4. Сашкин колокол. Из далёкого 1937

                - гл.4/24 -

Ну вот и снова мы вместе, дорогой мой читатель. И я имею смелость продолжить свой рассказ-хронику из жизни отнюдь не чужих мне людей на этом белом свете. О небольшом отрезке их жизни.

О маленьком кусочке их трудного жизненного пути в этой несчастной стране. Отрезке жизни из 1937 страшного года. Когда власть убивала своих подданных, своих простых людей массами. Миллионами. И нисколько не стеснялась этого. И гордилась этим. И пела в песнях и в кинофильмах того времени, ртами и губами продажных и трусливых певцов и актёров, о некой счастливой жизни простого человека в этой стране.

Я воскресил своих предков, деда и бабку, давно покинувших этот мир, для воссоздания чудовищной картины жизни страны нашей в годы безраздельного и ужасного владычества низкорослого сухорукого грузина. Усатого рябого тирана. Адского деспота восточного толка.

Сатану, хитростью ускользнувшего на 74 года из пламени преисподней. Чтобы сотворить здесь, на грешной земле, великое зло своё.

Чтобы напомнить всем тем, кто напрочь забыл совсем недавнюю историю страны, о том, кто же всё-таки грабил и рушил церкви.

Кто же всё-таки убивал священнослужителей - попов, дьяконов, монахов и др.

И кто же всё-таки убивал и мучил русских крестьян, трудолюбов-фермеров. Гнусно обзывая их омерзительным прозвищем "кулаки". И кто же всё-таки устраивал в стране голодоморы 20-30х годов.

И кто же это? Залётные немцы? Нет, отнюдь не немцы! Немцы не порушили и сотой доли того, что порушили другого сорта изверги народа многострадального. Выходцы из этого же народа. Плоть от плоти этого же самого народа. Свои. Именно свои. Или, как они любят выражаться, наши.

А сейчас, потомки и преемники этих зверей, накинув на себя овечьи шкуры, затесавшись в церквях в толпу искренне верующих в бога людей, держа свечки у церковного амвона, прикидываясь глубоко верующими - распевают вместе со всеми церковные псалмы.

Вместе с, назначенным ими же, главным российским попом, у которого под рясой блестят золотом генеральские кагэбешные погоны, и торчит дуло заряженного револьвера из подмышки. На всякий пожарный, как говорит народ простецкий.

***********

Это они убили прекрасного, талантливого и отважного поэта, музыканта и певца Игоря Талькова. Светлая память этому человеку. Вовсе не какие-то хулиганы и бандиты из мира шоу-бизнеса. Не какая-то третьесортная певичка второй свежести, как сказал когда-то писатель Михаил Булгаков. Певичка из далёкого и чуждого Узбекистана. С непонятным своим азиатским псевдонимом-кличкой.

Он стал им слишком неприятен. Слишком откровенен. Этим злобным и кровожадным рептилиям из гэбухи. Они, эти рептилии, вновь захватили в свои волосатые кровавые лапы власть в стране. Тогда, 13 лет назад. Из, дрожащих от пьянства, нЕмощных старческих рук предыдущего властителя, хронического алкоголика.

Властителя-лжеца. Властителя-пройдохи. Обманувшего все мечты народа огромной страны о свободе и о счастье на этой земле российской. И, о предполагаемом и с нетерпением ожидаемом, прогрессе отсталой державы.

Они и вида не подают, они помалкивают, что это именно их отцы и они сами вытворяли с измученной страной всевозможные мерзости. И что это они насиловали страну, уже 100 лет.

Они, как бы, не при делах. Они, как бы, знать ничего не знают. Они, как бы, в стороне от этих событий. Они, как бы, ни при чём.

И имя им, этим злым врагам русской земли - красно-коричневые большевики, коммуняги. А также их прихвостни-опричники и каты-палачи, под названием кагэбешники-чекисты.

Теперь, в наше время, они снова скучковались в компашку с названием едросы. И снова они на коне. И снова простой русский народ, в который уж раз, под конём. И сейчас, как бы потеряв историческую память, они прикидываются верующими в бога.

Ни в бога, ни в чёрта они не верят и не верили никогда. Эти господа мерзавцы. Эти чекисты-гэбешники. Эти едросты-прощелыги. Они всё те же, что и в 1937. Не изменились ни на йоту. Малость только подгримировались, подмакияжились перед наивным и доверчивым народом.

Не они ли закапывали живьём в землю священников русских? Не они ли превратили в руины, в свинарники, в склады отходов, удобрений, навоза, прекрасные святые храмы православные?

***********

Они уничтожают, сжигают, прячут документы о своих кровавых преступлениях за много-много лет их преступного владычества над страной. Они втихаря, тайно, убивали и убивают пока ещё живых свидетелей их зверств и насилия. Их живодёрства над народом. Но правду не скрыть, господа палачи. Всё проявится в конце-концов.

Всё проявится, как раньше, в прежние времена, проявлялось изображение на фотобумаге в ванночке с проявителем. Как в моём, уже далёком, детстве проявлялись фотографии в темноте ночной, чуть подсвеченной загадочным красным светом фотофонаря.

***********

Кстати, о бабочках, мой читатель. О простых бабочках типа лимонницы или капустницы какой-нибудь. Или махаона. Или аполлона, в конце концов.

Возьмём бабочку и развернём ей крылышки, как это делают в своих коллекциях любители этих прекрасных творений природы, типа Владимира Набокова, одного из любимых писателей моих. Коллекционера бабочек и автора замечательного романа "Лолита".

И в том месте, где они пришпиливают бабочку булавкой к какой-нибудь маленькой подушечке, где-то в районе грудки и сердечка этой бабочки, можно найти все описываемые в этом рассказе места. Деревеньки и сёла, церкви и станционные посёлки.

Ну, а если говорить попроще и без всяких загадок, то можно развернуть карту-схему Петербургской области, и внимательно посмотреть на неё, с некоторой долей воображения. И мы без труда заметим, что контур границ области очень похож на бабочку с раскрытыми крыльями. Петербургская область - это бабочка. Просто бабочка с расправленными крылышками.

От независимой страны Эстонии на западе. До лесной и льняной Вологодской области на востоке. От озёрной Карелии и гранитно-хвойной Финляндии на севере. До сказочно-былинной Новгородчины на юге, блистающей золотом куполов своих церквей.

И вот между всеми ними - большая летящая бабочка под названием Петербургская область. Можете убедиться в этом сами, взглянув на карту. И немножко, самую малость, пофантазировав.

Мне кажется, что самым лучшим, самым красивым гербом для области была бы зелёная бабочка. А на крыльях её - оранжевые точки городов, городков, посёлков, сёл. И как жилки - многочисленные реки и речки области.

Или же бабочка другого цвета, тёмно-синяя, с золотыми звёздочками различных населённых пунктов области. Как на ночном тёмно-синем небе блестят и яркие большие звёзды, и маленькие, еле видные, звёздочки. Можно тёмно-синюю бабочку области на изумрудно-зелёном фоне.

Жаль, что губернаторствуют вовсе не поэты. А всё больше - подхалимы и лжецы, проходимцы и прохвосты.

Так вот, в том месте области, где у бабочки центр её тельца, где её сердце, и находятся места, мною описываемые. Другими словами, эти все места находятся в самом сердце Петербургской области. В самом центре её. В центре бабочки-области.

Описываемые мною с такой любовью деревни Васильки и Лукинское. Деревня Старая Мельница. Болотистая, торфяная, странная и загадочная русская Америка.

Запад - восток. Север - юг. По этим двум осям, приблизительно, одинаковые расстояния до внешних границ области. Как до западной границы, так и до восточной. Как до северной границы, так и до южной. Симметрия двусторонняя, билатеральная.

***********

Про деревню Лукинское, или говоря проще - ЛукИ (в отличие от города Великие ЛУки в соседней Псковской области). Ранее эта деревенька, всего в несколько тихих дворов, была большим, многолюдным селом Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии, на Большой Тихвинской дороге, мощёной булыжником. Дороге, неподвластной всеразрушающему времени.

От былого величия досталось этой деревеньке название - Лукинское (т.е. было это село, село Лукинское ). А не Лукинская (т.е. не деревня Лукинская ).

Вот такой казус топонимический. Деревня Лукинское. Не деревня Лукинская. Это свидетельствует о былом статусе. Былом величии теперешней маленькой деревеньки Лукинское в глубинке южного Приладожья.

Село - это большая оживлённая деревня. Со своим храмом и со своим погостом (сельским кладбищем при храме). Вокруг села кучковались более мелкие деревни и хутора.

Вот и осталось в ЛукАх сельское кладбище-погост около церкви. Со старинными, заросшими изумрудным мхом, надгробными плитами-памятниками. Со старинными надписями на них. Это послания нам. Людям 21 века. Из веков давних. Веков прошедших. Это настоящая история. Это святое. Это родное. Это Русь ушедшая.

Остался и дворянский парк, превратившийся в простой лесок. И чернеют в густых травах на территории бывшего села старинные фундаменты старинных домов, которые уже давно ушли в вечность.

***********

Первая церковь в Луках была построена ещё при царице Анне Иоанновне, в 1738. Она была деревянная. На каменном фундаменте. Во имя Успения Святой Богородицы. С годами и десятилетиями она обветшала и начала потихоньку рассыпаться.

Много раз её ремонтировали. В 1866 покрыли крышу листовым железом, что было тогда вовсе недёшево для деревянного сельского храма.

И всё же. Всё же. Решили строить новую каменную церковь с тем же названием - Успенская. А старую деревянную церковь - разобрать.

В 1882 году старую деревянную Успенскую церковку разобрали. На её месте стали строить новую. Из красного питерского кирпича.

Архитектор Г.Карпов выбрал стиль постройки, модный в то время (в 1860-80е гг.), называющийся "русским 16-17го веков московско-ярославским церковно-архитектурным стилем". Церковь должна была быть из красного кирпича, без всякой штукатурки. Напоминать собой московский и новгородский Кремли, которые были тоже из красного кирпича. И тоже без штукатурки.

Церковь была построена со всякими украшениями, виньетками и узорами кирпичными на стенах. С фигурными окошками. И все эти архитектурно-художественные дополнения были в русско-московском церковно-православном стиле.

Строительство новой церкви велось с 1882 по 1887. Пять лет. В правление Императора Александра Третьего. Освящён Успенский храм был почему-то только в 1892 году. При том же царе. Наверное художники не торопились с росписью святых внутри церкви. И растянули это богоугодное дело на целых пять лет.

Или может были другие дела и заботы у святых отцов, поважнее освящения "какой-то" церкви в ЛукАх. Это шутка, конечно же. Раньше вообще были времена неторопливые. Не в пример 21 веку. Строили долго. Но на века.

Итак, новую лукинскую Успенскую каменную церковь строили и украшали в общей сложности 10 лет. С1882 по 1892. Местный люд быстро окрестил новый храм в своё народное название - Красная церковь.

Из-за красного кирпича, неоштукатуренного. На утренней заре, а также на вечерней заре - новый храм божий и в самом деле казался ярко-красным.

А ещё Красная потому, что красивая уж очень. Как красна девушка светился этот божий храм. Самая красивая церковь была в окрестностях местных. А уж церквей тогда было очень даже немало по сёлам здешним русским. И каждая была красива по-своему, на свой лад. Как девушки юные - тоже каждая красива. И каждая девушка красива по-своему. Своей личной, индивидуальной красотой и прелестью.

И всё-таки, Успенская церковь в Лукинском была самая красивая. Самая прекрасная. Самая "красная" из всех. Полюбил народ местный свою цЕрквушку ненаглядную, Красную.

***********

А теперь я, как старик Хоттабыч, перенесу вас, о мои драгоценнейшие читатели, на своём волшебном ковре-самолёте, немножко пыльном, немножко потраченном молью, но ещё всё-таки летающем, совсем недалеко. А именно - на крутые, обрывистые и высокие берега реки Лавы. Или Лавуи, как она называлась тогда. В 18 веке старинном.

Итак, мы в соседней с ЛукАми деревне, которая тоже когда-то была большим селом Санкт-Петербургской губернии. Но уже не Шлиссельбургского, а Новоладожского уезда. Граница между этими уездами - как раз и есть речка Лава.

Деревня эта называется Васильково. Васильки в просторечии. Васильево в старые времена. И здесь нас с вами ожидает уже другая, гораздо более старинная церковь. А именно, Троицкая. Или, по-простому, по-народному, по-местному, - Белая церковь. Она же и Васильковская церковь.


(Продолжение следует)

***********

14.10.12. СПб