Во имя любви

Солдатами не рождаются,
Солдатами становятся.
Памяти
односельчанина
Александра Яковлевича Борисова

Много славных мест вокруг
Есть в районе нашем.
Для меня же Бежин луг
Всех милей и краше.

Здесь и травы на лугах               
Трав других сочнее.
И водица в родниках
Во стократ вкуснее.

Боевитей петухи,
Соловьи певучей,
Даже больше лопухи
По овражной круче.

В роще ягоды, грибы
Просятся в корзину,
Хоть лопаткой их греби,
Запасайся в зиму.

Я не хаю мест других.
В каждом своя прелесть.
Только наше, среди них,
Лучшее, надеюсь.

Но рассказ мой не о том,
Где ландшафты краше.
А что здравствуем-живём
Славой предков наших.

Кровью чей и чьим трудом
Жизнь цвела в округе.
Разговор мы поведём
О крестьянине таком,
Жившем в Бежин луге.

Подведём теперь черту
Под свою основу,
Воспевая красоту,
Горечь чувствуешь во рту –
Отзвуки былого.

* * *
Рыба плещется в реке
На вечерней зорьке.
Дед-сосед с удой в руке
Топает с пригорка.

Чуть заметная в траве
Стёжка-завиточек,
Деда выведет к воде
В тихий закуточек.

Вот наживка, вот крючок –
Орудие лова.
Дед присядет на пенёк
В ожиданье клёва.

Порыбачит, посидит
Зорьку у водицы.
Самокруткой подымит,
Словно причастится.

И пока плотва кружит,
С червячком играя.
Вспомнит он погодно жизнь,
Точно пролистает.

Его кличут «Щукарём»,
Что ж, он не в обиде.
При желании при всем,
Хоть об стенку бейся лбом,
Сходства с тем - не видно.

* * *
Было в юные года -
Называли Сашей,
И трудился он тогда
На дому, на пашне.

Труд крестьянский, труд святой,
От времён доныне.
Связан с матушкой-землёй
Мужик пуповиной.

Он скорняк и хлебороб –
Мастер на все руки.
Ведь прожить в деревне чтоб –
Постигай науки.

Опыт дедов и отцов
Впитывался губкой.
Спец на острое словцо,
К месту – прибаутки.

Не последним из парней
Был на вечеринках,
Где и встретился он с ней
С милой Акулинкой.

Пусть росточком не взяла,
Но невест всех лучше,
Непоседушка-юла
С голосом певучим.

Сколько было нежных слов,
Тайных встреч вначале.
Там и свадьбу на Покров
Через год сыграли.

Свили гнёздышко своё,
Как две дружных птицы.
Нужно всем своё жильё,
Чтоб уединиться.

И старался молодой
Муж, а как иначе.
Вырос домик над рекой,
Курицы кудахчут.

Сад вишнёвый, розы куст,
На дворе скотинка.
Борщ наварист, вкусен, густ –
Ай да, Акулинка.

День за днём, который год
Вот уже в колхозе,
Но и здесь ему почёт,
Возведён в завхозы.

Он труду любому рад –
Не чурался сроду,
И в семье покой да лад –
Тёплая погода.

В деда кряжист и силён,
(хоть пиши картину),
И по-прежнему влюблён
В свою Акулину.

В их семье и сын и дочь –
Продолженье рода,
Но они совсем не прочь
Повториться, вроде.

Дети – это тот же клад,
Вовремя и к месту.
Будет дочка – будет зять.
Ну, а сыном, коль богат,
Так встречай невестку.

* * *
Но в мир ворвался смерч войны,
Людские судьбы руша.
И смерть с закатной стороны,
Подмяв железом пол страны,
Рвала сердца и души.

Вначале думали: вот, вот
Отбросят вражью свору.
Что далеко враг не пройдёт,
Могилу здесь приобретёт,
Как подобает вору.

Однако, всё пошло не так,
Война не мёд – горчица.
Силён, хитёр и лют был враг,
В людские души сея страх,
Хоть спотыкался впопыхах,
Но лез к родной столице.

И был враг вскоре под Орлом,
И гусеницы танков
(Им всё равно, что сад, что дом)
Вминали жизни в чернозём,
Танцуя на останках.

И уходили мужики
На фронт. Порою скопом,
Чтоб с правой бить врага руки
И с левой бить врага руки,
Загнать назад в Европу.

И, чтоб почувствовали там
Жиреющие наци,
Когда война придёт в дома
К ним, закатавши рукава,
Пора, мол, поквитаться.
Ушёл на фронт и наш герой
На поединок с силой злой.

* * *
Он отступал и наступал,
И сталью был и камнем.
Врагам пощады не давал,
Им в рукопашной глотки рвал,
В бою, порой зубами.

Домой писал. Но где он дом?
Как там жена? Как дети?
Глотая слёз горячий ком,
С улыбкой думал о былом,
Что счастлив был на свете.

Он под Москвой повоевать
Успел, и в Сталинграде.
Мечтал детишек повидать
На миг, хоть в доме побывать –
Других наград не надо.

Два года. Словно двадцать лет
(А впереди их сколько?!)
Смертям в войну пределов нет.
Никто не может дать ответ:
Ни пули, ни осколки,
Ни грязь осенняя дорог,
Ни топь болот с ней вкупе.
Когда на свой родной порог
Солдатский керзовый сапог
Хозяйским шагом ступит:
Когда водою ключевой
Солдат омоет тело,
Смыв тяжкий груз войны долой
И, зацелованный женой,
Уснёт в постели белой.

Приснится, как в страду с полей
Усталый, но счастливый,
Букет цветов любви своей,
Горсть земляники для детей,
Не нёс – летел на крыльях.

Всё это будет впереди,
А может и не будет.
Дойди до дома, друг, дойди.
Жену, детей прижми к груди,
Как заслоняешь от беды
Страну солдатской грудью.

Когда, когда? Вопрос, вопрос.
Солдатских будней жало.
Пока солдат ты в землю врос,
Окоп - твой дом, окоп - форпост.
Всему конец – начало.

С тобой твоя шинель-постель,
Шинель ещё и крыша.
Расстелешь добрую шинель,
В тобою вырытую щель,
И наплевать на дождь, метель,
Уснёшь под мягкой крышей.

А что тебя на завтра ждёт,
Да и сегодня, кстати,
Про то судьба дневник ведёт
По ходу этой рати.

* * *
На войне судьба хозяйка,
Даже смерть подвластна ей.
У неё любая палка
Пули может быть страшней.

Как и все хозяйки – баба –
Уважай её, хвали.
В крайнем случае, хотя бы,
На неё всё не вали.

В бой идёшь, она с тобою
Точно также под огнём.
Вышел ты живым из боя
Ни один, а с ней вдвоём.

Правда, многие поступки
Не понять. Не разгадать.
Она может ради шутки
Жизнь всю нашу поменять.

Вот, к примеру – был майором,
А сегодня – рядовой,
Но бывает и такое –
Рядовой - уже Герой.
У судьбы расклад ведь свой.

Как она людьми играет –
(Про бойцов, что говорить).
Пехотинца выбирает
В части танковой служить.

Мол, смекалистый он парень,
Коренаст, а это балл.
Так вот наш солдат-крестьянин
В самоходный полк попал.

На ускоренных он курсах
Обучение прошёл.
На дуге Орловско-Курской
Повоюй, дружок, ещё.

Экипаж подобран дружный,
Всё обстрелянный народ.
Командир такой, как нужно,
До Берлина доведёт.

Как наводчик в самоходке,
За стальной стеной сидит.
Прежде рвал фашистам глотки,
Надо удесятерить.

Но штыком или гранатой
Танк немецкий не возьмешь.
Подколиберный, однако,
Для брони, как маслу, нож.

Лишь одно смущает парня,
Что ни тот обзор и вид.
И сидишь порой, как в бане -
Пар, однако, ядовит.

Да, в пехоте было проще,
Даже малость повольней.
Там, в окопе, как у тёщи,
Но без чарки и без щей.

При тебе твоё хозяйство:
Автомат, кисет, шинель.
Ну, а здесь, другое царство:
На фашистов смотришь в щель.

Здесь не просто с Фрицем, Гансом,
А с махиною стальной
Предстоит тебе сражаться,
Немец тоже может драться,
Но в живых тому остаться,
Кто любим своей судьбой.

* * *
Хозяйской жизнью фронт живёт,
Починки, постирушки,
Дымятся кухни и поёт,
Вокруг себя собрав народ,
Гармошка-хохотушка.

Как это важно для бойца.
В недолгое затишье
Себя представить у крыльца
С гармошкою под вишней,

А рядом жёнушка-жена –
Певунья Акулина…
Как там справляется она
С заботою рутинной?

Вздохнул. Сегодня не уснуть,
А утром в наступление
Полки, дивизии пойдут
С трудом, легко ли, но сотрут
Все вражьи укрепления.

А там, что даст Господь тебе,
Живому быть, убитым.
Продлит ещё строку в судьбе,
Вернешься ты домой к себе
Иль ляжешь здесь. Зарытым.

И принесут жене письмо –
Казённую бумагу:
-Ваш муж за N-ское село…
И проявил отвагу…
И, что представлен… -
Пишут ей, -
К какой-то там награде,
А ей растить, кормить детей,
Ей поднимать их надо.

Нет, эти мысли ни к чему.
Не к месту перед боем.
Что суждено, быть посему,
Не ссорься зря с судьбою.

Ты лучше думай, как домой
Придёшь с Победой светлой,
(Не знаешь, год будет какой)
Весною, осенью ль, зимой –
Нет. Всё же лучше летом.

* * *
Лишь последний снаряд
Лёг на вражий рубеж,
Роты справа и слева
Поднялись в атаку.

Враг земли нашей жаждал,
-Так на её, ешь! -
Он хотел крови нашей,
Свою пей, собака.

Слишком долго пришлось
Отступать, наступать,
Но сегодня…
Запомним же дату.
Будем бить беспощадно,
Выкуривать, гнать
Со священной земли супостата.

И пехота пошла,
Как всегда, налегке.
Только диск запасной
Автоматный.
Да ярость…

Пусть большая Победа
Ещё вдалеке,
Нам открыть к ней
Шлагбаум досталось.

Здесь на Курско-Орловской дуге
Повернём
Ход войны, наконец, безвозвратно.
Пусть ни всем суждено
Возвратиться в свой дом -
Отомстим за друзей… многократно.

Авангарды уже в рукопашной
Сошлись.
Штык с кинжалом
Скрестились
Испить свежей крови.
Эй, пехота, давай не робей –
Навались.
В этой драке за вами
Последнее слово.

С ревом с той стороны,
Звери ринулись в бой –
Оголтелые «Тигры», «Пантеры».
Нашу «С.А.У.» прозвали не зря
«Зверобой»,
Ей по вкусу рычащие звери.

Сто двадцатый калибр,
Бронебойный снаряд
И молитва – предвестник удачи.
Даже если погибнем,
Нельзя проиграть.
Мы решим боевую задачу!

Вот и нам дан сигнал –
Наш черёд выступать.
Рёв моторов, лязг гусениц,
Траки рвут травы.
Командир прокричал:
-Ну, держитесь,
Мы в ад
Всю фашистскую свору
Отправим.

* * *
А за дальним за леском
Грохот, треск, но, то не гром –
Это танки в поединке
Лбами бьются.

Смерчи стали и огня
Знают, где слабей броня,
А когда пробьют броню –
Захлебнутся.

Но на смену им летят
Смерчи новые опять,
Тоже ищут
Самодвижущие кельи.

В самоходке, вот такой
Сквозь прицел и наш герой
Ищет цели.

«Фердинанд» подставил бок
Вот попался ты, дружок.
Угощу тебя по-тульски,
Но не чаем.

Бронебойный мой снаряд
Долгожданной встрече рад.
Предназначен для тебя
Изначально.

В поле едкий дым и гарь,
Что за зверь его вспахал,
Ни гигантскою сохой
И не плугом.

 В небе взрывы, тоже бой –
«Юнкерсы» летят гурьбой,
Им навстречу – «Ястребки»
Наши цугом.

Смрад вползет в любую щель,
Как в распахнутую дверь.
Выедает нам глаза,
Кашлем душит.

И обзор уже не тот,
Справа «Тигр»
-Откуда чёрт –
Вот он молнией рыгнул
В наши души.

Нет! Но первый недолёт,
Знать, наводчик в нём не тот,
Но исправился, подлец,
Очень быстро.

И снаряд, почти что в лоб -
Нашу «С.А.У.» бьёт озноб.
-Вот Сан Яклевич… -
На том
Гаснут мысли.


* * *
Я не чувствую тела,
Не чувствую ног.
И туман в голове
(После анестезии).
Кто-то в белом стоит.
Может это сам Бог,
Или ангел, сложив
За спиной скорбно крылья.

Почему я лежу?
Надо мной потолок,
А куда делось небо,
С утра оно было.
Я не чувствую тела,
Не чувствую ног
Звон стоит в голове,
Словно ссорятся
Молот с зубилом.

Где я есть?
Как попал я сюда?
В голове словно взрыв,
Может небо упало.
Что с глазами?
Как будто вода
Тонкой плёнкой застлала.

Этот в белом
Склонился опять надо мной.
Уколол чем-то в руку –
Ужалил.
Потолок закружился
Осенней листвой
В пропасть с ним…

-Он уснул,
Врач промолвил устало.
-Парень крепкий,
От худшего уберегли.
Одну ногу спасли,
Со второй было хуже.
Мы не боги,
Мы сделали всё
Что могли.
Теперь главное, чтоб
Он с бедой своей
Сдюжил…

* * *
Три дня метался он в бреду,
Три ночи мучил жар.
В какую он попал в беду,
Солдат ещё не знал.

Он вообще сейчас не знал,
Ни кто он, ни что с ним,
Он к мертвецам принадлежал
Не меньше, чем к живым.

Каким-то чудом уцелел
(Бывают чудеса),
В той самоходке не сгорел -
Не взяли небеса.

Висела жизнь на волоске,
Но ей не вышел срок,
Коль жилка бьется на виске
И сдюжил волосок.

И смерть спокойно отошла,
Доверившись судьбе.
Она сегодня набрала
Две армии себе.

Что ей один полужилец,
Одна морока с ним.
Вот дай проснётся, наконец,
-Тогда и поглядим.

Он сам проситься будет к ней,
Сам не захочет жить,
Жену забудет и детей
Безногий инвалид.

Жилец он или не жилец
(То Господу видней),
Но в строй нельзя – ты не боец,
Ни пахарь в поле и ни жнец –
Так до последних дней.

Быть может, это приговор
Для тех, кто сразу сник,
Подобен выстрелу в упор…
Но не таков мужик!

Нет, смерть,
Не знаешь душ людских,
Для нас страшней покой.
Увидев, что боец поник,
Так он уже и твой?

-Скажи: не видеть не могла
Ты в схватке огневой,
С какой решимостью всегда
Идёт солдат наш в бой?

Вот так и с личною бедой
Управится солдат.
Он и с единственной ногой
Разрушит сто преград.

Да, что с тобою говорить –
Тебе, ведь, не понять.
Боец и раз, и два убит,
А он встаёт опять.

С тобой дружить ему не впрок,
Его в деревне ждут…

* * *
Открыл глаза. Вновь потолок,
А тело, словно жгут.

На поле чёрном – чёрный дым
И сажи чёрный слой.
Всё, что тогда случилось с ним,
Укрыто чёрной мглой.

Но, будто искра в голове –
С реальностью контакт.
Он вспомнил, как пылал в огне,
Подбитый ими танк.

Танкист немецкий в танке том
(Кто звал вас в нашу даль)
Кричал и выл, горел живьём,
Хоть враг, а парня жаль.

Костры поверженных машин
И чёрные тела.
И вспомнил он, что было с ним.
Он понял всё, что стало с ним –
Такие вот дела.

И горечь – то, что инвалид,
И радость – всё же жив,
Срослись в единый монолит,
Слились в один мотив.

Теперь с собою совладать,
Прислушаться к душе
И костыли в руках держать
Попробовать уже.

С кровати встал, нога дрожит,
Испарина на лбу…
Остался жив, так надо жить,
А смерть видал в гробу.

И по палате в полушаг…
А хочется шагать,
Но костыли скрепят, скрепят,
Не торопись дружок-солдат,
Мы знаем, трудно привыкать
Да время лечит, брат.

Он две недели привыкал,
Подмышки натрудил.
С утра до вечера шагал.
Медперсонал переживал,
Чтоб этот бешеный аврал
Ему не навредил.

***
Со временем утихла боль
И заросла культя.
Теперь солдат - домой изволь,
Теперь ты не «дитя».

Паёк и пара костылей,
А на груди – медаль,
Да пачка писем от друзей,
Что гонят немца всё быстрей,
Да без него – вот жаль.

Как добирался наш герой
До дома, суть не в том.
Знакомой с детских лет тропой
Поднялся по горе крутой,
А в горле жгучий ком.

Из деревенских мужиков,
Ушедших воевать,
Пришёл один из первых он
Жену, детей обнять.

Хозяйским глазом осмотрел
Подворье, в сад сходил.
А на завалинке присел,
Цигарочку скурил.

Жена хлопочет у плиты,
Помолодев за миг,
А он к головкам ребятни,
Обняв, лицом приник.

Как счастлив он
И в горле ком,
И слёзы на глазах,
И что построенный им дом
Он видит не во снах.

И что жене дал сил Господь
Всё это сохранить.
Вон у плиты она поёт,
Соловушкой звенит.

Зовёт к столу. Уже накрыт
Обед. Пусть не богат.
Он во главе стола сидит,
Как много лет назад.

Семья вновь в сборе.
Посему
Тост надо предложить,
А дети тянутся
Ему
Кусочек положить.

Жена не сводит влажных глаз,
Не верится всё ей,
Что в дом зашёл он ни на час,
А до скончанья дней.

* * *
Но отдыхал боец два дня,
В правление пришёл.
Мол, я вернулся. Вот, мол, я,
Я пригожусь ещё.
По мере опыта и сил
(Здоровье не причём),
Мужской работы он просил,
Настаивал на том.

И председатель порешил:
(Причём тут инвалид)
- У нас два фронта –
Фронт и тыл.
А сбрую надо шить.

И как в былые времена –
Привычный мирный труд.
А где-то там идёт война
И танки в бой идут.

И кто остался из ребят,
Друзей по фронту, цел,
Сиди, солдат, латай, солдат,
Сегодня упряжь – цель.

Ты фронтовик, тебе ль не знать,
Чтоб фронту подсобить,
Должны скорей колхоз поднять,
Для фронта хлеб растить.

* * *
Прошел десяток мирных лет
(В войну года длиннее),
А наш герой уже и дед,
Любовью внуков греет.

От дел колхозных отошёл –
Ни конь в почёте – трактор.
Хомут для трактора ещё
Не создан. Верный фактор.

Жена всем бедам вопреки
Была и есть певунья.
Её в округе мужики
Аж нарекли колдуньей.

Она же с ними наравне
И на току;, и косит,
Имеет больше трудодней,
Хотя и юбку носит.

Аспидно-чёрная коса
Чуть инеем покрыта,
Неотразимая краса
Морщинами побита.

Быть может, людям и видней,
Как время ставит метки,
А вот кому ты всех милей
Всё безразлично это.

***
Река течёт спокойно вдаль,
В реке гуляют рыбки…
Что вспомнил дедушка «Щукарь»,
Сняв с долгих-долгих лет вуаль,
В сон погрузившись зыбкий.

Вот поплавок чуть повело,
Потом рвануло вниз.
(Голавль на доброе кило)
Ну, Яковлич, проснись.

Стряхни воспоминаний гнёт
Из доброты и зла,
Ты честно жил и плыл вперёд,
Не выпускал весла.

И Бога ты не предавал,
Как и свою страну,
Ни честь, ни совесть не терял
И был всегда в строю.

Ты первым в душу мою влил
Мёд нашей старины.
И дверь познаний приоткрыл
В историю страны.

Нередко сидя у крыльца,
Полуобняв рукой,
Ты обучал меня, мальца,
Любви к земле родной.


***
Давно слизало время след
Знакомых с детства мест.
С женой любимою сосед
Ушли под благовест.

Ушли туда, куда и все
Уходят в нужный срок,
Исполнив долг свой на земле.
Кто как умел и смог.

Надеюсь, что там хорошо,
В тени цветущих кущ,
Коль время отдыха пришло
Для любящих двух душ.
2016 г.