Четыре воскресенья

Так-так.. Ещё кружочек…
Вот здесь – одна засечка…
Теперь – ещё разочек…
Где у бадейки  течка?
И на какой же вылет
Её подаст наш ДЭК?
Как будто бы осилит…
Да, ДЭК – не человек.
Ну-ну: бетон – горстями…
Рабы у фараона…
С истёртыми ногтями.
Ах! за стеклом оконным
Какой сияет день!
Морозец обжигает,
И солнце стелет тень.
А где-то подсекает
Терещенко тайменя.
А может, предаётся
Художественной лени.
А может быть, неймётся
Ему в минуты эти:
Окрестности снимает
При чистом зимнем свете.
Короче, отдыхает:
Сегодня – воскресенье.
Да… но без распорки,
Да в этом положенье…
Как бы не слиплись створки.
Да ладно. Коль попросят,
Распорку непременно…
Кого ещё чёрт носит?
Кто бродит во Вселенной?
Шаги по коридору…
Державная ходьба.
Как будто командора
Ведёт сюда судьба.
Чего кому здесь надо?
Не звал я никого.
Вот  не прожить без стада
Мне дня ни одного.
Ну дайте посидеть мне
Денёк с самим собой!
И зимним днём, и летним,
Осенним, и весной –
Всегда при мне соседи.
Как я устал от них.
Пусть я не привередлив,..
Ну что он там притих?
Ага, он к тем… напротив.
Так что же мой компьютер?
Да, больше впредь пародий
И прочей всякой мути
Писать я не желаю.
Пишу я шутки ради –
  Меня потом облают.
  Такие вот награды.
  Итак, ДЭК грузит ДЭК.
  Вернулся я к трёхмерке…
  Но как сияет снег!
  Так… Сзади будет дверка…
  Ещё вот здесь – окошко…
  Нет, снег – он как же манит!
  Пойду, пройдусь немножко.
  Хотя бы за домами.
  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  Казалось бы, вчера лишь
  Глаза слезил мороз,
  Куржою покрывались
  Все вицы у берёз
  И даль сияла чистой,
  Слепящей белизной,
  Но всё свершилось быстро:
  Явился март с весной.
  Снег превратился в кашу,
  Вот потекли ручьи…
  А вот и птицы в чаще
  Дают концерт в ночи.
  А где-то негодяи
  Тайгу готовы жечь.
  В тайге я не гуляю:
  Меня пугает клещ!
  Такая, вроде, бяка:
  Едва заметен лишь!
  Не волк и не собака,
  А вот гляди поди ж!
  Как будто между прочим
  Лишил меня тайги.
  Брожу я  у обочин,
  А дальше – не моги!
  Ну ладно! Хватит стонов.
  Работай головой!
  Какой же многотонный
  Кран этот козловой.
  Тяжёл, как понедельник,
  Высок, как небоскрёб…
  Но этот банный веник
  Меня загонит в гроб!
  Ведь вот же: подарили.
  Чтоб думал всю весну.
  Уж лучше бы открыли
  Парилку хоть одну.
И пусть бы постегали,
Согласен я стерпеть…
Да, срок мы проморгали,
Теперь едва успеть.
Ну, ладно, здесь – косынка,
Посадим на болты,
А здесь вот – по старинке,
Уж не до красоты.
Наверно, на сегодня
Довольно рисовать.
Да, так и быть, свободен,
Отправлюсь погулять.               
Не то весна промчится
И я не услежу.
А вон идёт девица –
Ну впрямь мадам Жужу!
Какие в Талакане
Девахи, право, есть!
Всем дивам, что с экрана,
Они окажут честь,               
Коль рядом с ними встанут.
Иль согласятся сесть.
Красавицам экранным
Умерить надо спесь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вторые сутки льёт неспешно дождь.
И нагоняет грусть и сон.
Косихин ходит: вынь, мол, да положь.
Давай проект! Срок вышел! Срок – закон!
Косихина не надо огорчать.
А надо будет мне налечь.
Ну что тут делать? Только лишь нача;ть.
Иль на;чать. На;чать, кончить – сопка с плеч!
Там где-то – горы, балки, мочары,
А здесь – слова совсем не те.
Здесь – сопки, пади, мари, где бугры
Торчат, как шапки, кругло на воде.
Ну что тут делать? Надо рассчитать.
На то и есть он – сопромат,
Чтоб рассчитать, потом – спокойно спать.
Чтоб не грозил тюремный каземат.
Напрасно, что ли, грыз науку Гук?
Ведь был он, вроде, не дурак.
Ну вот, опять какой-то где-то звук,
И снова в коридоре тот же шаг.
И снова он умолк в двери КБ.
И хорошо, что не ко мне.
Но этот дождь… Сижу с собой в борьбе.
Воскресный дождь… Я сдался, я – во сне…
Нет-нет! Чудесный тёплый летний день!
Весь день вот здесь я просижу?
При чём работа? Это – просто лень!
Хватаю зонтик, сонный выхожу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Последняя осень для многих, для многих.
Последний сдаём агрегат.
Куда разведут нас отсюда дороги,
Какие края приютят?
Как хочется многим куда-то в Европу,
Туда, где морозы слабей!
Чтоб город, троллейбусы, лифты и чтобы
Вся площадь полна голубей.               
Им хочется к морю, им хочется к югу,
А это совсем не пустяк:
Пусть есть здесь охота, пусть ловится щука –
Горячев уже холостяк.
Уже укатила его половина
В туманную даль, на юга.
И пьёт там, наверное, местные вина,
И пляшет от счастья нога.
Седьмой только год я живу в Талакане,
Как много, но мало пока.
Я знал их когда-то – одни лишь названья:
Посёлок, и ГЭС, и река.
Я  знал, что живут здесь достойные люди,
Исполнены сил молодых,
Что путь их почётен, что подвиг их труден –
Я знал, но не чувствовал их.
Теперь же расстаться непросто мне будет.
Теперь весь посёлок – он мой.
Пусть дети простят и жена не осудит,
Но я не собрался домой.
Я Нижнебурейскую строить согласен,
Пусть только начнётся она.
Хоть я уж не молод, уж пень седовласый –
Меня не дождётся жена.
На сопках ковёр распластался осенний,
А небо разит синевой.
Я вспомнил: сегодня – опять воскресенье,
Пойду, поверчу головой.
Пойду полюбуюсь на рыжие дали,
На синие тени вблизи.
Дежурный «уазик» случайно мне дали,
Ну что же, мой милый, вези
Туда, где осины – как праздные девы,
А листья – как россыпь монет.
Придумай, Косихин, такие напевы,
Каких на земле ещё нет!
Придумай, и спой, и сыграй на гитаре,
Надежда тебе подпоёт
О том, что красивы и сопки, и мари,
Что трижды красив здесь народ.
О том, что в блистающих золотом далях,
Что в сумраке близких теней
Есть горькое чувство осенней печали,
Прощальных предчувствие дней.               
                25.08.07.