Бывало, свет позабывая...

      

       (Языкову)



Бывало, свет позабывая
С тобою, счастливым певцом,
Твоя Камена* молодая
Венчалась гроздьем и плющом
И песни ветреные пела,
И к ней, безумна и слепа,
То, увлекаясь, пламенела
Любовью грубою толпа,
То, на свободные напевы
Сердяся в ханжестве тупом,
Она ругалась чудной девы
Ей непонятным божеством.
Во взорах пламень вдохновенья,
Огонь восторга на щеках,
Был жар хмельной в её глазах
Или румянец вожделенья…
Она высоко рождена,
Ей много славы подобает:
Лишь для любовника она
Наряд Менады надевает.
Яви ж, яви её скорей,
Певец, в достойном блеске миру:
Наперснице души твоей
Дай диадиму и порфиру;
Державный сан её открой,
Да изумит своей красой,
Да величавый взор смущает
Её злословного судью,
Да в ней хулитель твой познает
Мою царицу и свою.


<1831>


       * * * * * * *




         Камены *(Camenae, древняя форма casmenae) — древнеиталийские божества, обитавшие в источниках, родниках и ручьях у храма Весты. Богини источников и покровительницы рожениц, а также искусств. В роли божеств колодцев и фонтанов аналогичны древнегреческим кренаям. Каменам была посвящена роща у Рима. Там находился источник, доступ к которому (на одном из этапов существования культа) имели только весталки. . . .


         - - - - - - - - -




Вариант
(Письмо к Языкову)
 

Вместо 1—8:

Плющом и гроздием венчая
Чело высокое своё,
Бывало, Муза молодая
С тобой разгульное житьё
И удалую радость пела,
И к ней безумна и слепа,
То, забываясь, пламенела
Любовью грубою толпа…



           Примечания:


       Очевидно послание является ответом на своего рода творческую декларацию Языкова в его стихотворении того же 1831 г. «И. В. Киреевскому» (в альбом):

"… Не в том вся жизнь и честь моя,
Что проповедую науку
Свободно-шумного житья
И сильно-пьяного веселья —
Ученье младости былой.
Близка пора: мечты похмелья
Моей Камены удалой
Пройдут; на новую дорогу
Она свой глас перенесёт
И гимн отеческому богу
Благоговейно запоёт,
И древность русскую быть может
Начнёт она благословлять…" и т. д.



       Посылая свое стихотворение Языкову, Баратынский писал: «Вот что внушило мне твоё послание, исполненное свежести и красоты, и грусти, и восторга… Твои студенческие элегии дойдут до потомства, но ты прав, что хочешь избрать другую дорогу (курсив наш — Ред.). С возмужалостью поэта должна мужать и его поэзия, без того не будет истины и настоящего вдохновения» («Литературно-библиологический сборник», П., 1918, стр. 70).

       С конца 20-х гг. Баратынского и Языкова связывала принадлежность к единому литературному кругу, центром которого был дом Киреевских — Елагиных. Последним Языков приходился родственником.
       В 1829 г. Погодин предполагал передать издание «Московского Вестника» Баратынскому, Языкову и Киреевскому. Общую оценку Баратынским творчества Языкова находим в его письме 1832 г. к И. Киреевскому: «Как цветущая его муза превосходит все наши бледные и хилые. У наших истерика, а у ней настоящее вдохновение» («Татевский Сборник», стр. 39). За несколько месяцев до написания комментируемого послания Баратынский обратился к Языкову с другим посланием, но остался неудовлетворён им (см. «Языков буйства молодого…» и примечание к нему). . .