Он давно уж не юн. И давно одинок

Он давно уж не юн. И давно одинок.
Побежденный болезнью смертельною,
Он и сам понимал: приближается срок
Для свечи к изголовью постельному.

В тишину одиночной палаты вошли
С его жизнью минуты прощания.
Расплываясь, последние мысли текли –
То ли явь, то ли бред угасания.

Он имел за спиной лет неправедных тьму
И грехи далеко не случайные.
В искупленье любовь бог отмерил ему,
Ту, последнюю, тяжкую, тайную.

И смиренно понес он прекрасный свой крест,
То ли счастье, то ль кару небесную.
Звон церковный вознес в небеса благовест.
В сердце пало страданье чудесное.

На последних минутах земного пути
Смертной мукой терзало сомнение –
Вдруг пробьет его час и придется уйти,
Не сказав ей слова объяснения…

Слабый шорох течением легким проплыл,
Чьи-то руки коснулись участливо.
Он с трудом обернулся, глаза приоткрыл
И вздохнул благодарно и счастливо.

Наклонившись к нему, рядом села она,
На судьбе божьим знаком отмечена,
Его лучшему другу – родная жена.
Ему просто – любимая женщина.

И в слабеющих пальцах сжимая ладонь,
Прошептал уже неповторимое:
«я целую тебя. Я любуюсь тобой.
И прощаюсь. Ты слышишь, любимая?!»

Показалось ему, что звонок прозвенел
За пределами существования.
Промелькнуло в мозгу: «о мой бог! Я успел
Благода…» и померкло сознание.

В одиночной палате от солнца круги
Разлетелись бесшумными стаями.
Долго бились рыданья. А после – шаги,
Пропадая за дверью, растаяли…

17.05.05