Триптих. Из поэмы Сны о Марине

 
"Вечерний альбом"

В Трёхпрудном дом снесли, а всё-ж остался
Дух старины, Цветаевской весны...
Двадцатый век, как страшный сон промчался,
Меняя лик истерзанной страны.

Вот времени река течёт обратно.
Трёхпрудный... Девятьсот десятый год.
Пух тополиный кружится, как вата
У деревянных стареньких ворот.

Ворота открываются: Марина -
Таинственная девушка в пенсне,
В огромной шляпе, в тёмном платье длинном -
Поспешно направляется ко мне.

Я - дерево, высокий, старый тополь -
Её поклонник, рыцарь, верный друг.
Мы с ней стихи читаем про Акрополь,
Молчим под ливня трогательный стук.

Да, я свидетель всех её проделок.
Мне право - любопытно и смешно,
Как по ночам она гуляет смело,
А утором дворник ей грозит в окно:

 - Марина, хулиганить перестаньте!
(Летят в окошко ворохи бумаг.)
Камин же есть, - туда их и кидайте!
 - Пожалуй, буду делать только так!

А как то, утром, накопив отваги,
( И я один не мог о том не знать )
Она взяла бесценные бумаги
И понесла в издательство - в печать!

А в октябре, когда ронял я листья
Охапками, - и не жалел о том.
Был счастлив, окунувшись в бездну истин,
В вечерний заглянув её альбом!

Шла гордая... Я словно шёл по следу
С размеренностью стихотворных строк,
И кровью ощутив её победу,
Рыдал, что аплодировать не мог.

Прошла зима... Она казалась длинной.
Марина в Крым уехала потом.
Я - тополь Ваш несрубленный, Марина!
Надёжной тенью укрываю дом!


"Сны о Марине" Аля.

 
 - Ты свой адрес помнишь, чудо?
Потерялась?
 - Да!
 - Ты вообще, дитя, откуда?
 - Я с небес - звезда!

На плечах у взрослой Али
Пара русых кос.
За чертой её печали
Хлещет ливень звёзд.

Опостылевший, нелёгкий,
Эмигрантский быт.
Голос Родины далёкой
В каждом сне звучит.

"Всё, Марина, уезжаю,
Медлить смысла нет."
Аля к сердцу прижимает
Роковой билет.

"Скоро встретимся, я знаю..."
Задрожал перрон.
Женский голос объявляет:
"Passer par, в вагон!"

...Август. Болшевские дачи.
В сборе вся семья.
Тихо, горько звёзды плачут,
Горе затая.

Первую забрали Алю.
Чуть дрожал рассвет.
Было ей тогда едва ли
Двадцать восемь лет.

За калитку вышли трое:
Мать, отец и брат.
Их как будто смыл волною
Ранний листопад:

Все её родные люди,
Все исчезли вдруг -
Больше встреч уже не будет,
Так же, как разлук.

Мимо странных полустанков,
С узелком в руке
Гнали Алю на Лубянку
В чёрном воронке...

"Сколько мне ещё осталось?
Сердце, подскажи?!"
...Упорхнула юность в старость.
Только где же жизнь?


    "Рябина"

Так писала ты в стихах:
Россия - рябина!
Ты носила на руках
Маленького сына

В лес, где куст среди дорог
Всех красней и краше,
Говорила: Вот сынок
Родина наша,

Наша вера и любовь,
Наша боль и сила.
Меж трепещущих лесов
Куст, роднейший из кустов,
Наши корни,
наша кровь...
Вот она, Россия!

Сердцу Чехия мила,
Франция знакома.
Только тропка заросла
К истинному дому.

И куда не повернёшь -
Все пути, как путы.
День разжёвывает ложь.
Ночь наводит смуту.

И куда тут не метнись:
Суть - одно и то же:
Точно Русь, рябины кисть -
Сердцу всех дороже!

Боль, знобящая в груди -
Горечь ягод алых.
Жизнь, как поезд - позади...
Спрыгнуть - опоздала.