Хохотушка

   Как коротки школьные перемены!  Только успеешь сгрызть яблоко, принесённое из дома, как уже соловьём заливается звонок на урок. Правда, я всегда ела половину яблока, а не целое, так как с подружкой, Светой, у нас всё было пополам. Если она принесёт, скажем, булочку, то мне тоже доставалась половина.
А между делом мы успевали ещё и посмеяться. Хохотушки мы были каких поискать. Пальчик покажи, и нам смешно! А стоит начать, остановиться мы долго не могли. Света каким-то образом научилась подавлять смех закусыванием губы. Я пыталась перенять этот уникальный метод, но ничего не получалось. То есть губу я прикусывала изо всех сил, но смеяться не переставала. Да ещё как представлю со стороны, что вот стоят две девочки, обе закусившие себе губы, так мне ещё смешнее становилось независимо от первоначальной причины смеха.

В тот злополучный день, на большой перемене, нам было особенно смешно - мальчишки постарались. Один наш одноклассник, Саша Остроглядов, сделал стойку на голове, и на него было очень уморительно смотреть, а второй, Шентяпин Вася, пытался повторить этот акробатический номер, однако не справился и так потешно задрыгал ногами, что мы со Светой  чуть со смеху не попадали. Но тут прозвенел звонок и мы, не переставая смеяться, кинулись в класс к своим партам.
Было начало четверти. Урок алгебры.
 И вот, сидим, Света с закушенной губой и невозмутимым выражением лица (честно говоря, вид комичный донельзя), и я, с большим усилием сдерживающаяся, чтобы не хохотать в голос. Если прямо на меня не смотреть, то, вероятно, можно ничего не заметить.
Но, к несчастью, учитель на меня посмотрел .

Замечу, Камиль Михайлович имел суровый нрав. Как учитель математики, он был непревзойдён, объяснял прекрасно, учил нас думать, анализировать, и даже выводить самостоятельно формулы! Но характером он был слишком жёсткий. Ни разу не видела, чтобы он бил наших мальчиков, но мне казалось, что они его очень боялись, дисциплина была железная.
И вот, на меня в упор смотрит грозный учитель и глухим голосом велит принести дневник. Смех мой тут же испарился. Понуро несу дневник, понимая, что в нём сейчас появится какая-то нежелательная запись. К слову, по математике я училась на пятёрки.
Камиль Михайлович раскрывает дневник на самой последней странице, там, где в столбик пишут все четвертные и годовые оценки, и что-то авторучкой помечает. Затем он раскрывает классный журнал и туда тоже вносит какую-то запись, после чего объявляет, что за четверть по алгебре поставил мне двойку... . Не за урок - за четверть! После этого он, добавив "Чтобы знала как смеяться над учителями!", вручает мне дневник. Задыхаясь от обиды, я осмелилась заметить, что не смеялась над ним. Но учитель то ли не слышал, то ли не слушал - это уже не имело никакого значения.
Не знаю, как я удержалась от слёз на публике, мне было очень тяжело. До сих пор я считалась хорошей ученицей, а тут на тебе - двойка, да какая!...

Дома я стала обдумывать своё положение. Первой мелькнула мысль, не бросить ли школу... .
Я не знала как рассказать о случившемся своим родителям, они у меня были довольно строгие, особенно отец.

 А когда пришла с работы мама, то  взглянув на меня, она сразу догадалась о том, что произошла какая-то неприятность, и стала допытываться. Наконец, рыдая, я всё ей рассказала. Папе мы решили сообщить о двойке позднее.
Утром следующего дня, а это была пятница, мама отправилась в школу.
С учителем она разговаривала наедине, затем пригласили меня. Я зашла на ватных ногах, как на эшафот, но  присутствие мамы придавало силы. И, видимо, гнев учителя поугас, ведь шел второй день после происшествия, да и мама, должно быть, постаралась донести до него, что я всё же хорошая девочка, но вот только хохотушка с рождения... .
Камиль Михайлович держал в руках учебник алгебры. Я услышала обращённый ко мне голос мамы: "Попроси прощения", и незамедлительно сделала это.
Затем учитель написал на листке номера заданий из учебника и сказал, что исправит двойку только в том случае, если я всё выполню к следующему уроку. Я вздохнула с облегчением.

А дома, внимательно рассмотрев листок со списком, поняла, что задание невыполнимо: он мне задал пол-учебника! В перечень попали номера из пройденного материала, и совершенно новые. То есть то, что решают полгода, я должна решить и записать за три дня!
 Вот тут я разозлилась. Ах, так!...  Он заведомо знал, что с этим физически справиться невозможно.

Пришлось бежать в магазин за общими, толстыми тетрадями. Вернувшись домой, сразу села за письменный стол.
Сначала я использовала черновик. Затем поняла, что это отнимает драгоценное время и стала сразу записывать решение в тетрадь. Дело в том, что приходилось тратить время на обдумывание. Особенно, когда пошли задачки из новых, незнакомых мне тем. Тем не менее, с каждым часом работалось быстрее. В полночь мама  пыталась отправить меня спать, но я не поддалась на уговоры.
Ближе к утру я заканчивала первую 96-ти листовую тетрадь... . Пальцы ныли, голова была тяжёлая, глаза слипались. И так продолжалось ещё два адских дня.

В понедельник, когда прозвенел звонок на урок алгебры, я положила на стол учителя две толстые исписанные тетради.
Класс замер. Камиль Михайлович спросил, всё ли я сделала, хотел ещё что-то добавить, но, переведя взгляд от моих тетрадей на меня, промолчал. Перед ним стояла не та озорная девочка с вечной смешинкой во рту, а другая, худенькая, уставшая, с тёмными кругами под глазами... .
Как бы там ни было, но я чувствовала себя победителем и, собравшись с духом, выпрямив утомлённую спину, не громко, но с гордостью в голосе, ответила: "Да! Я выполнила всё!" 
Учитель забрал тетради на проверку и через неделю во всеуслышание заявил, что зачеркивает мою двойку.

А после урока меня обступили одноклассники, ликующая Света кинулась с объятиями. Она сказала, что я заслуживаю лавровый венок победителя в жестокой схватке "Учитель - Ученик" и искренних оваций всего класса! Классная комната огласилась бурными аплодисментами, и мы все заулыбались.
В дальнейшем с учителем у меня не возникало никаких проблем, но на всякий случай перед уроками математики мы с подружкой старались больше не смеяться...