Книга 1812 Отечественная война. Ч. 5-3

Б. От Бородино до Парижа
(1812 - 1815)

Часть 5.
От Бородино до Тарутино

3
НАПОЛЕОН ВХОДИТ В МОСКВУ.
ПОЖАР В МОСКВЕ

Сентябрь. Девятое. В Можайске
Проводит ночь Наполеон.
И здесь три дня живёт по-барски,
Хотя простужен сильно он.

На день четвёртый догоняет
Он, наконец, свой авангард.
Гора Поклонная вселяет
В него опять былой азарт.

В селе Вязёмы засыпает
В ночь на четырнадцатое.
Даст бой Кутузов ли? – не знает.
Пока такое житие.

«Что ж, поживём – тогда увидим.
Ещё немного подождём.
Глядишь, и недруга обидим.
Пока ж и мухи не прибьём».

Верхом, в сопровожденье свиты,
Аллюром лёгким («Ах, успех!»)
К Горе поклонной («Что за виды!»),
Он подъезжает без помех:

Никто ему не угрожает.
О миг блаженства! Сладко как! –
Москву к его ногам бросает
Недавно им разбитый враг.

Не означает ли теперь,
Что и Россия тоже взята?
«Москва – потеря из потерь:
Войне – конец. Мириться надо».

Вот два часа. Наполеон
Въезжает на Гору помпезно.
Москва пред ним! С восторгом он
Взирает вид её чудесный.

Вся в блеске солнца, перед ним
Она сияет куполами.
А сзади гвардия, как дым,
Толпится конными рядами.

«Москва! Москва! – толпа кричит. –
«Vive I`empereur!», надрываясь.
И каждый маршал норовит
Его поздравить, подъезжая:

«Вот, наконец-то, этот град!»
«Пора! Пора!» – он отвечает.
И тем подчёркивает – брать
Пришлось не просто – каждый знает.

Немало взял уж он столиц,
Но ни одна из них, как эта:
Она – царица из цариц,
Ключ для владычества всем светом.

«А кстати, где же, наконец,
Ключи от города? – глазами
Твердил он молча. – Где венец? –
Где депутация с ключами?»

Как странно. Никогда ещё
Такое раньше не случалось.
Вторая странность: никого
В Москве пустынной не осталось!

«Не может быть! Что за рассказ?»»
К Дорогомиловской заставе
Подъехал, отдаёт приказ
«Дарю, что б были здесь бояре!» 166 167

Граф едет в город, но «бояр»
Оттуда не привёл, однако.
Какой сбивающий удар
Под дых нежданно супостату!

Один служака, чтоб хоть как
Смягчить удар по властелину,
Пригнал ему пять-шесть бродяг
Но этим лишь ударил в спину.

«Но где же мой герой Мюрат?
Он первым быть в Кремле обязан!
Уж он-то не допустит мат
И мне бояр доставит сразу!»

А тот, вступивши на Арбат,
На узкой улице столицы
Затишью странному не рад:
Всё пусто, тихо, как в гробнице.

Нигде не видно ни души.
Из-за ворот Кремля навстречу
Лишь два-три выстрела. «Круши!» –
Ворота выбиты картечью.

За ними – трупы. Кто они? –
Увы, поныне неизвестно.
Почтить обязаны их мы –
Герои! – Пусть им будет лестно!

Один, оставшийся в живых,
Зубами в одного француза
Вцепился в руку, но притих –
Убит – таков финал конфуза.

Вот вам и битва за Москву!
Всё впереди ещё, приятель.
Познаешь горькую тоску,
Московский наш завоеватель.

Итак, в Москве Наполеон!
Судьба его с Москвой венчала.
И на пятнадцатое ночь
Ему раскрыла одеяло.

Он спит пока что не в Кремле:
Дорогомиловской заставе
Он поручил служить себе
И свиты сумрачной ораве.

Совсем не так, не так въезжал
В Европе и в Александрии!
Он там восторги испытал,
А здесь – как кладбище – впервые.

Ещё заснуть он не успел,
Как адъютанты доложили:
«Пожары!» – «Где? И кто посмел?
Чтоб всех немедля изловили!

Мортье! Я назначаю вас –
Отныне вы здесь губернатор.
Извольте выполнять приказ:
Порядок наведите в граде!»

В три часа ночи сообщили:
«Квартал центральный запылал!»
И тучи дыма небо скрыли,
Когда он утром в Кремль въезжал.

И Винный двор, Гостиный новый –
Ряды, все фабрики горят…
«Взрыв! – Магазин! – Порохового!»
«Да что же варвары творят!»

Шесть дней бушует пламя грозно.
Свирепый ветер – ураган!
«Нет, это просто невозможно!»
Мрачнеет грозный басурман.

Всего лишь ночь поспал в палатах
Порабощённого Кремля!
И вот бежит, как зверь, куда-то
Спастись от дыма и огня.

Едва пробился он со свитой 168
Тропинкой меж кремлёвских стен
К Москве-реке, не то бы, видно,
Попался пламени бы в плен.

Меж стен огня, дорогой узкой,
Наполеон, за ним – весь штаб,
Землёй пылающею русской,
Спасаясь, шли чрез сущий ад.

Спасли свои же мародёры.
Без них бы точно он пропал.
Куда теперь даёт он дёру?
В Петровский замок поскакал. 169

Пять суток небывалой силы 170
Пожар невиданный царил,
Три четверти того, что было,
В итоге в пепел превратил.

Кутузов повелел французам
Дать огненного петуха,
Чтоб он поджарил всех их дюже
И подрумянил им бок.

Растопчин славно постарался: 171
Приказ исполнил точно в срок:
Отряд пожарных прочь умчался,
Насосы вывез на восток.

Приказ команда выполняла 172
На то оставленных людей.
И добровольцы помогали
Согреть непрошенных гостей.

В Москве царило мародёрство,
Расстрелы русских, грабежи. 173
Гробницы вскрыты – вот геройство! –
Царей в подвалах. – Мертвецы

Дивились наши простодушно:
Коней поставили в дворцы
И в храмы наши, как в конюшни,
Всё осквернили подлецы!

И мы там с мерзостью венчались:
В Москве все нижние чины,
Что были ранены, остались
На гибель страшную в те дни.

Кутузов и Барклай де Толи, 174
Растопчин бросили их всех!
Пятнадцать тысяч, может боле, 175
Сгорели заживо. О век!

Жестокий век! Когда дворянство
Всё было вывезено в срок,
Кутузов пишет Александру,
Что всех их вывезти он смог!

А сколько брошено орудий 176
И ружей, сабель для врага!
Чугунной дроби – целы груды
Снарядов тысячи тогда.

Но ты, Москва, ценой огромной
Сломила дух французских войск.
Москву желали? Вот жаровня
Под общий русский наш восторг!

Повергла ты, Москва, в унынье
Жестоко русского врага!
Безмерный страх в глазах отныне,
Позор на вечные века.

Где мир, который так был нужен
Для Наполеона в эти дни?
Победный пир? Увы, на ужин
Лишь сухари теперь одни.

Строчит он письма свои срочно:
Мир предлагает – смерть в Москве.
Но царь мириться с ним не хочет.
Об этом в будущей главе.