бескожее море

Обнулиться
до заводских настроек,
параметров,
до утробной гОлости,
сакральной веры в хорошее.
Лечь первым камнем,
стать надёжным фундаментом.
Молиться САмому-САмому
в век
многобожия.

Перезагрузиться,
на миг почернеть экранами.
Лить в нутро мегабайты,
сквозь фильтры душевные.
Перелиться чрез край,
без краёв, 
океанами.
Смыть с запястья,
присохшие,
выплески венные.

Клеить новые звёзды
к изодранным в ленты лацканам.
И любить…
с такой силой,
в стихах описать - не смОжится.
Сотни смыслов придумай для боли -
все будут дурацкие.
Чтоб почувствовать море,
сдираю на пальцах кожицу.

И ловлю,
каждый выдох и вдох,
бескожими пальцами.
Как, когда-то, ловила,
ободранным сердцем,
лопасти
голубых вертолётов,
жужжащих над пыльными плацами.
Что врезались надеждой под рёбра,
вскрывая полости.

Из которых плескалась боль,
липла к бёдрам фарфоровым.
Затыкала, иссохшее горло,
вонючими кляпами.
Онемевшие струны вплетались
в шнуры бикфордовы.
И садились на плечи птицы,
зубастыми лярвами.

И клевали не печень,
а душу искали под юбкою,
вырывая клыками с ядра,
первородные записи.
Истекала душа не слезой –
замороженной клюквою.
И точилкой острИла
серебряный конус на ляписе.

Чтобы, как Айвазовский, разлиться
девятыми вАлами.
Серебром рисовать одинокий, белеющий парусник.
И, вспороть чёрнобрюхое море
лучами-сигналами
маяка, чьи морщины разъедены,
солью и старостью.

Как и пальцы мои,
и глаза,
и сердце – бескожие.
Каждый выдох и вдох твой,
солёным въедаются инеем.
Языками шершавыми, вылизан,
до гладкокожия
каждый камень,
оставленный нами,
вдоль фронта – линии.

Где душа моя,
клюквенным соком,
прижалась к берегу.
А твоя - бьётся в скалы,
вскипая,
солёными брызгами.
Умираем друг в друге
обширною кровопотерею.
Растекаясь,
закатными солнцами,
как аневризмами.

Мне бы в море войти,
чтобы смыть
все файлы ненужные.
Чтоб смотреть на тебя,
как когда-то,
наивной девочкой.
Жаль, что Вера с Надеждой
норд-остом
смертельно простужены.
Хорошо, что Любовь
несмываема и внутриклеточна.