Царь трусливый

Хмельным органом тихой ночи
Не убаюкаю я очи,
Сегодня сплю я не один,
Со мной народ в ночи един.

Он страхом явственным полнится
И от чумы желает скрыться,
Страшась погибели своей,
Он уповает на царей.

На обезумевших, плешивых,
Что затаились бережливо,
В своих хоромах средь чертей,
Все опасаются страстей.

Они страшатся слово молвить
И выбирают кто исполнит;
Их волю подлую, скупую,
Кто поведет народ вслепую.

К разбитым склепам,
Ранам грубым, а сомневающихся лупит!
Кто восстановит, разорит,
Со всем смирится и сгорит.

Ну, а потом цари восстанут,
Из страха выйдут и воспрянут,
И соберут от храбрых лавры,
Лишат чумных врагов отравы.

Всё будут гордо голосить,
Как боже дал им победить
И власть теперь их всё залечит,
А не угодных покалечит.

Не годно нам царей ругать,
Когда божественна их стать!
И не трусливы они вовсе,
А пожелали промолчать...

И люд поверит, что гадать?
Хоть зло поморщится брезгливо,
В тиши он будет обсуждать:
Как царь укрылся бережливо;

Как уберег он свой престол,
И от чумы хитро укрылся,
Оставил старых и детей,
А млад с умом - слепой плебей.

Таков уж люд, чего трезвонить,
Свободу сих не узаконить,
Их воля быстро покорится,
Когда поправка утвердится.

И конституция хромая
Восславит старого владыку,
Чума уйдёт не отступая,
Царя к престолу возвращая.

Он вдруг проснется, закричит
И будет грозно голосить!
Чума не будет продолжаться,
Для тех кто будет восторгаться.

Кто согласится, вознесет,
Пусть хоть обманет, принесет,
С царем стоит большая рать,
Всем не согласным горевать!

И станет всё как прежде было;
Хмельным органом тихой ночи
Я буду так же горевать,
Не в страхе общем между прочем,
Но лишь один, потом поспать.