпустил дневального спать в автороту и приступил к дежурству за троих. " Какая прекрасная в Дрездене ночь! Как жить хорошо!"

   А утром придёт Антон. "Ну, что, Антоша, прости меня, я пожадничал!" Антон, на самом деле, перед зарядкой заглянул на КПП:
   - Привет! Как дела?
   - Мне понравилось, я доволен.
   - Что приходили?
   - Приходила. Рыжая. Одна.
   - Беата приходила? Почему не позвал?
   - Она приходила одна.
   - Пожадничал?
   - Антоша, прости...
   - И, как?
   - Высший класс!


                15. Кажется есть проблема.


   Прошло несколько ничем непримечательных дней. Феде Махалову завидовали все. Антон делал вид обиженного человека. Но это был вид и только. Все его мысли занимала Хелена. Он был доволен, что не пришлось изменять этому милому ангелу с голубыми глазами и детской улыбкой. А время отстукивало секундные шаги на круглых циферблатах и приближало день политзанятий. Антон работал в парке, а Гриша возил с Мохнатым уголь
   Антон перевёл немецкое письмо и написал ответ. Кто-то, он даже не запомнил кто, принёс немецко-русский словарь, что значительно облегчило задачу. В свободное время, сержант листал словарик, повторяя слова частого употребления.
Но скоро вторник...
   Когда чего-то ждёшь, то время сильно тянется и тормозит на месте. И всё же время течёт,меняется и движется. Так что вторник наступил и потянулся дальше по расписанию, утверждённому капитаном Юрлинским. Рота сбегала на физическую зарядку, сходила на завтрак в столовую и готовится  к политическим занятиям. Всё свободное время Григорий с Антоном рядом. Гриша нервничает и это заметно. Наверное, он не спал или плохо спал, а Антоша держится увереннее. Это сказывается его военная закалка в ШМАСе. Слухи передают, что там курсант Шикльгрубер получил ефрейтора и стал фюрером и канцлером. Антону фюрером становиться не надо, достаточно быть секретарём ротной первички. А бранденбургский ШМАС он окончил с отличием и получил на звание выше положенного - сержанта. Сегодня сержанту Весёлокутскому с его закадычным другом и земляком предстоит решить личную проблему - найти Хелену.
   После политзанятий Гриша с Мохнатым поедут за углём и сделают несколько рейсов. На время обеда Гриша оставит машину у штаба батальона. Антон сходит за почтой и найдёт самосвал. Риск очень большой, но всё должно сработать.
   Когда рота ушла на обед, Антон, следивший со 2-го этажа за перемещением коман-дования автороты, остался доволен ходом событий и, выйдя из казармы, направился на КПП. Там дежурил сержант Махалов. Увидев друга, федф заулыбался, но улыбка получилась мученической и тревожной.
   - Ты не пошёл на обед?
   - Я не хочу. Сбегаю за почтой и зайду в магазин. Мне нужно закупить туалетные принадлежности для укомплектовки тумбочек.
   - Ты что-то надумал?
   - Нет, не думай об этом.
   - Я не думаю,но, кажется есть проблема.
   - Что-то случилось?
   - Да, Антоша, у меня, кажется, закапало.
   - Так закапало или кажется?
   - Что делать, Антоша?
   - Сходи к капитану Суханову, может поможет...
   - Он сразу доложит комбату, он обязан и такое скрыть невозможно.
   - А терпеть тоже нельзя, такое само не проходит. Может до конца наряда потерпи и сходим в армейский госпиталь... Вдруг попадём на хорошего человека и поможет.
   - Ладно, Антоша, это я наказан за свою жадность.
   - Федя, я тебе сочувствую... Но спасибо за то, что ты меня выручил. Так получилось.
   - Я сам виноват. Извини, Антон.
   - Давай вечером сходим в госпиталь, а пока придётся потерпеть.
   - Я потерплю дружище!
   - Ладно, извини, мне пора за почтой.
   Антон вышел за ворота и направился в сторону штаба батальона. Весеннее солнце старалось вовсю - пригревало почву и радовало не только людей, но, особенно, ликующих птиц, которые старались выдать самые изысканные трели из своего репертуара. Они чирикали, свистали, выводили рулады в небе, на ветках деревьев и на деревянном двухметровом авторотовском заборе, вдоль которого сержант Весёло-кутский шагал в батальон. Насыпная неасфальтированная дорога тянулась через пустырь, пересекая участок бывшего, до строительства казармы, леса. На обочинах дороги ещё валялись старые брёвна, спиленные и вывернутые пни и зияли неглубокие канавы, наполненные талой водой. Но солнце немало постаралось и почва вокруг давно высохла. Тропа была сухая и никак не напоминала сельскую весеннюю дорогу Советского Союза. Идти было недалеко, если по времени, то не более 10 минут.
   Антон думал о Федьке и жалел его. "Что с ним будет? Как ему выкрутиться? Как всё это закончится? Может не ехать? Зачем мне нужен сейчас Фрайталь? Если попадём, то это будет "ЧП"№2 (У Феди уже готовое "ЧП" №1). Нам тоже не поздоровится. Поступок очень дерзкий и комбату, точно, не понравится. Может остановиться и вернуться назад? Представляю, как будут все издеваться за мою трусость..."
   Дорога подвела к вечно открытым воротам без шлагбаума у штаба батальона. Почему-то здесь КПП не было: заходи, кто хочет и выходи тоже. За воротами стоял Гришин самосвал, в кабине виднелась длинная фигура самого Гриши. Обратного хода нет. Мы сейчас на старте дерзкого поступка - самоволки. Расчёт был чёткий и это будет местью комбату за отмену отпуска и похороны отца, которого Антон не увидел перед тем, как его закопали в землю.
   Антон запрыгнул в кабину. От неожиданности у Гриши отвисла его боксёрская челюсть. Это ещё обозначало его открытой улыбкой.
   - Что, сэр, не ждали?
   - Почему? Наоборот - ждал, но не ожидал, что решишься.
   - Может не поедем? - попытался Антон дать задний ход самоволке.
   - Ты, что, струсил?
   - А ты не трусишь?
   - Поехали?
   - Это тебе, пригодится. - Гриша протянул полевую офицерскую фуражку цвета хаки. Прижмёшься спиной к спинке сиденья, а голову наклони вперёд к лобовому стеклу. Это будет слабой иллюзией наличия в кабине старшего машины. Может, сработает?
   Зил-555 заурчал негромко движком и машина покатилась. Через несколько минут друзья стали самовольщиками. Может это звучит слишком серьёзно и только на пару часов, но это было так. Гриша свернул на Курт-Фишер-Штрассе и уверенно повёл по  привычному маршруту. Антон надел фуражку и стал изображать старшего машины. Если бы по пути оказался запоздалый офицер или прапорщик и в его поле зрения попал бы знакомый самосвал с известными ему номерными знаками, а на месте старшего машины виднелся  какой-то неотчётливый силуэт, то всё это не вызвало бы подозрений. А, если бы силуэт отсутствовал, то это было бы не в пользу водителя. Никто бы не успел заметить, что на том месте сидел сержант срочной службы, которому не поло-жено было находиться в это время в самосвале в потоке автомобилей. Что беспокоило друзей - это скорость движения машин во время часа-пик. Если бы кто-нибудь оказался на встречном маршруте, то мог бы рассмотреть в кабине срочника. Но поток всё же двигался и ЗИЛ удалялся от штаба и от автороты ближе к Фрайталю., где машины Советской Армии встречаются всё реже и реже. Но здесь могли встречаться значительно чаще патрульные машины полиции. Офицер полиции также не оставил бы без внимания автомобиль с двумя срочниками в кабине. Самосвал двигался достаточно резво, особенно, когда Дрезден остался позади, а за его пределами исчез поток часа-пик. Автомобиль набрав хорошие обороты, очень быстро въехал во Фрайталь. Гриша хорошо знал маршрут и быстро довёл машину до двухэтажного домика, стоящего у края дороги, соседствуя с группой подобных домиков. Через дорогу от них рос старый лес смешанных деревьев, а с другой стороны к домикам прилегало поле. Дом был ограждён невысоким аккуратным заборчиком. На стене под крышей висела табличка с адресом, который Хелена написала в своём письме. Приехали. Что дальше?. Друзья смотрели друг на друга и улыбались. Они были довольны, что всё получилось. Нашли, а как зайти? Что им делать, если выйдут родители, что сказать?
   Занавеска в окне второго этажа уже шевелится. Значит там кто-то есть, кто-то волнуется и недоумевает, что за машина остановилась у их дома? Кто приехал к ним
или это вынужденная остановка советского автомобиля?
   Срочники затянули паузу, но пора было решиться и сделать шаг, ради которого они так рисковали.
   Антон попросил сапожную щётку, вышел из кабины и стал чистить сапоги, видимо, перед дальнейшим своим действием. Гриша поощрял друга своей улыбкой и подбадривал незначительными фразами. Антон решился действовать:
   - Всё, я пошёл! Что сказать?
   - Сначала  поздоровайся, а потом спроси, живёт ли здесь Хелена и фамилия... как? ...Я забыл... Ну, ты знаешь.
   - А ты здесь будешь сидеть?
   - Ты сначала сходи, а потом будет видно.
   Антон выпрямился, вернул Грише щётку и решительным шагом направился во двор. Он шагал медленно и чем ближе дверь, тем медленнее двигались ноги. В мозгах вертелись строчки предложений, которые он должен был озвучить. Сержант издали искал взглядом кнопку звонка. И нашёл справа от двери. Постояв немножко, Антон надавил на красную кнопку и стал слушать мелодию звонка.
   Через некоторое время, дверь открылась и в её проёме оказалась средних лет женщина в кухонном фартуке и с улыбкой удивления на симпатичном лице. Короткая стрижка с завивкой была похожа на ту, которую носила мама Антона. Она не похожа на Хелену, но нельзя было сказать, что она некрасивая. Женщина быстро что-то сказала, но Антон понял только несколько отдельных слов.
   - Guten Tag!
   - Guten Tag! - ответила женщина.
   Антон рылся в своей памяти и не мог ничего сказать. Все заученные фразы куда-то делись и он выпалил:
   - Helene Humboldt lebt hier? (Хелена Гумбольдт здесь живёт?)Sie konnen es sehen? (Можно её увидеть?)
   - Ya, ya! Bitte! (Да, пожалуйста!)
   Женщина подняла голову вверх и позвала:
   - Helene! Helene! - и ещё что-то добавила, но Антон для себя не перевёл.
   Где-то наверху зашумели и вниз спустилась Хелена в цветном длинном халатике. Её голубые глаза ощупали Антона цепким взглядом и заулыбалась.
   - Ich bin Anton! (Я - Антон!)
   - Gut, gut! Komm zu mir! (Хорошо! Пошли со мной)
   - Nein, Helene! Mein Freund Greg ist hier! (Нет, Хелена.Мой друг Грэг здесь).
   Хелена схватила Антона за руку и увлекла за собой на улицу. Самосвал одиноко стоял на пустынной улице и надёжно скрывал за блестящим на солнце лобовым стеклом длинную фигуру Грэга с массивной головой и боксёрской челюстью. Он не стал ждать, когда мы подойдём и выскочил из кабины.
   - Helloy! - поздоровался с девушкой Гриша, подарив ей свою обаятельную улыбочку.
   - Komm zu mir, Jungen!(Пошли со мной, ребята!)
   - Пойдём, Грэг, нас приглашают!
   Гриша достал сапожную щётку и стал драить свои сапоги. А Хелена подхватив Антона под руку, что-то щебетала и раздаривала своим гостям миленькие улыбочки.
Наконец Гриша закончил с сапогами и вся тройка направилась во двор и к входной двери. Хелена весело рассказывала Антону, как приезжал к ней Григорий и представился Антоном. Она часто повторяла "Nein? nein..."
   Девушка открыла входную дверь и пригласила ребят:
   - Bitte!
   Друзья зашли в прихожую нижнего этажа и Хелена, указав на лестницу, пригласила их наверх. Ребята смущаясь, гуськом друг за другом, пошли по ступенькам на верхний этаж. На верхней площадке их ожидали родители девочки и старшая сестра с младенцем.
   - Guten Tag! - поздоровались с нами хозяева.
   - Guten Tag! - повторил Гриша, а Антон кивнул головой.
   Хелена принесла нам комнатные тапочки. Намёк понятен. Нужно снимать сапоги. Военные оцепенели. Какой просак! Для них это было так неожиданно и они не могли такое предвидеть. Вряд ли европейцам когда-нибудь доводилось лицезреть солдатские портянки. И вот ребятам предстоит их показать. А это очень стыдно, особенно перед Хеленой. Скинув сапоги и спрятав моментально в голенища портянки, ребята остались босиком и с казарменным запахом ног. Их ожидал накрытый стол. Ребята красные от стыда немного успокоились только тогда, когда  смогли спрятать свои ноги под стол. Их усадили на красивые деревянные стулья с высокими спинками. Подали кофе и пирожные, на вазах были фрукты и конфеты. Обстановка была натянутая. Русский язык не знал никто, поэтому поговорить возможности не было. Застолье закончилось, как только было выпито кофе.
   После короткого застолья, сестра Хелены Хельга принесла фотоальбом и некоторое время все рассматривали семейные фото. Хельга бойко комментировала их, Антон общался односложно, строя короткие предложения. Хелена сидела, стесняясь своих нескладных фото поз. Григорий тихо улыбался и был весьма довольный.
   Антон фиксировал всё время в пути по своим часам-штамповке и помнил, что им опаздывать нельзя. В автороте нужно быть до 15.00 часов.
   Девочки пригласили ребят на улицу и вынесли фотоаппарат. Когда Хельга фотографировала Антона с Хеленой, то запротестовала снимать слишком скромную стойку ребят и соединила их головы ближе. Это импонировало ребятам и они больше расслабились. После фотосессии, ребята засобирались и стали прощаться.
   - Еin Моmеnt! - остановила всех Хелена и убежала, а когда вернулась, передала Антону новое письмо и раскрасневшаяся прильнула к нему, поцеловав сержанта в щёку.
   Гриша выглядел самым счастливым из всех присутствовавших, а Антон самым смущённым. Время летело с ускорением. Минутная стрелка крутилась со скоростью секундной и подгоняла самовольщиков, а они всё больше ёрзали от нетерпения, чувствуя что пришла пора раскланяться или их ожидает грустный финал.
   - Helene,das reicht! Auf Wiedersehen! (Хелена, пора! До свидания!)
   Григорий уселся в кабину готовый нажать на стартер, а парочка осталась у двери кабины. Хелена что-то быстро говорила и пальцами правой руки дёргала и крутила пуговицу "хэбэшки". Антон больше молчал и только иногда выдавал знакомые ему слова. Девочка то понимала его, то недоуменно пожимала плечами и моргала влажными огромными глазищами. Кто сказал, что немки некрасивы? Антон категорически с этим не согласен. Через некоторое время пуговица со звездой сержантской "хэбэшки"
осталась в руках у растерянной немецкой девочки.
   - Еntschuldigung, Anton, bitte!- извинилась Хелена и виновато улыбнулась. (Извините, пожалуйста!)
Антон замахал руками:
   - Alle ist gut! - повторял сержант...
Гриша посигналил, подгоняя друга ускориться. Занавеска на втором этаже снова зашевелилась. Хелена потянулась на носочках и чмокнула Антона на этот раз в губы и, оторвавшись от Антоновой руки, побежала во двор. У калитки, ещё раз оглянувшись помахала ручкой с пуговицей в руке. Весь взволнованный и расстроенный Антон прыгнул в кабину. Гриша нажал на кнопку стартера и самосвал, словно, обрадованный, что давно пора удирать из самоволки, резво побежал на север, в Дрезден. 

                16. Возвращение в автороту.

   Дрезден встретил друзей-самовольщиков снова часом-пик и нескончаемым потоком автомобилей. На обратном маршруте представителей командования не оказалось, поэтому ребятам снова повезло. И во время  они хорошо вложились. Самосвал встал на своё место до прибытия прапорщика Мохнатого и когда тот открыл дверь кабины, то увидел заспавшегося Гришу:
   - Ты, что дрыхнешь?
   - Так точно!
   - Любишь ты поспать, Чебринец! Ты, что не обедал?
   - Я сегодня кофе пил с пирожными.
   - Ну, ты шутник! Кто же тебя кормил, фантазёр?
   Гриша улыбался, зная, что он говорил правду, а ему н верят.

   АНтон успел купить для взвода туалетные принадлежности, а почту он получил раньше и в автороту сержант прибыл, как надо, вовремя. Никто его не искал, кроме Федьки Махалова.
   - Антоша, ты где был? Я тебя искал.
   - Ты звони громче, а то не все тебя слышат.
   - Вы ездили?.. понизил голос Фёдор.
   - Молчи... - процедил сквозь зубы Антон.
   Федька заулыбался, радуясь успеху ребят, но вдруг поник и пожаловался:
   - Антоша, а у меня капает серьёзно. Что делать?
   - Вечером, когда командование смоется. пойдём в госпиталь. Может помогут... Конечно помогут, куда они денутся. Но от "залёта" тебя не спасти, но попробуем.
   - Да! Пойдём, но когда?
   - Сразу после ужина.

   Антон с Беловым занялись укомплектовкой тумбочек и и тревожных вещевых мешков. Скоро учения и могут поднять по тревоге в любую ночь. Для тренировки светомаски-ровки, а затем фактически с выездом в запасной район. В заботах время для Антона прошло очень быстро и команда дневального "Рота, приготовиться для построения на ужин" прозвучала как-то неожиданно.
   Бойцы пошли чистить сапоги на улицу и мыть руки в умывальник, в подвал. На плацу роту строил Ваня Житарь. Командование потянулось к КПП. У столовой роту встречал замполит. Когда нетерпеливые бойцы при входе сломали строй, замполит приказал Житарю повторить прохождение в столовую. Повторили. На этот раз "прошли по конкурсу", как выражается "хохмач" прапорщик Костылев.

                17. Госпиталь.         
   На ужин давали макароны и, как всегда, отварную рыбу. Молодёжь ест с удовольствием, а "старики" ковыряют ложкой.
   Когда рота снова вернулась на плац, то все увидели замполита, собравшегося домой. Командир роты сидел в канцелярии. Там горел свет и он что-то писал.
 Подошёл Федька, его страдальческие глаза молили о помощи.
   - Давай так. Когда ротный потушит свет в канцелярии, мы через 15 мин. с тобой встречаемся у КПП.
   - Jawol?
   - Да!
   Сержанты разошлись в разные стороны, чтобы встретиться в заданное время.
   - Сержантскому составу собраться в канцелярии роты! - пытался перекричать общий гул ротный писарь.
Через несколько минут сержанты нехотя потянулись в сторону канцелярии роты, которая находилась в левом торце казармы и представляла собой пристройку округлой формы в два этажа с остеклёнными рамами по кругу. Рамы-окна обеспечивали круговой обзор: от спортивного городка до боксов в автопарке.
   Капитан Юрлинский сидел во главе канцелярского стола, ожидая сержантов. Он собирался с мыслями, а сержанты пытались угадать темы разговора. Она могла быть от зарядки до взбития подушек, от нечёткого утреннего подъёма до самоволки и многое другое. Федя Махалов думал, что его здоровьем обеспокоился ротный, а Антон, что тот узнал об экскурсии во Фрайталь.
   Естественно, что Юрлинский упомянул о половине мелких дел из перечисленных, но о случившихся уже свежих "ЧП" он ещё ничего не знал. Оба сержанта вздохнули с облегчением. И большую часть речи командир уделил предстоящим учениям и участникам. В списки участников попал и Антон. а Фёдора и Григория там нет. Когда совещание ротный закончил, Антон и Фёдор пошли на спортивный городок, откуда легко можно было наблюдать, проследить, когда уйдёт в в каптёрку капитан. Через минут 20 свет погас. Антон назначил посыльного из прослуживших 1 год чтоб оповестил его на территории госпиталя, если его будет искать ротный или старшие начальники.
   Друзья-сержанты отправились на КПП и по знакомой тропке быстро дошли до госпиталя. Около получаса ребята настраивались, взвешивали все "за" и "против", но другого выхода не находили и, когда созрели зайти, направились в приёмное отделение.
   - Хотя бы дежурный врач оказался мужчиной. Как я с женщиной пообщаюсь? - переживал смущённый Антон.
   - Ладно, пошли! Идти-то надо.
   - Антоша, помогай! Тебе объясняться легче будет, согласен?
   - Хорошо, не переживай и думай о восстановлении здоровья.
   Сержанты вошли в приёмное отделение и подошли к окошку. Женщина в белом обратила на них внимание:
   - Вы к нам? Что у Вас случилось?
   - Помогите, пожалуйста. Мой друг заболел плохой болезнью. У него была связь с незнакомой женщиной.
   Женщина с укором смотрела на ребят:
   - Вот уж эти мужики! Как это случилось?
   - Проходила мимо... Федя краснел и бледнел.
   - Зачем она тебе сдалась?
   - Что теперь говорить? Всё уже случилось.
   - Сейчас придёт уролог и он назначит вам лечение.
   - Доктор, а в части узнают, что мой друг заболел, нельзя ли, как-то скрыть?
   - Сержант, мы обязаны сообщить командованию о такой или другой болезни. Его же не будет на вечерней поверке, на построениях.
   - Может Вы запишите его завтрашним числом?
   - Зачем? Всё это бесполезно, нам с Вами не получится скрыть ничего. Лучше докладывать всё, как есть, не усложняйте ничего, сержант. А Вам пора уходить, а то и Вас потеряют.
   - Федя, извини, лечись и будь здоров!
...Больше Фёдор в части не появлялся...

                18. Как расстроился капитан Юрлинский.

Перед вечерней поверкой Антон подошёл к дежурному по роте и отметил сержанта Махалова, что он лечится в госпитале. Дежурный по роте сильно удивился:
   - Когда он туда попал?
   - Сегодня, - ответил Антон. - А завтра будет звонок комбату через дежурного по части. - Ясно?
   - Так точно! Хорошо, что ротный уже спит.
   - Не переживай, со мной разборки ещё будут.
   - Мне тоже достанется?
   - А, как же!? Ты же дежурный по роте.
...Как расстроился комбат, узнав об очередном "ЧП" личному составу срочной службы не дано знать. Можно догадаться, сто он очень сильно расстроил ротного и других офицеров и прапорщиков. Одному Бонжуру повезло тем, что вовремя находился в отпуске. А остальным подразделениям нужно служить и готовиться к учениям. Завтра по плану начнутся смотры тревожных мешков, работы в автопарке и чистка оружия.
Потом тренировки: светомаскировка, выезд в запасной район.
   На следующий день на подъёме присутствовал весь командный состав роты. Ротный носил в руках ГГУ. Авторота получила удовольствие узнать о степени расстройства капитана Юрлинского. Он следил, как командиры подразделений руководят зарядкой, как при помощи шнура бойцы ровняют полоски на одеялах, взбивают и выставляют подушки, как натирают пол при помощи полотёра "машки". Все замечания усиливались ГГУ. Ротный о канцелярии сегодня забыл и о каптёрке Малюка тоже.
   На завтрак построилось 100% личного состава, кроме наряда. Офицеры и командиры-прапорщики шли в составе роты на своих штатных местах, а не плелись походным шагом вне строя. Роту вёл не старшина роты, не один из зам.комвзводов, а командир роты. Ротный вёл счёт через ГГУ, делал замечания и комментировал строевые ошибки - всё через ГГУ.
   При возврате со столовой капитан Юрлинский объявил роте тревогу с ограниче-ниями, без выезда автомобилей из боксов, но с получением оружия и тревожного имущества, с пробежкой до батальона и обратно. При возвращении обратно прозвучала команда "Газы!" и "Бегом марш!". Роту остановили на плацу автороты. Пробежка перешла в строевой смотр:
   - вещевых мешков;
   - документов;
   - содержимого карманов;
   - тумбочек;
   - спальных принадлежностей: ковриков, тапочек, подматрасников; полотенец.
   - личных вещей, хранящихся в каптёрке;
   - дембельских альбомов;
   - в парадной форме одежды.
   Интенсивная служба автороты быстро приблизила время обеда.На обед водил снова капитан Юрлинский с ГГУ. На обед снова строй водил  ротный с присутствием всего командного состава. Обед командованию был сокращён до 40 мин. Многие отказались убывать на обед домой. Во время ротный дважды поднял личный состав: первый раз за громкий шёпот, второй - за громкий стук посудой. По окончании обеда при команде  "Встать!" - была неживая тишина: не стукнула ни ложка, ни скамейка, ни человеческие конечности. Личный состав роты получил хороший урок начальника гауптвахты.
   После обеда тренировали "Отбой - Подъём! без заправки постелей, а потом с заправкой. Получалось по методике знаменитого сержанта Кондрашкина из ШМАСа.
Бойцы всё выполняли молча со скрежетом зубов. 
  На вечерней поверке присутствовал капитан Юрлинский. Он сделал несколько объявлений:все замечания на смотрах должны быть устранены за завтрашний текущий день;с завтрашнего дня могут начаться тревоги и мы должны быть готовы и сработать надёжно.
   Авторота зажила другой жизнью: непривычной и хлопотной. Личный состав был в постоянном движении. Лица бойцов выглядели напряжёнными и безрадостными. Не слышны обычных смешков и подтруниваний. Царила напряжённая деловитость. Даже Григорий не улыбался, хотя его учения мало касались. Тем не менее, ему приходилось по тревоге вскакивать вместе со всеми, одеваться на время, получать свой автомат и тревожный мешок, бежать в автопарк и терпеливо ожидать выезда всех участников учений. Когда всё затихало, он возвращался в казарму и вместе с оставшимися наводил порядок в спальном помещении. Им предстояло заправить более тридцати коек, всё выровнять, взбить подушки и натереть "машкой" полы. А самое главное, попасть под контроль старшины роты. И всё же не надолго. После завтрака он убывал возить с прапорщиком Мохнатым уголь.
   Во время тревоги Гриша подгадал и пробежал рядом с Антоном чтоб перекинуться несколькими фразами.
   - Антоша, ты не против, если я один съезжу во Фрайталь?
   - Не против, но ты залетишь.
   - Почему это?
   - Так, предчувствую.
   - Ревнуешь?
   - Нет. Но ты неправильно всё рассчитаешь и полезешь напролом.
   - Да, ладно тебе... Ну, всё... поговорили.
...Антон больше не думал об этом. Его увлекли учения. переезды, охрана участка дислокации, маскировка машин и организация питания личного состава взвода. Затем снова ночной марш - смена места учений и многосуточное отсутствие сна.   

                19. И снова авторота.
 
   Всё когда-то должно закончиться. Офицеры командно-штабных учений заговорили чаще о "Заслушивании" и о "Подведении итогов". Но эти мероприятия происходили в другом месте, в других машинах взвода - в "бабочках", где размещались генеральские полевые кабинеты. Пока заканчивались итоговые мероприятия, закончился и день - светлое время суток, а значит - пора снимать светомаскировку машин. Во время прохождения учений Антон ни разу не встретил своего командира прапорщика Федосова. Где он был, чем занимался во время КШУ неизвестно, но главное для взвода то, что во время переездов не было ни одной поломки, ни одной вынужденной остановке на марше. Сегодня они возвращаются в роту и очень хочется в баню. Когда поступила команда, бойцы убрали оставшиеся маскировочные сети ограждения и одна за другой машины стали выруливать из лесного массива - молодого и густого ельника. Нужно быть предельно осторожным чтоб не свалить или поломать деревья. Власти ГДР выставят счёт за нанесённый ущерб природе.
   Всё обошлось хорошо, машины построились в колонну и капитан Юрлинский подал команду красно-белыми флажками начать движение. Мы поехали домой - в роту. Марш занял полночи и - вот широко распахнутые ворота родного КПП и - сто метров до боксов. Припарковав машины, и, сдав под охрану стоянки дежурному по парку, личный состав сдал тревожные мешки, хранившиеся в классах и оружие старшине роты в оружейную комнату. На построении доложили о расходе личного состава и о сдаче оружия старшине роты. Командир роты поблагодарил личный состав за хорошо проведённые учения и установил время 30 минут для помывки. По окончании - отбой.
   Антон никак не мог понять, "почему не видит Гришу?"- Раньше за ним такого не водилось.
   - Дежурный, где Чебринец, дрыхнет?
   - Нет, он на "губе".
 
                20. Зато, я умею считать "до трёх"!
   
   По истечении 10 суток, в роту прибыл Гриша Чебринец. Он был измученный, исхудалый, грязный и обиженный судьбой. Раньше, он улыбаясь, весь светился. Казалось, что даже видавшие виды его сапоги, также светились от его улыбки.
Первым делом, он разыскал Антона:
   - Привет! Я вернулся - жив и, наверное, здоров. Как вы тут без меня? - шутил друг, но прежнего веселья в нём не наблюдалось.
   - Мы-то нормально, а вот, как ты всё это перенёс - мне бы хотелось это знать.
   - Всё нормально, Антоша, только самосвала у меня больше не будет.
   - Как ты попался?
   - Давай, я схожу помоюсь и потом всё расскажу.
   - Иди, а то хочется нос затыкать.
   - Зато я умею считать "до трёх"!
   - Иди, уже!
 ...Гриша плескался долго. Или мысли параллельно подбирал, или придумывал, как нам лучше объяснить, что "игра не стоит того", что он пережил на "губе". Освободившийся боец мылся в умывальнике, брился, чистился, стирал и устраивал перекуры, а потом снова продолжал. Он полоскался в холодной воде (горячей в казарме никогда не было) с таким удовольствием за все 10 суток пребывания в арестантской шкуре. В заключение, Григорий вывесил своё "хэбэ" на турнике в спортивном городке и поднялся на второй этаж казармы.
   - Дневальный, приглядывай, чтоб не спёрли. Я ночью встану, поглажу и буду, как огурчик.
   А пока, пообщаемся с Антоном.  - Ну, что, Антоша, у тебя ко мне ещё остались вопросы?
   - А куда они подевались? Ты же скрытничаешь. Не рассказываешь ничего, как залетел. Подозреваю, что на маршруте во Фрайталь.
   - Нет, на обратном пути. Задержался немножко и встретил прапорщика Воронова на Чёрной речке.
   - Как ты там оказался?
   - Меня Славик с ремвзвода просил купить ему "лакировки" за 50 марок.
   - Я даже не сомневался, что ты залетишь.
   - Прости, Антоша, я, конечно, дурак, сморозил фигню и поплатился.
   - Слушай, а что значит "... я умею считать "до трёх"! Почему только до трёх?
   - Ха! Да потому что на "губе" только три этажа. И строиться нужно по свистку:
1свисток - строиться на втором этаже, 2свистка - строиться на третьем этаже, 3 свистка - строиться на первом этаже. Последний ставший в строй получает 1 сутки дополнительного ареста. Когда все набрали по 10 суток "ДП", мы стали договариваться опаздывать в строй по очереди и у нас "ДП" резко сократились.
У нас не сразу получилось строиться по свистку, только на пятые сутки.
   - А как тебе удалось отсидеть только 10 суток? Вы же получили много "ДП".
   - Там была система поощрений и отсчёт в обратную сторону. У меня было много поощрений. Я столько за всю службу не получил.
   - Грэг, да ты на "губе" отличником стал?
   - Там станешь, если захочешь в роту вернуться.
   - Грэг, жаль самосвала. Как же увидеть Хелену?
   - Антоша, разве мы не выкрутимся? Что-нибудь придумаем.
   - Что? Ты же исправился и больше ни-ни.
   - Съездишь без меня.
   - Но, как?
   - Придумаем, если ты не испугаешься научиться посчитать "до трёх". Я обратился к Мохнатому и он обещал свозить тебя,
   - И что это будет стоить?
   - Да, ерунда. За то что я покажу ему, где продают чешский хрусталь.
   - Ничего себе, Грэг! Ты и такие места знаешь? Тебе не жаль отдавать такое познание?
   - Антон, я что на дембель это познание увезу?
   - Да, ты прав!
   - Может тогда ты и сроки поездки можешь назвать?
   - Нет, не могу, потому что это нужно согласовывать.У тебя есть свои предложения?
   - Да, следующий вторник, после политзанятий, если я не окажусь, конечно, в наряде.
   - А ты постарайся не оказаться. И я передам твои пожелания. А какую легенду этой встречи я могу озвучить?
   - Скажи, что мне нужно забрать фотки, которые фотографировали на встрече дружбы.
   - О, годится! Так и скажу.
   - Считаем, что предварительно договорились.- резюмировал Антон.
   - Да, считаем так.

                21. Фрайталь и трое в кабине.

   Мохнатый согласился свозить Антона за фотками и сделать это во вторник, потому что лучшей ситуации трудно придумать. Самосвал будет на том же месте, но нужно будет подойти на полчаса раньше. Поездка будет менее опасна, потому что возглавит её прапорщик. Остаётся только надеяться на его порядочность и сохранение секрета.
Мотив у Антона достаточно безобидный. Это характерно для каждого срочника - получить фото, а с немками вдвойне интереснее для дембельского альбома - на память о службе.
   Чебринец хорошо знал Мохнатого. Они работали вместе год или полтора. За это время решали многие проблемы втихаря. Гришу на самосвале заменил молодой, прослуживший полгода боец. Скромный парень - сибиряк. Он ни в чём себя ещё не проявил: ни в лучшую, ни в худшую сторону. Как говорят, обычный человек. Ему здорово повезло, попал на транспортную машину. сейчас служба у него пойдёт по иному пути. До завтрака солдат служит по полной казарменной программе, а после завтрака и выезда из автопарка, служба будет походить на работу водителем, но только с присмотром "старшего машины".

   Как заканчивается утром завтрак после съеденного масла, как заканчивается вечерней поверкой в армии день, потом неделя, так и подходит ожидаемый день и ожидаемый эпизод в жизни. Антон подсуетился чтоб не оказаться в наряде, вычислил время и ушёл в штаб батальона, официально - в магазин на территории штаба. Он хотел купить джинсы на дембель. Их почему-то называли "техасы"...
   Самосвал стоял на том же месте и тихонько урчал зиловским двигателем на холостых оборотах. В кабине было двое. Сержант подошёл к кабине со стороны "старшего машины". Дверца открылась:
   - Ну, что, сержант, готов?.
   - Здравия желаю, товарищ прапорщик!
   - Не ори! Можешь называть меня по имени-отчеству. - Семён Ильич. Хорошо?
   - Есть, Семён Ильич!
   - Ну, строевой командир, садись посрединке.
   - Здравия желаю, товарищ сержант! - улыбаясь поздоровался водитель.
   - Как тебя зовут, я не помню, только фамилию.
   - Я - Женька!
   - Хорошо, Женька! И держи язык за зубами, что я с вами ездил.
   - Есть, товарищ сержант!
   - Ладно и ты не ори! Мы не на строевом плацу находимся.
   - Поехали! - приказал прапорщик. Знаешь, как ехать во Фрайталь?
   - Нет, я ещё не ездил туда.
   - Ладно, доедим. Сейчас за воротами направо на Курт-Фишер, затем налево на юг.
   - Есть!
   - Женя, мы не на строевом плацу. как заметил, твой сержант...
   - Я не его сержант, он с третьего взвода.
   - Всё ясно. Женя, а ты на гражданке водителем работал?
   - Да, полгода на хлебовозке.
   - О, так ты опытный? Молодец! Значит на светофор отреагируешь правильно. Здесь будет поворот налево. Перестраивайся вовремя.
   - Я понял, - осмелел водитель.
   - Через полчаса начинаются часы пик и тогда поедем, как в колонне.
   - Ясно.
   - Видишь впереди светофор?
   - Да.
   - Это последний светофор в Дрездене. Там повернёшь направо и там будет указатель - Фрайталь - 25 км. Умеешь читать по-немецки?
Ferstein?
   - Нет! Я английский изучал, но и по-английски не умею.
   - А почему, - вмешался в разговор сержант.
   - У нас не было учителей иностранного языка лет десять. Никто в деревенскую школу ехать не хочет.
   - А, где ты на хлебовозке работал? - поинтересовался прапорщик.
   - Я в районе. Развозил по деревням, в магазины.
   - Женя, а ты светофор раньше видел?
   - Да! У нас в районе было два. Один между вокзалом и рынком, а второй у рем.завода.
   Какое-то время ехали молча. При въезде во Фрайталь, Мохнатый спросил:
   - Сержант, покажешь школу, где была встреча?
   - Хорошо, когда увидим стадион, то её видно будет - здание в два этажа, а за школой - парк. Или сад, не знаю. что.
   - Много фоток будет?
   - Я не знаю. Они нас фотографировали. Нам Добруджа запретил брать с собой фотоаппарат.
   - А, как ты знаешь, что фотки будут и, как объяснялись?
   - Я учил немецкий. А по окончании встречи мне передали записку, что фото будут по тому адресу, куда мы едем.
   - Ты в автороте никому не сказал про фото?
   - Об этом знают мой призыв.
   - А командование?
   - Я им не говорил, зачем накликать на себя подозрения и беду?
   - Многие знают, - парировал Женя, но "стукачей" у нас нет.
   - Да?! знают? Откуда?.
   - Слух обошёл всех - всю автороту.
   - Приятно слышать, что "стукачей" нет!
   Женька улыбался себе под нос.
   - Это стадион? А там школа? - спросил Мохнатый.
   Да, правильно. Вон там, у тех деревьев нас высадили.
   - Где Гартен-Штрассе, я знаю. Через 5 - 7 мин., мы приедем.

                22. Auf Wiedersehen, Helene!
                ( До свидания, Хелена)

   Ожидали втроём появления дома с известным адресом, но искомый домик вынырнул из-за леска всё равно внезапно. Зил встал, завизжав тормозами. Антон попросил развернуть машину в обратном направлении, привёл форму в порядок и пошёл навстречу неизвестности. У ворот он оглянулся и согласился сам со  своим мнением о развороте машины. Теперь она смотрела на него задом своего кузова, а не глазами двух свидетелей. Зачем им видеть нас? Меньше видят, меньше расскажут.
   
   Вот и красная кнопка. Волнение, как у жениха на росписи, хотя немецкая девочка ещё совсем юная и он ещё не созревший к семейной жизни. Антона сильно интересова-ло, готовы ли фотки или их никогда не придётся увидеть. Как будет, так и будет, подумал Антон и нажал на кнопку звонка.

   На выход вылетели сразу две сестрички Гумбольдт. Скорее всего, увидели из окна русский самосвал.
   - Guten Tag, Anton! - хором пропели девочки. (Добрый день, Антон).
   - Guten Tag, Madchen! (Добрый день, девочки).
   - Aber? Greg ist hier?
   - Nein! Er ist beschеftigt(Нет, он занят).
   - Anton, komm mit uns. (Пошли с нами.)
   - Gut! Ich komme Ihnen nach/. (Я иду за вами).
   Девочки побежали по ступенькам на второй этаж и Антон зашагал следом. Они торопились по понятной причине - обе были в коротких халатиках. Поэтому им прибавляло и скорости, и веселья... Антон по-честному пытался не поднимать глаза вверх, но желание это сделать пересиливало его природную скромность и поря-дочность.
   - Und so?
 Wie gehet es? (И так? Как дела?)
   - So, so: la,la! (Так себе, ничего)
   - Sie k;nnen unsere Fotos sehen(Можно увидеть наши фото?)
   - Sie sind noch nicht fertig. ( Они ещё не готовы).
   Затянулась пауза и сестра попыталась спасти ситуацию:
   - Schauen wir uns die Bilder von Helena an? (Посмотрим рисунки Хелены?)
   - Ja, ich gerne. (Да, я с удовольствием).
   Сестра полистала альбом и передала младшенькой и снова придумала изменение ситуации.
   - Sie wollen allein sitzen? (Вы хотите посидеть наедине?) Она улыбнулась и вышла из комнаты. Антон с Хеленой остались одни на весь второй этаж, на весь Фрайталь, на весь мир, на весь Космос. Они листали альбом. Хелена что-то щебетала, комментируя свои рисунки. Антон не всё понимал, но ему было так хорошо, что он забыл о службе, о Дрездене,  об автороте и, конечно, об одиноком самосвале на брусчатке Фрайталя.
   - Неlene, du bist ein schones Madchen. (Хелена, ты очень красивая девочка).
   - Danke, liebe Anton, ich mag auch sehr. (Спасибо милый Антон, ты мне тоже очень нравишься).
   - Ich schenke dir mein Erinnerungsfoto. (Я дарю тебе своё фото на память).
С этими словами Антон достал свою фотографию в парадной форме и предложил Хелене. Девушка покраснела слегка, взяла фото, подержала и унесла куда-то.
   Антон встал, подошёл к окну и выглянул наружу. Самосвал стоял и из выхлопной трубы струился голубой дымок. Двигатель заведён и мужчины ждут его с нетерпением.
Сержант глянул на часы и понял, что пора закругляться.
   - Ан-то-не! - удва слышно прошептала девушка. И кто-то, подкравшись прикрыл ему глаза ладошками.
   - Was? (Что?)
   - Alle ist gut! - Ich schenke dir auch mein Erinnerungsfoto. (Всё хорошо. Я дарю тебе фото на память).
   - Es ist gut. Danke liebe Helene!(Это хорошо. Спасибо, милая Хелена)
   - Helene, das reicht. Auf Wiedersehen!
   Молодые люди, посмотрели друг другу в глаза и пошли обуваться. Антон на этот 
раз предусмотрительно надел свои парадные носки и, снимая обувь, чувствовал себя достаточно уверенно. Девушка терпеливо ждала, когда сержант намотает свои портянки и выпрямится; беззвучно шагнула вплотную, обняла его за талию, а юная великолепная фигура вытянулась на цыпочках и пухлые губы прильнули к губам ошарашенного парня. Антон ощутил настоящий немецкий вкус европейского поцелуя. Его руки непроизвольно обнимали девичьи плечи.
   - Ich muss gehen, - повторил свою фразу Антон.
   Спустившись на первый этаж, они увидели сестру:
   -  Auf Wiedersehen!
   -  Auf Wiedersehen! - ответила молодая женщина.
   Ребята вышли наружу и оказались за бортом урчащего самосвала.
   - Helene? - произнёс Aнтон, - heite ist unser leztes treffen. (Сегодня наша последняя встреча).
   - Ich werde dich nie vergessen. (Я тебя не забуду никогда).
   Девушка разжала кулачок и Антон увидел свою пуговицу от хэбэ.
   - Entschuldigung, Anton, bitte. (Извини, Антон, пожалуйста).
   - Ich werde immer deinen Sternenknopf behalten. (Я буду хранить твою пуговицу со звездой всегда)...
   -  Auf Wiedersehen! (До свидания!)
   -  Auf Wiedersehen!


                Конец