Цыпленок жареный

Когда вместе собираются два творческих человека, даже если они еще очень маленькие, скучно не будет никому. Сашка любил петь. Его репертуар составляли исключительно жизнеутверждающие песни: особенно любима была удалая «Цыпленок жареный». Этой песне его научила я, а меня – мой отец, не чуждый «задора и огня». Именно с его подачи крохотная девочка вдохновенно читала гостям: «Ах, метель такая, просто черт возьми! Забивает крышу белыми гвоздьми…». Гости хохотали, наблюдая за юной артисткой, пламенно декламирующей Сергея Есенина со скрипучей табуретки. Зрителям было весело, а во мне зарождался интерес к ярким поэтическим образам и живому слову.
«Цыпленок жареный» исполнялся Сашкой с не меньшим чувством. Маленький белобрысый певец всем телом изображал, как «цыпленок жареный пошел по улице гулять». Медсестры, которые редко улыбались, при виде Сашки теряли строгость.
Со своей койки мне было отлично видно, как раззадорившийся артист размахивает руками в такт песни, а его широко разведенные и загипсованные бедра остаются неподвижными. Мы с ним оба были - как в той песне, где «нельзя рябине к дубу перебраться»: в нашей палате ходячих не было.
На дворе стоял 1979 год... Поэтому "Цыпленок жареный", неприличный по тем временам шансон,  дарил ощущение невероятного освобождения и полета. Мы горланили куплет за куплетом, на ходу придумывая дерзкому цыпленку все новые злоключения. Но больше всего нам нравился финал нехитрой песенки. С непонятным нам самим чувством мы с Сашкой кричали: «Цыпленки тоже хочут жить!». Наверное, потому, что нам тоже этого очень хотелось.