Позор

Ну вот и все, ты не пришла;
Узнаю из последних новостей –
Другой касается плечей,
Где фейерверк и возгласы подвыпивших гостей…

Цветы отдал вечерней проститутке,
Которая потом за мной пошла,
Просила взять ее на сутки, и говорила мне:
“Оплата не нужна, не нужно ничего!”
Почти,
Всего лишь, желала чтоб я прочитал стихи,
Те, что писал тебе я ночью,
Глаз не сомкнув над ними до зари.

Актриса не лгала,
Ей просто быть хотелось рядом,
И если я так захочу,
Общаться только жестом, взглядом,
И что ей не вернуть мечту, мосты все сожжены...

Никто давно ей не дарил цветы,
И не писал стихов давно,
Не приглашал с собой в кино,
Но, только давний, тот,-
Который обманул,
Обманом повод дал и подтолкнул, на дно…

Затем я слышал доводы суждений убежденных, о том,
Что многих тех честней она,
Благополучию вмененных, за шторами уюта и тепла.

-“Тех, что так часто тянет на карниз морали видоизменённой:
Там где Прекрасное- лишь форма отношений,
Как социальный логотип семья,-
Союза интересов общих,
В пространстве трудностей, житейских окружений,
С понятной целью: проще выживать,
Внутри проблему не держать, природу удовлетворять,
Быть разделять и прочих…
В основу выбора вложив пустое, разумное соизмерение достоинств.

Где допустимо, иногда,
Не брезгуя любовью крыс,
Переступать черту кулис,
Играть талантливей чем я,
Свинцовым х`омутом неся
Цепей двойную жизнь...
В процессе дав слегка понять,
Что хорошо бы и воздать!
Свет приглушенной лампы, так любят бриллианты.
Их обладания права, важней чем совесть и молва,
Плюс, в дополнение, сполна,
Ключом струится сладким лесть,
Ну что, я разве не права?
Так что я разве не права?-
Ответь.

Пусть думает беспечный идиот:
"А что это случилось?
Как ласкова и как нежна,
Как  идеальна и кротка,
По - новому красива…

Ах да, весна,
Дыханием вторым пришла,
Сквозь дрязги, суету хлопот, открылась”.

Не чувствует холодных рук,
Стеклянных глаз, душевных мук,
Не выставленных напоказ,
О том, как тяжек интервал разлук,
Как труден адским нетерпеньем скук,
Зовущим к новым сладострастным ощущеньям,
Погибели коварной развлеченьям;
Когда так ненавистен надоевший друг,
Кому рыбалка и жратва-
Одно живое вдохновенье
Но почему, не чувствуют смолы,
Уже невидимо вползающей сквозь стены
Упорством удушающей змеи,
Слепляющей судьбу паучьим клеем,
Так пахнущим грядущим омерзеньем
От жизни скомканной своей
Цинизмом низкой, подлой лжи?
Ну что, я разве не честней?
Так что я разве не честней?
Зачем же ты молчишь?-
Скажи.

А сколько их, таких как мы,
Торгует незаметно красотой,
В рабочих и служебных сферах,
Корпоративных атмосферах…
Когда прелат предложит блат,
И скажет с низменной улыбкой:

"Ну что вы, это не измена, - разнообразие труда,
К тому же не за так, не зря,
Всему есть выгод мера".

Или с усмешкой ревизор,
Присядет на конторский стол,
Грозя суровой книжкой,
С которой скалится закон,
С колючей проволокой забор,
Мерещится так близко…
Как от меня здесь не отстать?
Как не продать, не разыграть последний верный козырь?

Иначе что?- кошмар, позор!
Не пожалеет прокурор,
Молча надменной позой…
Его желанным не пронять,
Когда известна денег власть,
Ее на прелесть не сменять,
Душою толстокожей”.

Мне не хотелось отвечать, но коротко ей дал понять,
О том, что с этим всем знаком,
Что никогда не осуждал,
Но не могу и оправдать,
Жалеть не стоит зла,
Кто потерял мечту, любовь, жестоко был обманут,
Не должен этим прикрывать своих падений раны.

И помню было мне в ответ:
“Я не оправдываюсь, нет,
Проблема только шире;
Как много фильмов о любви,
Тома романов пыльных,
Хотя всю жизнь читай, смотри,
Журналы все перелистай,
Но разве можно передать,
Саму неповторимость?

Ее равняют как успех,
Мечтают, чтоб в ней повезло,
Так ждут веселья и утех…
О как смешно!
Она не то,
Совсем не то - Другое,
Которое не ищет для себя,
Готова ждать и верить,
Надеяться до самого конца,
Сквозь годы, боль, потери…"

Как камни падали слова, живою простотою,
И стыла синяя звезда над темною водою,
Но как весной кружилась голова,
А сердце плавила тоска,
Высвобождая изо льда,
Мешавшись с тошнотою.

И говорила вновь она:
“Счастливое - само собою, приходит неожиданно, тогда,
Когда искавший стал достоин,
Исправил или сохранил, не преломился, не прогнил,
С Невидимым не спорил”.

И я не мог ей запретить, такого говорить,
Хоть и хотелось тишины,
Спать чуть дыша и видеть сны
И жизнь свою, как сквозь стекло,
Как будто бы из глубины,
Так, словно это все прошло,
И уж давно нет ничего,
Ни улицы и ни луны, ни собеседницы ночной,
А лишь покой, один покой…

Мы шли, и было все равно,
И я смотрел прохожим в лица,
Тем редким встречным изумленным,
Союзом странным пораженных,
Смущенно узнавающим меня
В компании сомнительной девицы.
 
И я хотел смеяться им в лицо,
И я хотел спросить их:
“Что, пропавшим невозможно возвратиться?”

И кто ответит за себя, что любит он, или живет любя?
Удержит в мачтах паруса,
Когда ветра прейдут и бури,
Чтоб испытать его корыто?
И в самый первый налетевший шквал,
Его железо не пойдет по швам,
Не будет брошенным штурвал-
Рассудком, паникой разбитым,
На части или пополам,
Значенья нет отчасти,
Когда волною разбросает хлам,
Слепой стихией страсти
Беспомощностью распластав.

Я помню, ей сложил стихи,
От сердца, искренне живые;
Сперва, возникла теплых слез роса, 
А дальше плакала и мучилась она,
Почти кричала в темноту:

“Не может быть!
Как я могла?
Зачем такую родила?
Прости меня!
Прости меня!”

И что-то бросила в высокую траву, в порыве.
И вдруг, сказала тихо мне,
Что больше не пойдет туда,
Что будет как и я, одна,
Отныне.

И мы стояли на мосту,
Смотрели оба в темноту,
Морозный ветер гнал волну,
Чернело дно,
Так холодно и жутко,
Я слушал, но не отвечал,
Как будто кто-то приковал,
Совсем нешуточной безмерной силой,
Прижал, и давит в сторону воды, к перилам.

Ни говорить не мог, не отойти,
Ни дать понять, не попросить,
Терпел невидимость оков с последней силы!
И этот кто-то, Непомерно сильный,
В меня глядел, нащупывал, искал,
И что-то быстро вычислял,
И в будущности вызнавал грядущую уже беспечность…

Вытягивала немота так словно что-то изнутри,
И вроде слышал я слова неслышной тонкой речи:
“Не понимаешь кто она?
Совсем не то,
Совсем не та,
Внимательней смотри;
Глаголешь мудрые слова,
Читаешь, даже не с листа,
Но ты ли это?
Ты?
Узнай себя злодей,
Ты в ней!”

-“Но как? О чем?.. Я здесь причем?
Совсем другой покрой!
Что за нелепость, в чем просчет?
Не истязай, открой!”

-“Кто русла легкого искал,
Тот точно так же поступал?
Дну безразличен проходящих путь,
Дно видит суть;
Теперь не страшно рядом с ней?
Дрожит рука,
Так кто честней?”

Прозренье сильно потрясло,
И в глубине души,
В той части, что еще жива,
Пылали тайные слова невидимых огней,
Необъяснимой власти, которая всегда сильней
Любого безнадежного угла.

А пропасть жала все больней,
Росла могуществом теней,
Отчаянья вином кропила.
Всегда уверенной поспешностью своей,
Упрямо продолжала поединок,
Но…

-“Не знаешь, что тебя спасло,
Не думай, чтобы так везло,
Впустить одно не может зло…”

И онемение ушло,
Мы отошли и мост прошли,
Не погубило, удалилось дно.

Я слушал ее слов ручьи,
А грудь горела изнутри,
Ожившим таяло, пекло.

Я рядом шел и все молчал,
Нет, помню ей опять читал,
Не о любви и не свои - классических начал;
Бледнел рассвет уже вдали,
А мы как в море корабли, искали свой причал.

Затем услышал я:

“Светает, пора идти домой,
Таких как мы никто не провожает,
Не машут на прощание рукой”.

А в прочем, как я захочу,
И что ее давно никто не провожал.

-“Но только давний, тот…
Где он теперь, облезлый кот?
Пел соловьем, а оказался скот…”

Я говорил ей, что немного разбираюсь,
В котах и разных там щенках,
Которые обычно приползают,
С мольбою провинившихся в глазах…

Недолго расставались мы,
Я проводил и слышал напоследок:

“Судьбе видней, что нам важней-
Не унывайте!
Мы часто ищем, ждем любви,
Но только нет ее во внешнем,
Амур внутри, а мы одни,
Пока не выбросим из сердца лишних,
Высокомерия камней.
А если кто и будет рядом,
Но только не они-
Чьи образы, улыбки, взгляды,
Как драгоценности храним.

Прощайте!
Утро все светлей,
Погасли нити фонарей,
И ветер как то стих…”

Всегда печален расставанья миг,
Я тоже ей сказал:
“Не забывайте, моих стихов,
Несложный слог которых честен”.

И больше, невозможно было слов,
В отпущенном пространстве временном,
Для этой необычной встречи.

Мы разошлись, как две реки,
Текущие к различным океанам,
В каркасе неподвижных берегов,
Водораздел оставив позади,
Стоящий и возможно вопреки,
Наивному желанью капитанов.

               
                11.2016