Любовь моя, я снова Вам пишу...

Любовь моя, я снова Вам пишу,
лишь Вы одна умеете смеяться
в наш ломкий век, где явь затмила сны
и просыпаться не случается пока.

Рискую, ибо будь Вы осведомлены,
о том как научился я бояться,
Вы мне решительно позволили б стреляться
с двух метров, чтоб опять наверняка.

Какие неуютные стихи
ласкают нас - наляпистые, наглые но - те же.
Друг к другу, кажется, мы не глухи - не так ли?
Любовь моя, о чём мы говорим.

Кому придут проценты за грехи,
тот внешне остаётся безутешен.
Коль спиртом протираются контакты,
как удивляться, что кругом искрит.

Вы спите, а в сотейнике зима
припряталась затейница и бредит.
Шипит и пыжится однако не уедет,
ведь сани не готовы,
а долги
её растут - безснежный ком.
И запечатанные строки в долгий стол
отложены,
как соты в опустевшем улье мыслей -
вообще немногое имеет смысл
и мёд поэзии разбавлен коньяком
и страхом.

Опутан и пленён наш ясный слог,
и как ни совестно, но вновь штурмует право
писать
кто на последние купил iСлаву
во время умаления и книг.

Бутуза, неудачник и шутник.
Признайся, ведь
намного меньше
соли и свечей
в итоге было важно.
и (чей? -ничей)
прогорклый бутерброд вчерашней жажды
претит, не разгрызается.

Я это, помнится, записывал однажды.
Давненько стало быть заглядывал в дневник

Отец.

Буде ты ощущаешься творцом
надменно упиваешься созвучьем
и будущее тащишь за усы -
разбрасываешь по издательствам доход…

Господь лишь умиляется глупцом
имеет чем то наподобие уголька,
(да ладно, ладно, самописной ручки)
отметит то, что стоит вспомнить и в расход.

И жернова настойчиво скребут
и время рвут по бешеному курсу
строфу за час, виски стучат, шаги длин-ны -
безсонницы неприбранный вольер.

Когда-нибудь мы сможем не молчать
и кто то это назовёт искусством
умение звучать от тишины
наивное приятие непринятья мер.

И та в том логика или не та, Бог знает
Любовь моя, как пусто у воды!
густа трава,
беременны сады,
так бережно, как с нами не бывает -
оглянешься - аж кругом голова!

Как в прежнем позабытом детском сне!
А легкокрылые всё гимн поют весне,
и в небо возвратились и играют,
когда то это называли раем,
но после позабыли за слова.

Очнись красавица, проснись
от нынешнего стона
разбудят петухи
и горлицы и вещий Гамаюн,
Вы слышите ?
Ах, пустоте!
Уа алейкум ас салям!

Лакедемонская мироточит икона -
Благоухание и шелест крыл mancoria finitum
и правнуки финифтьевою нитью
бликуют долетевшим кораблям.

Ещё Сократ филонил нам о том,
что провидением
рекут его дела.
Сомнению подвергать
пути любви безсмысленно,
и знания без усердия мертвы.

Чумичным тленьем в чёрных снах жгут братьев во спирту,
Майданек, Биркенау, Аушвице -
не счесть кармических долгов "детей волчицы" -
кто размножается беды деленьем -
вкусит и вычитания, увы.

О, это время трепетных канцон -
достойные потомки Труффальдино
- героям клиник это так необходимо!
Венеция, Милан - рукоплещи!
И не беда, что ты был прежде не знаком
с такими песнями -
"Memento mori” feat "Vincere vinceremo"
пока в нас разрешается диллема выбора
как время смачно цокает венецианским языком
так вкусно!
- от плиты не оттащить,
и не согнать проказников с балконов,
пока венчаем с аспидной короной
внеклеточный агент, застенчивый кумир.

И, жёлтые раскрыв альбомы, вспомни
как лихо лили крематории и танки
забывчивые внуки расточительной “испанки"
в полмиллиарда выкупившей мир.

Горчит асфальт,
ты чувствуешь руками,
что не горит и не уходит в камень
размалывает злыми языками
и посыпает сверху
словно в раны соль

и как узнать нам хочется заране
что движители внешнего сгорания
запущены, и топливо - в сухом остатке - боль
являет свет
и пробуждает.

Уже заря, красавица, очнись, и молви веселей!
Открой мне личико,коль много наготы не устыдишься
к чему нам недоношенный косплей,
ведь ты такой езды нисколько не боишься
пустые bla bla bla,
снимай никаб,
нальём немного света и тепла
и чокнемся в дисплей.

И улыбнёмся, нежная,
ведь всё закономерно впОлне
и Адриатики ласкающие волны
и Балтики щербатый волнорез
едины
и покажется ли странным
что в мире без курортов и к романам
заметно опустился интерес.

Любовь моя, в тиши перкуссионных потрясений
наследники - София и Арсений
ко времени пришлись и даст им Бог,
эсхатологию - шалманный календарь эпохи твой
где каждый год - конечный
в программу не введут,
ведь мор и беснования не вечны
я уповаю, им достанет мудрости и мужества
дожить до радости
и не увидеть звёздных войн.

Бог даст,ещё вдохнём широкой грудью,
струн вспенится волненье звонких дружных
в темницах освятятся, приберут
омоемся
и на обломках страсти
детьми заполним мир, напишем имена любви,
свой поменяем статус
stay home на stand by me
и очутимся кстати
пред образом в подобие,
Господь тебя возьми.

До сорока на печке, двадцать в спячке,
и как здесь ощущаться настоящим?
Открой мошну, сомкни персты,
молись и пой, творения венец.

И стаи рыб и птичьи косяки
осанну воспоют ему в виляньи млечном,
а старики подумают о вечном.
И время сбросит маски наконец.

#141405042020