Глава 54 - 1832 г

                ГЛАВА 54 (1832 г)
 
                1       То лето было жарким непривычно,
                И даже в мае не было дождей.
                Зато уж на Дубяну*, как обычно,
                В ночное выгоняли лошадей.
                Сухие грозы по ночам гремели,
                Распугивая сонных лебедей.
                Галдели птицы, крылья шелестели,
                И мамку звал испуганный малец.
                Но свет и тьма затеяли качели,
                Открыв невзгод нечаянных ларец.
                А бабы причитали заполошно:
                «Спаси-помилуй, Господи! Отец…»               

               13       Но вятичи, они всегда дотошны:
                Когда пахать и как платить оброк.
                Они встречали грозы осторожно
                И ночью выходили за порог,
                Смотрели сено, чтоб не полыхнуло,
                Молили Бога, чтобы уберёг.
                Грибов в лесу, как языком слизнуло,
                И зайцы потравили огород.
                От голода уже сводило скулы,
                На Акулину – хлебный недород.
                Природа поворачивала к ветру,
                И чётко завершила поворот.

              25        На севере всегда ценилось лето,
                Им дорожили, как последним днём.
                Как песня соловья, что не допета,
                Надежды года трепетали в нём.
                Когда ж беда объявится лихая –
                Её искать не нужно днём с огнём.
                Огонь явился. Ветер, не стихая,
                Принёс его от выгоревших нив 
                До крыши у ближайшего сарая,
                И над сараем шквал огня возник.
                Под этим шквалом выгнулись осины,
                И он, как будто, на мгновенье сник,

               37       Но тут же встрепенулся, полный силы,
                И бросил на деревья искр снопы.
                Как тут же во дворах заголосили
                На продвиженье огненной тропы.
                В глазах лишь страх от огненного гула –
                Все были от огня почти слепы.
                И как корова языком слизнула
                Домишки в ряд, что только пыль летит,
                И хлопья пепла. Вот ещё минута…      
                Злодейский у пожара аппетит!
                А вот меня, как будто, что держало
                И вовсе не желало отпустить…               

               49       Я огорчаюсь зрелищем пожара,
                Ведь это не костёр для пикника.
                Огонь везде своё просунет жало
                И так укусит, чтоб наверняка,
                Тем более, когда страдают дети.
                (Однако, я зашёл издалека.
                Они же хитроумней всех на свете:
                Где нет пути большому – есть меньшой.
                А если вам ещё «придумку слепят»,
                То вы всегда растаете душой).
                И вышло так, во что поверить трудно,
                Но это было к радости большой.               

               61       В тот час в деревне было малолюдно,
                Кто был в усадьбе, кто к другим делам
                Приставлен, но не пили беспробудно,
                Как нынче сёла пропивают в хлам.
                Точней, уже пропили, что осталось –
                Разруха бьёт сперва по головам…
                Но вятичам моим хлебнуть досталось:
                Сначала недород, потом пожар.
                Подточит жизнь судьбы такая шалость,
                Как ржавчиною лезвие ножа.
                Народ сбежался. Всюду стоны, плачи,
                И угли раскалённые дрожат.

               73       Мне так хотелось принести удачу,
                Но сторож мой меня не отпускал –
                Мой талисман решал свою задачу,
                Где я был иждивенцем, и пока
                Над пепелищем бабы голосили,
                Был вынужден смотреть издалека.
                Но в безголосье нервы износились,
                И я воскликнул: «Слева посмотри!».
                Там старый плотник Дьяконов Василий
                Уже спешил к обугленной двери.
                И ввысь взметнулись детские ладони –
                Так на свободу рвутся снегири.               

               85       Но кто же спасся в том сгоревшем доме?
                Как я сказал, все были при делах
                В тот час, домишки пустовали кроме
                Десятилетней Поли, а в сенях
                Братишка младший на коленках ползал.
                А тут и пламя…Поля впопыхах
                Схватила брата и нырнула в подпол.
                Огонь пронёсся быстро и не смог
                Прожечь полы, лишь жаром всё наполнил,
                Да угли накидал через порог.
                А тут и люди бросились в подмогу,
                И мать с отцом неслись, не чуя ног.

               97       Меня терзала совесть, что дорогу
                Я прохожу чужую, как свою.
                И хоть людского горя вижу много,
                Но дружеской руки не подаю.
                Ведь все, кто здесь находится по праву,
                Нездешнего во мне распознают.
                Не то, что им мой статус не по нраву,
                А просто потому, что не дорос
                До пониманья абсолютной правды…
                (Ах, как же не хватает папирос…)
                А правда в том, что жизнь не знает края
                И, кстати, не бывает из полос!

              109       И, как ребёнок в салочки играет,
                Я спрашивал у жителей Миров:
                «Чем я другой? Одежда ли другая,
                А, может быть, другой порядок слов?
                Но вы меня повсюду узнаёте,
                Неужто так бесхитростен улов?»
                И услыхал: «Птенец растёт в полёте,
                А нам уже полётов не свершить.
                Но вы – живые! И всегда поёте,
                Ту песню невозможно заглушить –
                Пусть даже нет ни голоса, ни слуха –
                Она звучит, как разрешенье жить!»

              121       Я огорчился: «Вот же невезуха!
                Придётся мне того дождаться дня,
                Когда уже без всякой показухи
                Вы здесь навечно примете меня.
                Но как же подчиняться всем запретам
                И не искать крылатого коня?

              127       А кто ж на Землю сообщит об этом?»    

                * -  местная речка