Намасте

Одного и того же слова касается память.
Так иногда нестерпимо тянет
языком прижиматься к лунке, где недавно зудел
не ко времени помудревший зуб, —
так проверяется через боль отсутствие боли.
Так конвоирует к изголовью
тишину, пощёлкивая затвором минутной стрелки,
молодецки вытянувшись во фрунт,


рядовой Бессонница; пришёптывает губами,
фиксируя в "бортовом журнале"
дозы (имени, образа, голоса... — столько-то раз...)
и время подачи сигналов sos.
Нет на связке ключей от задраеных камер сердца.
В одиночках ночей не согреться.
Деловитая Лета в анналах фиксирует нас,
и песчаный з'амок идёт под снос.


Тянется канитель, тошнота подступает к горлу:
на пуантах моих зрачков, морщась,
год разгоняется в девяносто седьмом фуэте,
и горизонт застарело кровит.
Темнота растворяется в недрах горящего шара.
Так поднимаются после удара —
перерождаясь, в Великую пустоту "намасте"
произносят, слово "люблю" заменив.