И всё нам кажется, что можно...

И всё нам кажется, что можно
огласки избежать и иска,
и пылью искупить дорожной
невнятность выбора и риска.

И всё нам мнится, что достанет
с лихвою голой силы воли:
порвать в урочный час со стаей
и стать высокому подвоем.

Ещё, мы мыслим, не заказан
путь поперёк и вспять потока,
и ждём достоинства оказий
в ту глушь, где стыд и свет, к истокам.

И день проводим с сетью ловчей,
с наветом, лестью и отместкой,
и в нашей стати, сыти волчьей
давно и буднично совместны

не то, что гений и злодейство,-
в ней сведены концы почище
и, если пристальней вглядеться,
предстанет хищь на пепелище.

Затем, что кормимся грядущим
с остервененьем и упорством,
нас презирает вслед идущий,
сиротством сыт и хлебом чёрствым.

Полубезумен от бездомья,
с завещанным в горсти удушьем,
бредёт он в поисках гнездовья,
соблазном взят, пороком рушим,

чураясь нас, не осенённых
любовью, истиной и болью...
И нет его среди спасённых.
На вырост век его оболган.