Страна Нототения

необыкновенное приключение
рыболова,
рассказанное им самим.


В третьегоднешнее лето
По весне случилось это,
Плыл я как-то в челноке
По Тухлянке, по реке.
Вдруг, запенившись, как в мыле,
Воды страшно забурлили,
И, блеснув, из-под весла
Слева рыбина всплыла.
Только я поразмечтался,
Что такой улов попался
Мне впервой за много лет,
Хорошо, что Гришки нет.
Он, подлец, вчера хвалился,
Что, мол, рыбой завалился.
Много рыбы он едал,
А такую не видал,
Погодил бы похваляться"…
Только так подумал, братцы,
Стала рыба позевать,
Рот зубастый открывать.
Вижу:  дело-то худое! –
Как зевнет – раздастся вдвое.
Не успел я крикнуть "Ой!",
Разнесло ее горой.
А потом она как взглянет,
Да водички как потянет –
На глазах на три вершка
Так и схлынула река.
Тут я ахнул запоздало:
Вот с чего мелей бывала
Наша речка, что ни год,
Это рыба воду пьет.
Глядь, а нас уж подхватило,
Закружило, потащило.
– Гриша, брат, – кричу, – держись!
Прямо в пасть мы понеслись.
Не дай бог такого сплава!
Скалы слева, скалы справа,
Даже сверху скалы в ряд, –
Все нам гибелью  грозят.
Аж охрип от "караула".
Сколько времени минуло,
И примерно не сказать.
Может сутки, может пять.
Клокоча, со страшной силой
Нас крутило и сносило.
Тьма, не видно ни копья,
Стал отчаиваться я;
Я с погибелью смирился,
Тут поток наш засветился
Красно-бурою струей.
Вижу: берег и другой.
А по берегу вдоль речки
Друг за дружкой человечки
Мчат за нами со всех ног,
Ловят крючьями челнок.
Наконец – ура! – поймали,
Подтянули, привязали.
"Выходите" – нам велят,
Все по-русски говорят.
Тут мы только и узнали,
Где, в какой стране пристали.
Называлась же она
Нототения страна.
Вот страна на зависть прочим!
Мы заботимся, хлопочем,
Что посеем, то пожнем,
Где положим, там возьмем.
Там не пашут и не сеют,
А питание имеют,
День за днем – хоть по ведру –
Всё зернистую икру.
Там, куда не кинешь взоры,
Той икры большие горы.
Есть захочешь, подойдешь –
Подцепил – и в рот кладешь.
А икринки там, ребята,
Вроде крупного томата.
Съешь одну, и сыт вполне.
Тут житье настало мне! –
Пятый день, двадцатый, сотый
Никакой тебе заботы,
Нагоняющей тоску,
Знай валяйся на боку,
Набивай плотнее пузо.
Вот и вся тебе обуза.
Так и все вокруг живут:
То поспят, то пожуют.
Посмотрели б вы, ребятки,
До чего там люди гладки.
Что поставь их, что положь,
Ничего  не разберешь.
И меня смотрю, помалу,
В ширину с икры погнало,
Заплываю, как тюлень,
Поворачиваться лень.
Худо, думаю. Тем боле,
Что икра была без соли.
Нототенцам  ничего,
Мне же как-то не того.
И голодным не бываю,
А никак не привыкаю.
Да еще все время ночь.
Стало, братцы, мне не в мочь.
Говорю я:
– Слышь, Григорий,
Эта сытость нам на горе.
Что-то снится мне мой дом,
Пропадаю нипочем.
Что ж услышал я?
– Алеха!
Мне и тут совсем неплохо.
Я назад не тороплюсь.
Я, пожалуй, тут женюсь.
– Ах, ты, думаю, проклятый!
Не бесплатна, знать, икра-то.
Оставайся, так и быть.
Нас же брюхом не купить,
Я в неволе жить не стану.
Стал я есть икру по плану.
Ни минуты не стою,
Все без отдыха жую.
Все боялся: растолстею,
Ан обратное, – худею!
Знать от праведных трудов
Не накопится жиров.
А уж я ли не старался,
День за днем в икру вгрызался,
Так помалу мне пришлось
Ту гору проесть насквозь.
Тут немного посветлело.
Глянул я оторопело:
Позади меня гора,
Всё зернистая икра,
Впереди другая стенка,
Точно гладкая коленка.
Приложил я к стенке рот –
Жестко, рыбой отдает.
Стал я стену грызть зубами,
Стал я рвать ее ногтями,
Я три зуба обломал,
Я все  ногти посрывал,
Ел проклятую, давился.
Как я ей не отравился?
Но не сдал, не отступил,
Ход сквозь стену проторил.
Так я там наелся рыбы,
Что с тех самых пор – спасибо! –
В рот проклятой не беру,
А особенно икру.
А за стенкой – горе, братцы! –
К боку бок щиты теснятся
В пол-ладони толщиной,
Больше роста высотой.
Были все они, ребята,
На погляд прозрачноваты,
В кольцах радужных края.
Это, значит, чешуя.
Как я к ней не подступался,
Ничего не добивался.
Ох и тошно стало мне.
Только слышу в тишине
Сзади что-то вроде вздоха,
Жалко так:
– Прости, Алеха!
Это был никто иной,
Как дружок любезный мой.
Слезно он ко мне взмолился,
Что, конечно, провинился
И себя, как друг плохой
Показал передо мной.
А без друга вот как скучно.
Мол прости великодушно.
Я сердит, конечно, был,
Но, любя его, простил.
Тут мы с ним в две силы взялись
И щиты поколебались,
Отодвинулись чуть-чуть
И на волю дали путь.
А на воле света, света!
Отошли весна и лето,
Ходят все уже в пальто,
Не хватился нас никто.
Вот и все. Спросите Гришку,
Коли где прибавил лишку.
Гришка сам приврать горазд,
Он-то уж сболтнуть не даст!