Таланту Эдуардаса Межелайтиса. Цветные деревья

   Деревья! Как жалко мне вас покидать – как жалко прощаться! Деревья!
Вы были ко мне добры, как люди. А может быть, и добрей, о деревья!
Осень уже проводит кисточкой солнечного луча
и оставляет краски на ваших ветвях, словно горящая цветная свеча.
Много жёлтого цвета, немало бурого и пурпурного.
Светит ещё и зелёный цвет - островки нетронутой жизни дтиного, живого.
Уже разгорается весь объятый пламенем цветового спектра лес.
Только белые, сильные колонны берёз противятся,
не сдаются цветовому пожару, разве что радуге  небес.
    В сердце моё проникает безоблачный синий цвет летних бабочек –
словно далёкое воспоминание о васильках, покоривших рожь.
Мне есть что вспомнить. Во-первых, игру мотыльков –
вокруг моего иссушённого зноем, измождённого сердца.
Никогда, по-моему, не был ещё этот лес так хорош!
   Он мне напомнил пёстрое полотно Кандинского,
где краски скачут верхом и звучит цветовая музыка неба – 
зелень, желтизна, розоватость его.
   Это вот полотно и меня понуждает скакать верхом на красном коне с радостью в сердце,
подчиняясь обряду, который в последний раз тут совершает Солнце.
Не знаю, сколько ещё мне осталось жить
и когда меня позовёт на танец барышня С.,
дарившая мне своей красотою неповторимый  мир чудес.
И всё же весной, когда долговязый аист возвращается на мою сосну,
я здороваюсь с каждым деревом, терпеливо ждавшим меня всю долгую зиму.
И мы опять начинаем зелёную нашу игру, ожидая, конечно же и весну!
____
Эдуардас Межелайтис. Цветные деревья.  
...Деревья! деревья! как жалко мне вас покидать - как жалко прощаться! Вы были ко мне добры, как люди. А может быть, и добрей, о деревья! Осень уже проводит кисточкой солнечного луча и оставляет краски на ваших ветвях. Много жёлтого цвета, немало бурого и пурпурного. Светит ещё и зелёный цвет - островки нетронутой жизни. Уже разгорается, весь объятый пламенем цветового спектра, лес. Только белые, сильные колонны берёз противятся, не сдаются цветовому пожару.
В сердце моё проникает безоблачный синий цвет летних бабочек - словно далёкое воспоминание. Мне есть что вспомнить. Во-первых, игру мотыльков вокруг моего иссушённого зноем, измождённого сердца. Никогда, по-моему, не был ещё этот лес так хорош! Он мне напомнил пёстрое полотно Кандинского, где краски скачут верхом и звучит цветовая музыка неба - зелень, желтизна, розоватость. Это вот полотно и меня понуждает скакать верхом на красном коне, подчиняясь обряду, который в последний раз тут совершает солнце.
Не знаю, сколько ещё мне осталось жить и когда меня позовёт на танец барышня С. И всё же весной, когда долговязый аист возвращается на мою сосну, я здороваюсь с каждым деревом, терпеливо ждавшим меня всю долгую зиму. И мы опять начинаем зелёную нашу игру.