Последняя поездка к маме

      (Рассказ)

    Последний раз я ехала в отпуск к маме. Я, конечно же, еще не знала, что к живой мамочке еду в последний раз.
    Август. Степь пышет жаром. Казахстанская степь, это скорей пустыня, а в летние дни особенно. Унылый пейзаж за открытым вагонным окном. У меня купейный вагон, но и в нём страшная духота, хоть открыты все окна, несмотря на то, что степные мальчишки обстреливают поезда камнями. Один влетел и в наш вагон, никого не зацепил, но пролетел рядом с головой стоящего у окна мужчины. С этими хулиганами, конечно, борются, но в степи редкие саманные развалюшки и к ним доступа через пустыню, наверно, нет.
    Унылый пейзаж иногда оживляют орланы на столбах, словно часовые в этой скучной пустыне. Правда, встречаются зверьки, стоящие неподвижными столбиками. Их много здесь. Это, скорей всего, тушканчики. Но при виде взлетающего пернатого хищника они мгновенно прячутся в норки.
    Ещё одна удручающая картина - это Арал. Вода отступила далеко. На прежнем морском дне и прибрежном ландшафте, валяются высохшие и развалившиеся лодки, точнее то, что от них осталось. Картина удручающая. Песок блестит от соли. Теперь солончак оживляют солнечные лучи своим блеском.
    Но наконец-то, пейзаж начинает меняться. Россия. Как я тебя люблю, как тоскую в жарких песках Казахстана по твоёму свежему воздуху. Мелькают деревья, от которых трудно оторвать истосковавшийся взгляд.
    У меня пересадка в Москве. С одного вокзала на другой. Вот такое у  меня развлечение. Не люблю таскаться с чемоданом. Это сейчас чемоданы на колёсах, а тогда ноша ручная. Хоть и говорят, что своя ноша не тянет, но это далеко не так. Очередь в камеру хранения и потом очередь на компостирование билета. Вот такая прелесть отпуска. Но дорожные мученья окупались предчувствием встречи с мамочкой, которую не вижу целый год от отпуска до отпуска.   
    Удалось закомпостировать билет на поезд, идущий на Адлер. Удалось избежать ещё одной пересадки. Только поезд приходит ночью, а остановка всего две минуты. Вагон в конце состава, значит платформы там нет, придётся прыгать, так как ступеньки высоко от земли.
    Меня ждёт Краснодарский край, земля кубанская. Земля, где прошла моя юность. Туда меня тянуло из-за того, что там похоронен папа и доживает последние свои годы мама. Конечно, там две сестры и брат. Правда одна из сестёр живёт в другом месте, но она может приехать в любое время к маме. А младшая сестра со своими детьми живёт в другом доме. Так что с мамой живёт только младший брат. Я не стала сообщать об отпуске. Встретить меня никто не сможет. Да и поезда приходят в основном ночью. Дорога изучена давно, правда, по пути нет домов, но я не боюсь, ведь здесь мой отчий дом. Посмотрев расписание, я заколебалась, поезд приходит в самое тёмное время суток. Так уж получилось, раз я смогла попасть на скорый поезд, на который не рассчитывала.
Значит раньше попаду домой. И это меня успокоило.      
    Спрыгнув на землю, провалилась каблуками в мелкую щебёнку, которая насыпана между шпал и рядом с ними. Боясь ободрать каблуки, ступаю на цыпочках. Поезд помелькал огоньками и умчался дальше. К вокзалу не пошла. Нет, я не боялась встретить кого-то знакомого. За годы, пока я жила так далеко, я потеряла всех, кого знала раньше. Сюда я приезжала даже не каждый год, так как пришлось помотаться по матушке России. С Камчатки мы приезжали всего раза три за пять прожитых там лет.
     Добираться с детьми не так легко было. Но с Байконура ездили каждый год к родителям моим и родителям мужа. С тех пор утекло немало воды. Нет моего папы, нет родителей мужа, да и я осталась одна. Старший сын живёт уже не с нами. Средний сын тоже имеет свою семью. Муж далеко от меня, младший сын тоже женат. Так что я еду одна к своей мамочке. Пока она жива, я буду ездить чего бы это мне ни стоило.
    Тёмная южная ночь. Небо затянуто тёмным покрывалом туч. Ни луны, ни звёзд на низком, из-за туч небе, не просматривается. Вот только дождя мне и не хватало. До маминой хатёнки километра полтора. Достаю фонарик, луч которого не в состоянии пробить мглу. Она навалилась на меня со всех сторон. Домики далековато от дороги и ни в одном окне не горит огонёк. Улицы не освещаются практически никогда. А в домах подстанция отключает свет часов в одиннадцать ночи. Экономия энергии. Часа три ночи. Во дворах, иногда тявкнет какая-нибудь собака спросонья и умолкнет.  Им тоже надо поспать. Дорогу съела тьма.
    Вообще-то здесь дороги грунтовые и рассчитывать на твёрдый грунт не приходится. Они разъезжены телегами, разбиты копытами коней и каблуки мои проваливаются в мягкую землю. Темнота. Но вот во втором от маминой хатки домике загорелся огонь. Ночью рассчитывать здесь можно только на керосиновую лампу. Вот такой огонёк и зажёгся мне навстречу. Я была рада этому неожиданному маячку. Вот и мамин домик. Вхожу во двор, навстречу мне залаяла собака. Эту собаку я не знала. Хорошо, то что она на привязи.
Я прикрикнула на неё. Собака в удивлении, замолчала. Я догадалась почему она вдруг умолкла. У нас с сёстрами и мамой похожие голоса. Вот она и не могла понять кто перед нею.
    С неба, как бы нехотя, стали падать редкие капли дождя. Стучу в окно. Тихо. Никто не откликается. Сердце нервно стучит в груди. Жива ли моя маленькая старенькая мамочка? Повторяю свой стук в более нетерпеливом темпе. Слышу хриплый, с спросонья, голос: «Кто там?» Это проснулся брат. «Да открывай скорей. Дождь начинается»,- кричу я в ответ. «Ох», - с тяжелым стуком падает засов на двери в сенях. В раскрытой двери стоит брат, а в комнате со стоном поднимается мама.   
    Бедная моя старенькая и ставшая совсем маленькой мамочка. Я бросаю вещи в коридоре и спешу к ней. Она смотрит на меня слезящимися серыми, такими дорогими, глазами и шёпотом говорит: «Доченька, ты приехала наконец-то. Думала не дождусь тебя». Я сгребаю её в охапку, прижимаю к себе, целуя её мокрые от слёз глаза. «Ну что это так переживать? У меня ведь работа, я не могу ездить два раза в год, не отпустят». Мы долго сидим рядышком на её смятой постели и что-то говорим, стараясь успокоиться.
    Время отпуска растаяло быстро. Я, естественно, никуда не ходила. У мамы ноги ослабли и она не могла со мной куда-нибудь пойти. Правда, с племянницей мы ходили на кладбище, проведать могилку моего папы.
    Отпуск кончался. У меня были взяты билеты на обратную дорогу, так как летом с билетами были большие трудности. Создавалось впечатление, что весь народ только и делает, что ездит туда и обратно. Я повидалась с сёстрами и братом.
Видела подросших племянников и племянниц. И запаслась впечатлениями до следующего года. Хотя время было смутное. Девяностые годы не сулили людям ничего хорошего. Нет уверенности в завтрашнем дне. Но я буду ездить к маме чего бы это не стоило. Только одного я не могла предвидеть, что ехать сюда мне придётся уже в октябре, чтобы проститься с ней навсегда.
    Как по злому умыслу, поезд мой приходит опять ночью, только немного раньше, около двенадцати часов ночи. Провожать меня тоже, как и встречать, было некому. Мог пойти брат, но у него плохое зрение и я его отговорила.    До вечера чемодан был готов в дорогу. Мы посидели, стараясь обговорить всё на год вперёд.  Мама была очень грустная. Я ещё раз, как и раньше было неоднократно, предложила поехать со мной. Хотя ответ слышала уже не однажды и знала, что последует.
«Нет, доченька, как я оставлю здесь отца одного? Да и земля там не такая, как здесь и всё чужое». Я и сама знала, что она затоскует, да и климат там ужасный. Но мне-то переехать сюда невозможно. Жилья здесь для меня нет, а там квартира и два младших сына с детьми. Вот такая дилемма. Я много лет добиваюсь квартиры в России, но пока безрезультатно.
    Ну всё. Посидели, помолчали, мысленно поохали. Пора и выходить. Уже одиннадцать ночи. Поезд меня ждать не будет. Смотрю, и мама стала собираться. «Куда? Ночь на дворе». Нет не отговорить. «Я на дороге постою».
Брат не шелохнулся. Ну ладно, проводит до калитки. Но время поджимало и я решила пройти через огород, срезав угол. Мама пошла за мной. «Мамочка, там же колдобины. Всё, возвращайся домой.» «Я до тропинки». Пришлось смириться.
    Поцеловала такую милую, беззащитную и одинокую свою мамочку. Торопливо пошла по тропинке. Всё время оглядываюсь. А она стоит безвольно опустив руки. Сердце рвётся из груди. Мне хочется бросить чемодан и бежать к ней. Но сдерживаю себя. Опять смотрю назад. Она стоит, прощаясь со своей дочерью навсегда. Темнота уже поглощает её силуэт. Иду глотая слёзы. Видела ли она, как мне тяжело было уходить? Как моё сердце кричало: «Вернись. Она ведь замёрзнет там на этой дорожке.» Но меня ждала работа в том далеком городе Ленинске, ныне Байконуре. И я шла глотая слёзы и проклиная судьбу, которая так распорядилась моей жизнью. Я до сих пор жалею, что не вернулась к своей маленькой, старенькой мамочке.