Родительский дом

Стоит на пригорке в деревне забытой
На фотографии старый родительский дом.
Во сне подхожу я дорогой разбитой,
Никто не живёт там давно уже в нём.

Покосилась ольховая изгородь,
Забился колодец трухлявой землёй,
Закрытыми окнами видит нас сызнова,
С грустью встречает наш домик родной.

Заросшее поле и сад возле дома
Давно не касались хозяйской руки.
На задворках чернеет копна из соломы,
Когда-то накрытой от дождя для овцы.

Только ручей пробегает неспешно,
Собирая с болота тонны тёмной воды,
Да плодородная нива зарастает поспешно
Рядами кудрявой зелёной ольхи.

Вспоминаю покосы и серые пашни,
 Душистое сено по осень в стогу,
Колокольчики, полевые ромашки.
К ним босоногим мальчишкой бегу.

Бегу ошалелый, двигаясь к цели,
Следы оставляя от мокрой росы,
По обочине луга, где цветы уцелели,
От скошенной раньше травы.

И с букетом ромашек, сорванных в поле,
Встречаю, уставшей с покоса сестру,
С нелёгкой доставшейся долей
Встречаю на завтрак её по утру.

Идём и смеёмся, играючи вместе,
И забыли про завтрак сегодня вдвоём.
А у мамы в печи окуньки, закрытые в тесте,
В пироге запекаются, набирая объём.

И вот он, закончился летний, тяжёлый сезон,
Вечерами сидим с керосиновой лампой,
А голова непослушно склоняется в сон,
Так мы штурмуем учебники с мамой и папой.

Утром в школу за шесть километров
Шагаю по снежной, глубокой тропе.
Уши и нос рукавицей спасаю от зимнего ветра,
Мечтая скорее вернуться к тёплой домашней избе.

Пролетело детство, помахало шляпой.
Улетели из «деревни-хутор» семеро детей.
Остались только дорогие мама с папой
До их последних в жизни дней.

Теперь не найти деревеньку - там лес,
И местами трава в человеческий рост.
Старый мост через малую речку исчез,
Но в трёх километрах остался погост.

Тихо. Древняя церковь душу тревожит.
Осыпалась низко кирпичная кладь.
И заходит сюда незнакомый прохожий,
Чтобы усопших родных поминать.

Здесь захоронены близкие предки,
Родитель, родные. А встречи, так редки.
Из них никогда и никто не узнает о том,
Что давно уж снесён наш родительски дом.