Диптих

1
от жара до пурги, от чета и до нечета
мы строили мосты,чтоб их,оскаблясь,жечь,
и висельников тьма в осинниках Отечества
повадит сотни губ на уксус и на желчь

пускай берет озноб от этой правды голенькой,
окалина времен воздушный чертит жест,
вся боль, какая есть, взмывает юной горлинкой,
напившись из ключа лазоревых блаженств

"...прошу, не залетай в наш спальный и покусанный
раойнчик-лиходей, не вздумай вить гнезда..",
а горлинка замрет и между всеми курсами
вдруг выберет один - дорогу в никуда

но всем оставит впрок и небо сахаристое,
и кобальтовый всплеск той песни вековой,
где кается стрела за сотню лет до выстрела,
и продыху нам нет, живущим под луной

что толку горевать, страна чай не в предбаннике,
вот каши хлебанем, а каша - с топора,
румяная земля,запекшись в тульском прянике,
воздаст всем по грехам у крайнего двора.

2

у крайнего двора Полкан охрип от мерзости,
у дальней тишины оглох опричный конь,
а сумерки ползут и всем, пропавшим без вести,
несут благую весть в открытую ладонь

спаси, благая весть, от голода и гонора,
пройдись морским царем по китежским страстям,
слипаются глаза, мы видим только контуры
и пепла стылый слой на волосах растяп

по ржавым большакам пройдёт пехота похоти,
сметая звездный лед от судорог ночей,
но вилы силам зла - мы с вечностью на проводе,
чем непроглядней тьма,тем вены горячей

здесь лучше на рожон не лезть суконной рожею,
на каждый ловкий трюк найдётся свой каюк,
уводит колея дремотой бездорожною
выкармливать слова, не предавая звук

еще придем сюда, на швы столетней горечи
шеломом зачерпнуть хмельной донской волны,
степным ветрам - сваты и старине - сородичи,
повинны отрыдать и миловать вольны.