жаркие ночи

Они все были очарованы ей, и без масок, на самом деле -   
Её юмором, её выражениями и превосходными навыками в постели.

 
Они все, каждый по очереди, так иронично,
Заказывали ей на баре вино ежевичное и
Деловито так отклоняясь на спинку кресла
Спрашивали: "Как там твоя новая новая книга, милая поэтесса?
Неужто читатели ждут? Неужто строчат рецензии критики?"
А она так смеясь и задорно морщиня нос, складывала салфетку им на колени,
Будто спускала флаги, восходя на аванпост,
И прислоняясь к уху шептала незабвенно:
"Конечно, это ведь на твои, дорогой, субсидии".

 
..Её лёгкостью... ну конечно с ней было легко, каждый раз как тот первый однажды,
Ведь она никогда не спрашивала ни о чём личном, ни о чём важном.

Она пела свои странные песни и при свечах танцевала под джаз,
После ужина каждому воздавая своё удовольствие,
Она точно знала, каков список желанных фраз,
Чего хочет барон, чего священник, а каких утех судья желает и каких притворств.
 
Они все были очарованы ей и каждый думал, что он единственный...
Пока случайно не узнавали друг о друге, но даже тогда долго не горевали
И возвращались к её дверям и атмосфере таинственности,
Предаваясь ей. 
У них были жёны, у них были подруги, на коих они жаловались после удачно сыгранных трёх раундов в гольф и в постели.
 
Для неё это всегда было игрой.
Романтичного барда, не имевшего много денег, навещавшего её в первый выходной месяца,
И успешного посла департамента иностранных дел в Венеции -
Она каждого представляла как шахматной доски героя.
Знала правила и с привычной нежностью отдавалась во власть азарта и неизбежности.

Но однажды она по случайности опоздала на поезд.
После очередных выступлений тщеславных пьяниц глухой ночью стоя на перроне, ожидая железной гусеницы-человеческих лиц проглота.
И разглядывая огни улицы вдалеке, пытаясь согреться и всё ещё надеясь, но уже беспокоясь,
Она стояла и думала о чём-то важном, когда вдруг голос справа дал повод ей сдвинуть голову вполоборота.
 ***


Он не принуждал её натягивать улыбку нарочно, но невольно заставлял её улыбаться.
И когда она жмурилась, как довольная солнцем кошка, он начинал напевать глупые мелодии и весь превращался в танцы.

***
 
День за днём всё больше и больше привязываясь к его улыбке,
Забывая об отвратительных днях и ночных кошмарах,
Всё больше слушая джаз и всё меньше веселясь на привычных игрищах в барах,
Она только и могла о том думать - что о своих ошибках.

И свой весёлый нрав, и нежность, и роковые повадки -
Всё отдавала теперь на время с ним, без особого распорядка
На его запястья кладя поцелуев тысячи и ещё миллион на ключицы.
Так проходили дни и она мечтала уехать подальше от всей суеты и холодных стен городских больниц.

Она больше не могла молчать, любовь требует искренности,
И в открытом к ней сердце была задана высокая планка.
Как сказать ему правду? Выдержит ли, не отомстит ли?
Ведь она всегда была самая честная куртизанка.